— Да просто интересно! А что США?
— США надолго останутся доминирующей в мире силой, почти единолично решающей, кто прав, а кто виноват. Ведь «Империи Зла», как назвал нас Рейган полгода назад на восьмое марта, не останется и щелкнуть им по носу никто не сможет! Разбомбят Югославию, Афганистан, Ирак — дважды, Ливию тоже дважды… Сомали, Гренада, Панама, Судан, Босния, Сирия, Иран. Короче, «Империя добра» разгуляется не на шутку! Только успевай трупы считать. Пока Китай не начнет в «приветливой» улыбке зубы скалить — американцы будут делать все, что захотят.
— Китай? — Майцев поперхнулся очередным глотком и закашлялся. — А Китай-то с какого боку? Они же нищие как крысы церковные!
— А Китай, дружище, станет через пятнадцать-двадцать лет очень силен. Необыкновенно. Сильнее СССР, Германии, Японии. Потому что первым сообразит, что плановая экономика в соединении с частной инициативой и наплевательским отношением к авторскому праву — смесь чрезвычайно продуктивная, позволяющая реализовывать такие проекты, которые при отдельной плановой экономике или при отдельном частном производстве никогда не станут достижимыми. Это назовут «китайским экономическим чудом». Как тебе программа строительства в течение двадцати лет по двадцать городов-миллионников ежегодно на пустых землях? Представляешь: стоит город — с магазинами, домами, кинотеатрами и стадионами, с библиотеками… Короче — настоящий город, размером со Свердловск или Куйбышев, а населения там — тридцать тысяч человек? При вместимости в миллион?! Пустые улицы и дома, магазины и школы — никого нет! И никакого квартирного вопроса! Но им мало этого — они такие же города и в Африке возводить начнут. Посреди пустыни поставят город за пару лет на полмиллиона человек, а жителей — три сотни. Как тебе масштабы?
— Интересно. То есть плановая экономика и частное производство?
— Ну есть еще несколько сопутствующих моментов. Про компьютеры слышал?
— БК-ашки, что ли? Читал в «Науке и жизни». Они только-только в серию пошли. Еще про ЕС ЭВМ Хорошавин рассказывал в прошлом семестре. И про «Агаты» — их вроде бы как раз с чего-то американского слизали. Или ты про БЭСМ-6? Тоже занятная штука. Только старая.
— Да про все! Через двадцать — двадцать пять лет они будут повсюду: от пылесосов до космических кораблей. Они будут управлять движением на железных дорогах и аэропортами, распределением электроэнергии по всему миру и помогать водить машины, хранить милицейские базы данных и обучать людей. Словом, их распространение станет тотальным. Они заменят людей, книги, дома культуры… Да даже не представляю такого места, где бы их не было! Японцы их даже в унитазы пихать станут — для мгновенного медицинского анализа мочи и какашек.
— Бе! — поморщился Майцев. — И к чему ты это?
— Ха! К чему?! — Я уже порядком захмелел и поэтому стал говорить громко. — Да к тому, что для их создания нужна элементная база! Полупроводники! А для них нужны всякие редкоземельные металлы! А их доступные месторождения — на девяносто процентов в Китае! Вот тебе и источник бешеных успехов: либо мир развивается и платит за это Китаю, либо развивать становится нечего!
— Да, удивительное — рядом… — глубокомысленно пробормотал Захар. — А на Марс когда высадятся?
— В обозримом будущем не до Марса будет человечеству. Все силы уйдут на войны, на борьбу с экономическими неурядицами…
Вещая, я не заметил, как рядом с нами примостился какой-то потрепанный дядька с наколотыми якорями на руках, но он бесцеремонно влез в разговор:
— Парни, дайте мне рупь, а лучше пять — на бутылку «Московской» и плавленый сырок «Дружба», и я вам расскажу хоть про Марс, хоть про Юпитер! Даже про «черные дыры» Джона Уиллера! Могу еще про общую или специальную теорию относительности, но тут уже лучше два пузыря иметь! Я же с самим Челомеем в одном бюро три года бок о бок! Ракеты-космолеты, все такое…
— Иди отсюда, мужик, — нахмурился Захар. — Вот тебе тридцать копеек, купи себе пивка на опохмел.
Он протянул дядьке две монетки по пятнадцать копеек.
— Спасибо, сынки. — Мужик сжал в ладони деньги. — Но лучше бы рупь и потом поговорить, а?
— Иди! — строго сказал Захар. — Магазин скоро закроется — вообще сухой останешься!
Когда мы остались вдвоем, Майцев почесал горлышком бутылки затылок и вновь задал исторический вопрос:
— Так что же делать, Серый? Мы же не можем вот так взять и оставить все как есть! Мы же потом себе локти изгрызем, что могли и не стали! А?
— Изгрызем, — подтвердил я. — Однако, Захарка, чем больше думаю, тем менее очевидно мне — что стоит делать?
— Как это? — возмутился Майцев. — Должно быть наоборот!
— Может быть и должно быть наоборот, только получается так, как получается. Вот взять хотя бы цели вмешательства. Чего мы хотим достичь?
— Ну… это, — неопределенно покрутил в воздухе ладонью Захар. — Миру — мир, войне — пиписька!
— Вот именно. Как говорит мама, которой кто-то подарил книжку с китайскими мудростями: кораблю, который не знает, куда плыть, любой ветер будет попутным.
— Эт точно, — промямлил Захар.
— Но мы-то с тобой будущие инженеры и должны понимать, что произведенная полезная работа зависит от направленности вектора приложенных сил? Какой смысл барахтаться, выбиваясь из сил и не приближаясь при этом к неосознанной цели?
— Эт точно, — повторил Захар. — А ты не можешь посмотреть — к чему следует приложить силы, чтоб добиться максимальной отдачи?
— Не-а… Для того чтобы увидеть изменения, мне нужно что-то сделать, ведущее к этим изменениям. Рассуждать можно до бесконечности — пока нет действий, ничего не изменится.
— Эх, а я-то думал…
— Еще подумай. Вопрос тот же — цели?
— А какие они могут быть? Есть варианты?
— Записывай, — хмыкнул я. — Первая: сохранение СССР и вообще всего, что мы видим вокруг. На мой взгляд — полная чушь, потому что механизм уже запущен и противиться ему — только слегка оттянуть время и умножить количество пострадавших.
— Нет, Фролов, ну что ты говоришь! — возмутился Захар. — Если Союз сохранить, то мы им всем по жопе настучим!
— Наша цель — настучать кому-то по жопе или чтобы все было ништяк?
— Ну вообще-то, чтобы все было ништяк. Хотя и по жопе кое-кому настучать… Заманчиво.
— Тогда, как будущий инженер, ты должен понимать, что остановить несущийся под откос каток не сможет никто, ни один кролик, ни второй. Ни оба вместе взятые. Размажет по дороге.
— А если нас будет тысяча?!
— Захар. — Я устало пожал плечами. — Давай разговаривать не лозунгами, а предельно прагматично и приближенно к жизни? Сколько тех кроликов передавит твой каток, прежде чем хоть на чуток притормозится?
— Не мой, а твой! — уточнил Майцев. — Ты про каток придумал!
— Хорошо, мой! Но все-таки давай будем реалистами?
— Легко тебе говорить: ты будущее видишь!
— И прошу у тебя совета и помощи.
— Ладно, давай, что там «во-вторых»?
— Пожалуйста: не допустить доминирования США! На мой взгляд, тоже ерунда.
— Почему это?
— Потому что есть такая наука — экономика. И в ней, не в науке, а в самой экономике, США уже доминируют полвека, подмяв под себя полмира. И если СССР своих ненадежных друзей кормит, уменьшая собственные силы, то американцы поступают мудрее — делают должными своих подопечных, а потом обдирают их как липку под пение о демократии и равноправии. Но ты еще маленький, тебе рано об этом знать.
— Да уж не меньше тебя!
— Только у тебя, Захарка, нет сорока пяти лет памяти и опыта. А у меня есть.
Захар отвернулся, чвыркнул носом, но, посидев пару минут в позе роденовского «Мыслителя», согласился:
— Не поспоришь. Что там в-третьих?
— В-третьих? Чтоб на Марсе яблони цвели!
— Ерунда! — отмахнулся Захар. — Давай по существу?
— Вот что получается, Захарыч. Если мы пытаемся лезть в политику, к каким-то официальным лицам, нам, скорее всего, не поверят. Будет хуже, если нарвемся на тех самых пресловутых «агентов влияния» — тогда точно будет «Здравствуй, речка Колыма!» Если начнем «просветительскую» работу среди своих друзей и знакомых — будет совсем плохо. У нас в Конституции прописана «руководящая и направляющая роль партии», а мы, получается, попытаемся ее собой подменить — а это вообще ни в какие ворота не лезет. Мне моя шкурка дорога. Можно попробовать самим пролезть на самый верх — при нашем-то знании раскладов это не сложно. Но есть одно «но» — у нас совсем нет времени, и мы слишком молоды, чтобы всерьез рассчитывать в ближайшие пять-семь лет достичь какого-то авторитетного положения в обществе. Хоть и был Гайдар не единственным, кто в шестнадцать лет полком командовал, но времена те прошли.
