© ЭИ «@элита» 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Герберт Уэллс, английский писатель-фантаст, известный нам по книгам «Человек-невидимка», «Война миров», «Машина времени» и автор ещё сорока романов и множества рассказов, очерков, эссе и огромной публицистики, нам неизвестных, имел аудиенции у В.Ленина (1920 г.) и И.Сталина (1934 г.). После беседы с В.Лениным написал эссе – «Россия во мгле». В российской мгле он ощущал вонь, но не догадывался, откуда она, и не подозревал, насколько эта мгла густа и обширна.

Мы тоже ощущали, но догадываться не хотели. Потом привыкли к постоянному амбре и до сих пор не замечаем.

Сначала я хотел назвать свою книгу «Россия в дерьме» – слегка в рифму Уэллсу и стопроцентно отражая суть дела. Сами чувствуете, что рифму можно было бы усилить, применив другое слово, Но, подчиняясь правилам приличий, предлагаю сохранить этот черновик в качестве внутреннего, незабываемого, в мозгу сидящего, как заноза, а на обложку вынести, скажем, слово «Версия» – название точно не оригинальное, что-то из Юлиановских кирпичей. Но я был бы рад стоять на нижней ступеньке одной с ним лестницы. Потому что:

Вы когда-нибудь начинали писать книгу? Первую? А вам в это время стукнуло 80 лет? Поверьте, очень трудно сдвинуться с места.

Всё есть – идея, сюжет, персонажи, завязка, результат, информация, грамотность, начитанность – но никак этот багаж не превращается в мысли, которые можно перепечатывать, как с листа.

Я предполагаю – для того, чтобы получилась книга, надо каждую удачную фразу в ней окружить сотней удобоваримых слов для создания желаемой толщины книги, за которую люди будут платить тебе свои заработанные потом деньги. Даже последние деньги. Даже занятые у других. Чтобы только купить твою книгу. Несмотря на Интернет и его доступность. Э? Где взять такие слова?

Ни на какое сравнение моего «творчества» с плодами рук, давно набившими мозоли, я совершенно не претендую. Достаточно, если буду числиться в обозе какой-нибудь 128-й дивизии дилетантов. Что у меня в первой строчке? Первая книга, 80 лет. Значит вторая будет уже с того света – мемуары или дневники. Но, может, и роман. Там ведь тоже не ледышки живут – черти, ангелы. А сколько нашего брата – грешников? Эмоций хоть отбавляй.

Поэтому я решил писать в таком жанре, чтобы к нему нельзя было придраться ни с какой критической позиции. В таком, чтобы уважающие себя ревизионеры посчитали бы зазорным откликаться на моё творение. (Что само по себе уже реклама!).

То, что у меня получилось, я отнёс к жанру исторической альтернативы, и это безошибочно. Если же рассматривать все коллизии сюжета, то определение жанра надо понимать в моём случае так, как говорят про наши дороги – как направление: политический криминал с историко-фантасмагорическим проездом в лёгком облаке неформальностей и шиза, с явно преждевременным хэппи-эндом. Где-то вот так, но не точно и не окончательно. Ну и плюс ещё, естественно, совсем мизерные отсылки к биографии автора – только для оживления и правдоподобия событий.

Я понимаю, что у всех желающих заработать (кто славу, кто деньги, а кто и пулю?) на поприще (слово-то какое корявое) писания, или, вернее, записания (записывания) своих единственно уникальных (конечно, во всей Вселенной) мыслей неизбежно появление диареи (расстройства пищеварения) при виде стены из бумажных булыжников высотой до Луны, уложенных в основном в прошлом веке ещё живущими коллегами, (Эк меня заносит!). Ладно, авось признают.

Ну, и последнее оправдание: моё желание! Всю жизнь хотелось вылить свою ложку горячего дёгтя на лакированный портрет Вождя и Учителя!

Я бы и не брался за это неподъёмное дело. Прекрасно представляю, что будущее моего текста весьма проблематично. Читатели очень уж однобоко настроены. Хуже того: они вообще ничего не хотят читать! Заработать на них мне точно не удастся. Кульминация сюжета, правда, должна задеть большую, упрямо молящуюся секту с руководящим бункером в нашей стране и сектантами, рассыпанными по всему миру. Но от них, кроме кирпича с крыши, ждать нечего. Мне, человеку, прожившему жизнь в тени и на малые средства, ни слава, ни деньги просто уже не нужны. Хотя насчёт денег вопрос открытый. Однако, несмотря на непреходяще постоянное их отсутствие, я остался, скорее, добрым человеком, чем равнодушным. Представьте, за все длинные годы я не убил ни одного подлеца, хотя был в ситуациях, и даже с оружием. Более того – и что особенно убедительно – я не нажил зла, потому что никогда не был бит. То есть, у людей не возникало такого желания. В молодости, конечно, пробовали. Но только по одному разу. Через много лет после тех нескольких случаев я понял, что был наделён от природы умением проводить приёмы айкидо (по-русски значит «ай, куда меня кидают?»). Согласитесь, заграница в наши дни во многом помогает нам сформулироваться, и, слава богу, делает это звучно и красиво. Например, игровой салон называется «Кассандра»! Приятно. Хотя и страшновато.

Так вот, это неравнодушие добра и есть главная моя движущая сила. Я просто не могу не поделиться с человечеством своей идеей и единственный видимый путь – через книгу. Хотя, наверное, есть и невидимые пути.

По рождению, образованию, и трудовым навыкам я – изобретатель. Отсюда понятно, что идея у меня не одна. Но только эта, которую я хочу подарить, показалась мне очень своевременной, хотя основное событие книги стало уже меркнуть в пыли пройденных лет.

Возможно, я смогу и другие идеи использовать. «К месту», так сказать. Если найду такие «места». Как трудно начинающим поэтам! Ха! Теперь вижу, что прозаикам труднее. Поэтом я был и стал. Просто давно не пишу. Повороты жизни всегда для меня важнее, чем описание её по правилам. Хотя бы и самим собой заданным.

Прозу я тоже не избегал. И давно понял, что она должна звучать, как очень хорошие стихи. То есть каждое предложение должно быть «обсосано», как японское хайку. В отличие от стихов, в которых трёхметровые кружева скрывают иголочку. Для этого нужно бесстыдное одиночество. Я же всегда не один. Даже когда один.

Вступление затянулось. А что, если это мой стиль? Терпите, дорогие, вы же заплатили.

И стиль. Не знаю, присущ ли стиль человеку генетически, как характер, или это вещь рукотворная? Как его выбрать? Чтобы он соответствовал теме? Или моему настроению? Да ведь каждый день оно разное. Или как-то ухитриться угадать настроение читателя и подыграть ему? Пробные читки показали, что хорошо воспринимает книгу на слух аудитория людей читающих, после двух-трёх рюмок любимого напитка, с разбуженной по случаю памятью и желанием тряхнуть эрудицией.

Я убеждён также, что на формирование стиля произведения большое влияние оказывают все факторы прошлой, дописательской, жизни.

Мне, например, нравится язык, звучавший вокруг меня в детстве и юности – как не назвать его родным? Я, в конце концов, стал говорить на нём почище аборигенов! Это южнорусский язык, язык хохлов – вы уж меня простите, хохлы, я вас люблю, а из песни слова не выкинешь. Этот язык, как специя, привносит в текст хорошую долю оптимизма.

Хохляцкий язык – это не украинська мова, как думают многие москали, но это и не русский язык, как думают все украинцы. Честно надо сказать – хохлы не понимают чистый украинский, сохранившийся у сорочинских старух, а тем паче у западных родственников, скорость речи у которых напоминает стрельбу из счетверённого зенитного автомата (так же быстро и так же громко). С другой стороны, русский для них – второй родной язык, тем более что почти все хохлы живут в России и никто не собирается придумывать для них особую хохляцкую грамматику, а после окончания школы русский становится для хохлов первым. Детей своих они рожают на русском языке. Применение хохляцкого языка безоговорочно зависит от образования – девушки после десятилетки уже и стесняются на нём говорить, и родителей стыдить начинают, парни же отвыкают от этого национального сленга только в высших учебных заведениях. Такая медлительность у мужчин, похоже, генетически украинская.