Подстегиваемая к действиям этой мыслью, я вылетаю из своей комнаты и мчусь к их номеру.

— Где он? — спрашиваю я первого, кто появляется в дверях.

— Мы как раз собирались идти спрашивать у тебя об этом, — отвечает мрачный Райли.

— Он собирается ввязаться в драку? — тревога охватывает меня.

— Серьезно, Брук, лично мы считаем, что ты отличная девушка, но ты завела парня сильнее чем…

— Не сейчас, Райли! Мне кажется, что Ремингтон мог уйти на поиски Скорпиона. Где мне его искать?

— Сукин сын. Нам с трудом удалось избежать этого в прошлый раз, так он решил опять попытаться. Вот черт!

Нет времени ждать, пока они придумают план. Вместо этого я бегу к лифту, бегу за ним, понимая, как глупо вообще было втягивать Реми в эти дела, касающиеся моей сестры.

Очевидно, что Скорпион и Ремингтон уже давно имеют зуб друг на друга, последнее, что я должна была делать — это давать Реми повод устроить драку вне ринга. Мне придется самой искать способ спасти Нору от этого паразита.

Снаружи отель окружен громадной толпой народу, включая фотографов. Вспышки фотоаппаратов ослепляют, когда я выхожу через вращающиеся стеклянные двери.

«Это она! Это ее вина, что его дисквалифицировали сегодня!»

Я вижу, как что-то летит в меня, и наклоняюсь, но слишком поздно. Что-то ударяет меня в голову, а следом что-то разбивается, ударяя мне в живот. Я чувствую запах серы. Яйца? Ну отлично.

Просто прекрасно.

Уклоняясь от еще одного яйца, летящего в моем направлении, я прикрываю голову, поворачиваясь спиной к толпе, пока бегу к швейцару.

— Крепыш, с которым я только что пришла! Куда он направился?

Швейцар, молоденький мальчик, с широко распахнутыми глазами смотрит мне за спину.

— Он в десяти шагах прямо позади вас.

Еще одно яйцо разбивается о мое плечо, когда я резко разворачиваюсь. Реми выглядит как ангел мщения, направляясь ко мне. Его глаза пылают от злости, и я понимаю, что его фанаты обзывают меня сучкой и шлюхой. Реми заслоняет меня от еще одного яйца, я слышу, как оно разбивается об его спину.

Он хватает меня и поднимает, будто я ничего не вешу, после чего оборачивается и громко, зло и властно заявляет:

— Только из-за этой женщины я все еще дерусь!

Тишина обрушивается на толпу, а разъяренный Ремингтон продолжает говорить, обращаясь к ним:

— В следующий раз на ринге я одержу чертову победу ради нее, и я хочу, чтобы все вы, кто сегодня обидел ее, принесли по красной розе и сказали, что это от меня!

Тишина тут же прекращается.

Толпа взрывается криками. Овациями. Мне кажется, что больше всего шума производит мое сердце — словно окрыленное оно бьется в груди о ребра в полной растерянности и неверии в то, что Реми только что сказал.

Он несет меня обратно в отель, через весь холл, его огромные плечи и руки обхватывают меня, оберегая. Весь этот вечер был полон потрясений и внезапно я начинаю смеяться. Это нервный смех, но я не могу остановиться, пока Реми продолжает нажимать на кнопку лифта.

— А говорят, что фанаты Джастина Бибера ненормальные, — я хватаю ртом воздух, отходя от шока.

— Я приношу извинения от их имени. Сегодня они меня огорчили. — Отвечает он хриплым голосом, смахивая с меня скорлупки.

Мой смех затихает, когда я ощущаю его тяжелое, яростное дыхание на своей макушке. Оно такое теплое, пахнет им и заводит меня. Как и все в нем.

Заставляя себя не дрожать в его объятиях, я обхватываю руками его гладкую широкую шею, благодарная парочке, считающей, что мы перевозбужденные пьяные тинейджеры, оставляющей нас одних в лифте. Я просто еще не хочу, чтобы он меня отпускал. Я эгоистка и нуждаюсь в этом. Хотя решающим фактором скорее стал убийственный взгляд Реми, который смотрел на них так, будто это они только что кидали в нас яйца, пока одной рукой придерживал дверь, а другой — меня и спрашивал у них: «Ну, так вы заходите?»

Естественно они тут же отступили на шаг, сказав «Нет».

И вот мы едем одни, а я не могу перестать прижиматься носом к его шее.

— Спасибо тебе.

Он прижимает меня к себе еще сильнее, я чувствую себя в безопасности, мне хочется, чтобы теперь это был мой дом. Мне кажется, если бы я знала этого мужчину, когда повредила колено, если бы он тогда также прижимал меня, то колено бы вообще не имело никакого значения. Были бы важны только его руки, обнимающие меня.

Пит и Райли все еще были в пентхаусе, когда Реми вставил ключ, открыл дверь и занес меня внутрь.

— Какого черта происходит, Рем? — требовательно спросил Пит.

— Просто убирайтесь отсюда, парни. — Рем придержал для них дверь открытой, все еще удерживая меня наверху. — Я делаю, что захочу, вы поняли? — резко ответил он.

Оба мужчины уставились в этот момент на меня, оба выглядели так же ошарашено, как я себя чувствовала.

— Мы поняли, Рем, — коротко ответил Райли, выходя следом за Питом.

— Тогда не смейте забывать об этом.

Он захлопывает дверь и закрывает ее на задвижку, чтобы никто, даже имея ключ, не мог войти, и относит меня в ванную главной спальни. Я все еще не готова его отпустить, сильнее сцепляя пальцы на его шее. Он понял это и, продолжая удерживать меня, другой рукой включил душ.

Вода льется, он сбрасывает свои туфли, снимает мои и со мной на руках заходит под струи воды.

— Давай смоем с тебя это дерьмо.

Он проводит своими большими руками по моим волосам, я сползаю по нему, опускаясь на ноги. Вода так приятно омывает мою кожу, а когда он стаскивает с меня платье через голову, я чувствую, как его мыльные руки растирают меня всюду, даже через белье. Я кусаю губу и стараюсь не думать о его прикосновениях, но они просачиваются в мое сознание. Я только о них могу думать, только их чувствовать.

Я больше не переживаю, что Пит и Райли ненавидят меня за срыв боя. Что его фанаты меня терпеть не могут. Что моя сестра не желает меня видеть. Что я скучаю за Мэл. Что я больше не могу соревноваться. Что скоро я вылечу с работы.

Все дело в это мужчине. Мое тело совершенно неподвижно, я затаила дыхание, ожидая, что он сделает. Куда дальше направятся его руки. Какая часть моего тела ощутить его мокрые пальцы на горячей коже.

Он планомерно касается меня, и хотя я уже не могу дышать от его прикосновений, он кажется невозмутимым. Он поднимает вверх мои руки и проводит мылом у меня в подмышках, между ног, на шее, после чего скидывает свою мокрую футболку и быстро намыливается сам. Его мощные плечи напрягаются, а вид его сосков возбуждает меня.

— Не верится, что твои фаны назвали меня шлюхой, — говорю я, лишь бы не думать о том, что мы почти голые в душе. Он стоит лишь в одних спортивных штанах, каждый мускул его голого мокрого торса поблескивает.

Он быстро намыливает голову.

— Ничего, ты справишься.

— Думаешь, я должна?

— Ага.

Он подходит, чтобы помыть мне голову новым шампунем и все его внимание, такое желанное, сосредоточено исключительно на мне и моих волосах.

— Они ненавидят меня, — говорю я, поднимая к нему голову. — Я не смогу прийти на твои бои без страха подвергнуться линчеванию.

Он хватает душ и направляет струю прямо на меня. Я закрываю глаза, позволяя мыльным пузырькам стекать по лицу, а когда я открываю глаза, он смотрит прямо на меня. Ручейки воды стекают по его квадратной челюсти, цепляясь за ресницы, пока он убирать мокрую прядь волос с моего лба. Я начинаю переживать за скорость своего пульса.

Его глаза чистого голубого цвета и пока он смотрит на меня, они кажутся в тысячу раз ярче обычного. Мы оба мокрые, он обхватывает ладонями мое лицо, всматриваясь. Он тяжело дышит. Его взгляд скользит по моему носу, ко рту. Он проводит по моим губам своим большим, грубым, мозолистым пальцем. Я чувствую это поглаживание каждой клеткой тела.

— Этого никогда не случится, — говорит он странным, сексуальным шепотом.

Слабость проносится вверх по моему телу, охватывая каждый грамм моего тела. Я никогда не желала ничьего взгляда, как желаю его. Не нуждалась в чьем-либо прикосновении, как нуждаюсь в его. Или хотела чего-то так яростно и болезненно, как я хочу его.