гомофоб (сущ.): боязнь гомосексуализма

(см. также: Плавательные Гиганты, и половина Юнион Хай)

– ПРЫГАЙ, ГОМИК! ПРЫГАЙ!

Именно так и закончилось лето.

В любом случае, символично.

Я нахожусь на этой вечеринке всего шестьдесят секунд, но самодурство плавательных гигантов уже настолько подавляет, что кажется, будто у меня и не было детоксикации от учебного года в виде летних каникул.

Хотя лето можно и не считать каникулами, если проводишь его, складывая вещи в Gap или на психотерапии. Со своей мамой. Разговаривая о том, что ты имела полное право действовать за ее спиной и создавать мемориальный сайт для папы.

Который умер.

Очевидно. Поэтому, памятник.

– Давай, гомо! Вперед!

Задний двор Майка Даррена битком набит школьниками всех уровней кастовой системы Юнион Хай, но очевидно, что это вечеринка в честь посвящения нового участника плавательной команды. Пока Майк расхаживает с важным видом, проверяя количество пива в бездонных красных пластиковых кружках, которые достались только самым хорошеньким девчонкам, когда они проскочили через коридор из бамбуковых факелов, Мэтт Хэллис и остальные плавательные гиганты выстроились в ряд на краю бассейна, как пожарная команда. Пловец-новичок, одетый в красное поло, закатанные белые джинсы и мокасины без носков, стоит на трамплине для прыжков, пятясь от них и с каждым сантиметром становясь все ближе к концу, и каждую секунду смотрит вниз, на воду. Мэтт церемонно поднимает руку в воздух, а затем демонстрирует свои лидерские качества, за которые его выбрали капитаном команды, несмотря на то, что он десятиклассник: делает первый выстрел, швыряя свою пивную кружку в новичка.

Благодаря тому, что Мэтт – раздражающе талантливый спортсмен, родители которого оплатили ему все лето в тренажерном зале, бросок получился безупречным, хоть в него и было вложено смехотворное количество силы. Удар чуть не сбивает новичка с ног, а пиво выплескивается на его блондинистую голову и стекает по его щекам, носу и шее, заливая его идеально отглаженную рубашку. Его ноги слегка дрожат от силы удара, и он раскачивает трамплин. На долю секунды я думаю, что он упадет – мокасины и все такое – в овально изогнутый бассейн с синими полосами света, переливающимися под водой. Он разводит руки в стороны и удерживает равновесие, и насколько я могу судить по облегченному выражению его лица, он думает, что уцелел и издевательства оказались не такими уж серьезными.

Он медленно опускает руки и вызывающе делает шаг к пожарной команде. Но выражение облегчения пропадает с его лица, когда прихлебатели Мэтта поднимают свои кружки, чтобы последовать примеру их лидера.

– Прыгай или умри, гей! – кричит Мэтт, и пьяное нечеткое произношение делает его речь еще менее интеллигентной, чем обычно, что не так-то просто. Кружки летят в новичка, как пулеметная очередь, и он, качаясь, отступает назад, размахивает руками и пытается как-то избавиться от пива, попавшего в глаза и в рот. Он оступается и падает спиной в воду. Гиганты аплодируют и кричат, когда с него слетают мокасины и приземляются на поверхность воды.

По иронии судьбы начинает играть «Take it Off» Ke$ha.

– Что мы здесь делаем? – спрашивает Трейси, стоящая рядом со мной и наблюдающая, как ее бывший парень гордо расхаживает по кругу, давая пять своим друзьям. Мне приходит в голову, что именно на таких вечеринках Мэтт проводил время прошлым летом, перед девятым классом, и, возможно, как раз это сделало из того милого парня, каким он был в восьмом, полного придурка.

Я смотрю на свою лучшую подругу. Год назад она могла говорить лишь о том, что не может дождаться, когда будет ходить на вечеринки вроде этой в своей форме чирлидера с парнем-пловцом. Теперь она одета, как нормальный человек – ну ладно, очень модный нормальный человек – и даже не помнит, почему она вообще хотела здесь оказаться.

Я так горжусь ею.

– Мы появимся на самой большой тусовке этого лета, и во вторник придем в десятый класс с гордо поднятыми головами, – говорю я, цитируя ее.

– Какая глупая идея, – отвечает она.

Новичок выбирается из бассейна без посторонней помощи. Он немного дрожит в мокрой одежде и, возможно, пытается сообразить, что он должен делать – нанести ответный удар, уйти или взять бутылку пива и притвориться, что все круто. Вокруг него образуется свободное пространство радиусом около 10 футов, как будто жертва плавательных гигантов – это заразное заболевание. Он берет полотенце с плетеной подставки и пытается высушить свою рубашку.

– Он выбрал неправильную команду – во всех смыслах, – говорит Трейси. – Хотя быть геем – не совсем выбор, – быстро добавляет она, повторяя то, что наша учительница по здоровью в прошлом году, мисс Масо, вдалбливала в нас, не боясь увольнения за утверждение таких фактов, которые некоторые люди считают мифами о гомосексуализме. Насколько мы можем судить, мисс Масо – единственный учитель в Юнион Хай, по-настоящему заинтересованный в том, чтобы давать детям полезную – и достоверную – информацию.

Мэтт, спотыкаясь, останавливается, чтобы поцеловать Лену, нового капитана команды чирлидеров, с которой он занимался сексом большую часть прошлого года. В то же время он заявлял, что он девственник, чтобы заставить Трейси – его девушку на тот момент – переспать с ним.

Что, в конце концов, она и сделала.

Я украдкой смотрю на Трейси, чтобы понять, волнует ли ее, что Мэтт и Лена целуются на глазах половины Юнион, но она на них даже не смотрит. Она наблюдает за новичком, который склонился над водой с одним из сачков на длинной ручке, которыми чистят бассейн. Он ловит свою обувь и вытаскивает ее, всю промокшую, из воды.

– Из-за хлора эта кожа станет просто мусором. Господи, похожи на Gucci, неужели это они?

Я уже готова напомнить своей модной подружке, что вряд ли отличу мокасины Gucci от буханки хлеба, когда перед нами внезапно появляется Кристин. В своей форме. С помпонами.

– Трейси! Ты не можешь уйти! Мы не можем без тебя это сделать! – пронзительно кричит она. Точнее, пронзительно скрипит. У Кристин, единственной, кроме Трейси, девятиклассницы, попавшей в прошлом году в «Отряд», голос прямо как из ночного кошмара. Более того, на чирлидерской вечеринке у Трейси в честь Хэллоуина, она нарядилась в какую–то странную дьявольскую фею с противными маленькими крылышками, торчащими на спине. Такой образ ей очень подходит.

– Теперь, когда Регина совсем ушла из отряда... – Кристин умолкает, и ее взгляд устремляется ко мне, словно это я виновата, что Регина Деладдо в прошлом году превратила мою жизнь в ад, а потом ее выгнали из отряда, хоть она и должна была стать новым капитаном.

Интересно, стала бы должность капитана вершиной карьеры Регины Деладдо в старшей школе? А может, и во всей ее жизни? Я пытаюсь вызвать в себе симпатию к ней, но не могу. Сложно чувствовать что-то, кроме глубокой неприязни, к человеку, который провел полгода, делая надписи «Сучка 911» на всех моих партах и шкафчиках после того, как я забила тревогу на вечеринке в честь встречи выпускников.

Вместо этого Регина должна была писать «Похитительница Парней» – ведь на самом деле она за это на меня злилась. Не то, чтобы я похитила ее парня. Просто он мне понравился. И мне показалось, на какую-то минуту, что я ему тоже нравлюсь.

Но оказалось, что я просто идиотка. Потому что Джейми Форта я не нравлюсь.

Откуда я узнала? Было два способа. 1: Я не видела его и не общалась с ним все лето – ни разу с тех пор, как Регина отправила его за решетку, когда он собирался взять меня на свой выпускной. Последнее, что я получила от Джейми Форта – записка, которую передал его лучший друг Энджело, где было написано: «Роуз. Как я и говорил. Я не подхожу для тебя. Я другой. Поверь мне. Веди себя хорошо».