Этим объяснялась и жажда приключений, томившая Катю, и появление в «Дубраве» мрачной и зловещей личности – Федора-Франческо. Последний обосновался в подземелье хозяйского дома и увлек Прозорина некими сомнительными научными опытами. Что за опыты ставили мужчины в своей лаборатории, Катю не интересовало. Ее злила и оскорбляла лишь привязанность мужа к Федору, которая становилась все более двусмысленной.

Проявлением «третьего аспекта» являлся и ее флирт с новым знакомцем, Романом Лавровым.

Катя все еще любила мужа, но уже подспудно желала отомстить ему. Она созрела для новой страсти. Между нею и Лавровым пробежал необъяснимый флюид, способный воспламенить то, что стало невостребованным в браке. Некий психический ток вырвался за пределы Катиной орбиты, и его нельзя было вернуть назад, аннулировать. Так вспыхнувшая молния прочерчивает небо и вызывает грозовой ливень. Можно ли удержать его?

Этой ночью в гостиничном номере перед Катей прошла вся ее замужняя жизнь. Она убедилась, что любовь, которая казалась бесконечной, на самом деле – быстротечна. Что после самых сладких снов неизбежно наступает пробуждение. Что герой может обернуться врагом. Что самое святое и незыблемое порой рушится. И потерпевший крушение судорожно цепляется за оставшиеся обломки.

Утром Катя смутно помнила мысли, одолевающие ее в полусне. Она страдала, но страдания эти казались ей теперь, при свете солнца и блеске снега за окнами, надуманными и несерьезными.

За завтраком отец попросил ее взять с собой в «Дубраву» господина Лаврова. Тот-де интересуется книгами и наслышан о коллекции Прозорина.

– Да ради бога, – легко согласилась Катя. – Муж с удовольствием покажет ему свои сокровища.

Она восприняла это за предлог, изобретенный Лавровым для визита в поместье.

– Он не стеснит вас? – вскользь осведомился Туровский.

– У нас большой дом. Места хватит.

– Господин Лавров сможет пожить у вас пару дней?

– Хоть неделю.

Катя улыбнулась, представляя себе вытянутое лицо мужа. Вряд ли ему понравится гость. Зато ей будет весело.

– Кто он, этот Лавров? – спросила она, опустив глаза в тарелку с сырниками.

– Бизнесмен, коллекционер. Холостяк, между прочим. Вы ведь знакомы.

– Чисто случайно, как тебе известно, папа.

– Надеюсь, твой муж не станет ревновать…

Черный Лог

Глория вновь видела свой повторяющийся сон. Она шла по анфиладе комнат, открывая дверь за дверью… пока не очутилась в саду. Узкие тропинки смыкались и расходились в стороны. Между деревьями виднелись факелы. Они освещали путь.

Тропинка привела Глорию на поляну с высокой каменной башней. Сверху летели камни.

– Осторожно! – воскликнул летящий вслед за ними король. Он падал вниз головой, но корона странным образом держалась на его кудрях.

– Вы разобьетесь… – ахнула Глория.

– Поделом мне, – отозвался король.

Он как бы завис в воздухе, хотя ему давно пора было свалиться на землю.

Из маленьких бойниц-окошек башни вырывались языки пламени. Внутри бушевал пожар.

– Горим! Горим! – кричали невидимые обитатели башни.

Никто не спешил к ним на помощь. Король продолжал падать вниз. Глория не могла оторвать завороженного взгляда от этой картины. Ей невольно вспомнилось другое пламя: костер на площади и трое приговоренных к сожжению еретиков, один из которых – маршал Франции.

– Огонь играет главную роль в этой истории! – прошептала она, не отрываясь от горящих руин башни. – Некий великий замысел потерпел крушение. Некая великая мечта не сбылась. Некая большая любовь принесла лишь страдания и смерть.

Прозрение длилось всего секунду, но этого оказалось достаточно.

Глория молча повернулась и побрела прочь по аллее из апельсиновых деревьев. Никого не было рядом с ней – ни карлика, ни хозяина загадочного парка, ни дворецкого. Тихо шелестела листва, шуршал под ногами песок. Луна спряталась за облака, и все погрузилось во мрак…

Где-то вдали звучали голоса, бряцало оружие, ржали кони. Глория шла на звуки и скоро очутилась на поляне, среди странно одетых людей. Кажется, это были солдаты. Никто не обращал на нее внимания, зато она все видела и слышала.

На краю поляны у костра сидели два облаченных в латы человека, вели неторопливую беседу. Лицо одного из них было миловидным и безбородым. Второй, хотя тоже был молод, выглядел суровым воякой. Бородка и усы подчеркивали его мужественность.

– Ты родилась в Домреми? – спросил он, и Глория догадалась, что юный рыцарь – девушка.

– Да. Сама Святая Колетта побывала у моей колыбели и оставила мне в дар вот это, – она протянула собеседнику золотое кольцо. – На нем вырезаны три креста и надпись «Иисус, Мария». Я всегда ношу его с собой.

Воин с благоговением разглядывал кольцо.

– Ты в самом деле посланница?

– Верь мне, Жиль, – кивнула девушка. – Я говорю правду. Когда мне исполнилось тринадцать, я услышала голоса архангела Михаила, святой Екатерины и Маргариты. Потом они являлись мне и говорили со мной. Я узнала, что призвана снять осаду Орлеана, возвести дофина Карла на престол и освободить наше королевство от англичан. Могла ли я ослушаться их?

– Что же ты сделала, Жанна?

– Отправилась к капитану де Бодрикуру и объявила о своей миссии. Меня подняли на смех!

– Еще бы, – тряхнул головой Жиль.

– Мне пришлось вернуться в деревню. Но через год я снова встретилась с капитаном. Вероятно, его поразила моя настойчивость, потому что на сей раз он выслушал меня внимательно и потребовал подтверждения моей избранности. Я предсказала поражение французов в очередной битве под стенами Орлеана. Когда мои слова в точности сбылись, капитан призвал меня к себе, дал мужскую одежду и людей, которые должны были сопровождать меня в Шинон[4], к нашему королю.

– Я слышал, дофин устроил тебе испытание.

– Он скрылся от меня в толпе придворных, – улыбнулась Жанна. – А вместо себя посадил на трон другого. Я без труда узнала Карла и объявила ему: «Любезный сеньор, я прибыла к вам по воле Небес. Дайте мне войско, и я поведу его к победе!»

Глория обомлела. Молодые люди говорили по-французски, но она все понимала. Выходит, она оказалась в пятнадцатом веке и присутствует при разговоре Жанны д’Арк и ее верного сподвижника Жиля де Рэ.

– Дофин передал мне командование армией, – добавила девушка. – И я повела французов на Орлеан. Для меня изготовили доспехи и хоругвь. А меч я взяла в церкви Сент-Катрин-де-Фьербуа. Он принадлежал самому Карлу Великому[5].

Жиль с нежностью смотрел на ее профиль и волосы, в которых играли багряные отсветы костра. Жанна была невинна, по-девичьи мила. Не верилось, что она командует целым войском.

Измученные, уставшие от поражений французские солдаты и офицеры с воодушевлением подчинились божьей посланнице. После победы под Орлеаном Жанну прозвали Орлеанской Девой. Ей поклонялись, словно святой. Ее обожали и беспрекословно слушались. Она вернула вооруженным мужчинам храбрость, а соотечественникам – веру в благоприятный исход войны.

То, что Жанна была девственна, придавало ее образу особую прелесть. Жиль, приставленный к ней дофином, чтобы оберегать и наставлять ее, начал испытывать к юной воительнице нечто большее, чем преданность и восхищение. Он сам не подозревал, насколько глубоко его чувство. Он никогда не переживал ничего подобного.

Возможно, это была любовь, воспетая в рыцарских романах и прославляемая трубадурами.

– Ты именем Бога подтвердила законнорожденность Карла и его права на престол, в чем многие сомневались, – сказал он, подбрасывая хворост в огонь. – Скажи, откуда у тебя эта уверенность?

– Не знаю. Меня ведет незримая рука, которой я не в силах противиться.

Жиль вздохнул, глядя на костер.

– Как ты думаешь, мы сумеем взять приступом укрепленные англичанами замки на Луаре?