— Слишком громко!

От мысли, что это был последний раз, когда я наблюдала за игрой Джека со стадиона, мне стало дурно. Жизнь, которая была у нас до сих пор, теперь закончилась, и я не знала, чего ждать дальше.

Я бы солгала, если бы сказала, что не нервничала. Было трудно не вспоминать тот момент, когда Джек получил травму, и каким ужасным стало потом его поведение. Часть меня была просто в ужасе от мысли, что он снова мог стать таким. Что если после сегодняшнего вечера он кардинально изменится? Что если ему не понравится жизнь без бейсбола, и он не сможет решить, что делать со своим свободным временем?

Это сильно тревожило меня.

Но, все что я могла делать сейчас, это надеяться, что он принял решение об уходе из спорта по объективным причинам и никогда не пожалеет о нем, уж тем более не станет винить нас с Ченсом.

Мелисса потянулась ко мне и взяла за руку.

— Все будет хорошо.

— Что именно?

— Я знаю, о чем ты думаешь. Ты волнуешься. У тебя всегда вот здесь появляется складка… — она указала на мою переносицу, — … когда ты волнуешься. Все будет хорошо. Джек справится.

— Что если он возненавидит меня и посчитает, что я разрушила его жизнь?

— А ты сама ненавидишь его? Считаешь, что он разрушил твою жизнь? — спросила она меня в ответ.

Я нахмурилась.

— Нет. Почему я должна так считать?

— Потому что ты была вынуждена оставить свою работу и уехать из Нью-Йорка, чтобы быть с ним. Ты не работала почти пять лет. Ты винишь его за это?

— Конечно нет.

— Вот и он не будет.

Я закрыла глаза и поняла, что она была права.

— Спасибо, Мели.

— Не знаю, почему ты сразу не поговорила со мной. Ты бы спасла себя от стольких часов волнений.

Я усмехнулась.

— Напомни мне в следующий раз.

— Я не должна тебе ни о чем напоминать. Черт, если ты до сих пор не поняла, насколько я умная, то никогда не поймешь.

— Твоя правда, — призналась я с улыбкой.

— Теперь пойдем к твоему мужу, — сказала Мелисса, когда заставила меня подняться с кресла и подтолкнула в сторону туннеля под стадионом.

Мы всемером прошли по коридору к раздевалкам и стали ждать там Джека. Я боялась, что этот вечер может растянуться надолго. Его товарищи по команде, вероятно, захотят проститься с ним, и я точно знала, что его еще ждали журналисты, чтобы взять интервью.

Я стояла в коридоре, держа за руку своего сына. В пять лет он еще позволял мне держать его за руку на публике, и мне безумно нравилось это. Я боялась того дня, когда он отнимет свою руку и скажет, что он больше не маленький.

— Думаешь, он задержится надолго? — спросил Дин, держа своего двух с половиной летнего сына на руках.

Я кивнула.

— Возможно. Он здесь последний раз, поэтому нам придется прождать его всю ночь.

Ченс потянул Дина за рубашку.

— Дядя Дин. Дядя Дин.

Дин перевел взгляд на своего племянника.

— Да, малыш?

— Опусти Коби. Я хочу поиграть с моим двоюродным братом, — потребовал он. Дин наклонился и сделал то, о чем просил Ченс.

— Только осторожно, он не очень хорошо стоит на ногах.

— Что это значит? — спросил Ченс, нахмурившись.

Мелисса наклонилась к нему и посмотрела в глаза.

— Это значит, что иногда он падает, когда бегает. Поэтому не бегайте с ним очень быстро, хорошо?

— Хорошо, тетя Лисса.

Ченс и Коби бегали кругами между родственниками других игроков команды. Многие печально улыбались мне, наверное, решив, что Джек не получил стоящих предложений от других команд и именно поэтому уходит из спорта. Я улыбалась им в ответ широкой счастливой улыбкой, что, казалось, сбивало их с толку. Они не понимали, почему я так улыбаюсь. Да им и не нужно было понимать. Это их не касалось. Это не касалось никого, кроме Джека и нашей семьи.

Когда распахнулась дверь в раздевалку, я была удивлена, увидев пританцовывающего Джека с огромной сумкой на плече.

— Папа! — Ченс отпустил мою руку и побежал к Джеку.

— Хей, приятель. — Он крепко поцеловал Ченса в щеку. — Тебе понравилась игра? Мы выиграли.

— Нет. Было слишком громко, и у меня устали уши. А мамочка плакала.

Джек тут же перевел взгляд на меня.

— Почему ты плакала?

— Не сдержалась, Джек. То, как толпа реагировала на тебя… это было слишком эмоционально для меня.

Он наклонился и поцеловал меня в щеку.

— Для меня это тоже было эмоционально.

— Ты плакал? — спросила я немного громче, чем хотелось бы, и он огляделся, чтобы проверить, не услышал ли нас кто-нибудь.

— Нет. Кто я, по-твоему, Дин?

— Я все слышу, — выкрикнул Дин, пока гонялся за своим сыном. Мелисса подкралась к Коби со спины и схватила его, отчего тот завизжал.

— Попался! — Она держала извивающегося малыша на руках, когда Дин наклонился и поцеловал её. Мелисса взяла его за руки и притянула к себе, отчего я улыбнулась. Мне нравилось видеть их такими счастливыми.

Бабушка и дедушка подошли к нам, у них в глазах стояли слезы. Я кивнула в их сторону и сказала:

— Видишь, я не единственная, кто не смог сдержать сегодня слезы. — Я пыталась сделать все возможное, чтобы отвлечь внимание от моей персоны.

— Мы просто очень гордимся тобой, Джек, — сказала бабушка, и слезы брызнули из её глаз. Джек заключил её в объятия.

— Спасибо, что пришли сегодня. Это много значит для меня.

Дедушка хлопнул Джека по спине.

— Ни за что на свете мы бы не пропустили твою игру, парень.

— Ты готов идти, малыш? — спросила я у моего мужа, и он кивнул. — Джек готов уйти отсюда, — сообщила я нашей небольшой компании. — Увидимся у нас дома.

— Мы возьмем Ченса с собой, — предложила Мелисса, и я с энтузиазмом согласилась. Иногда небольшая передышка бывает полезной.

После еще одной порции объятий, Джек и я, держась за руки, в последний раз вышли из подземного туннеля. Подойдя к одиноко стоящему в стороне репортеру, Джек остановился и пожал ему руку, после чего бросил свою сумку на землю.

— Джек, хочешь сказать что-нибудь своим болельщикам? — спросил явно знакомый ему репортер.

— Хэй, Кейси. Помнишь мою жену, Кэсси. — Джек представил меня репортеру, но я не могла его вспомнить.

— Рад снова встретиться с вами, миссис Картер. Бьюсь об заклад, вы рады, что Джек теперь все время будет дома.

— Даже не представляете насколько. — Я сжала руку Джека и улыбнулась.

— Ну, как насчет пожелания, Джек? Хочешь что-нибудь сказать на память своим болельщикам?

Джек какое-то время молчал, и я знала, что он был глубоко погружен в свои мысли. Потом он глубоко вздохнул и сказал:

— Когда твоя бейсбольная карьера подходит к концу, это подобно удару кувалдой в грудь. Ты, наконец, понимаешь, что бейсбольные боги больше не будут к тебе благоволить. Все бессонные ночи, часы, проведенные в спортзале, чтобы поддерживать себя в форме, соблюдение правил, тренировки, психологический настрой, пропущенные праздники и дни рождения, отсутствие воспоминаний о проведенном с семьей времени… всё это ради чего? Воротилы бейсбольного бизнеса уж точно не страдали из-за тебя бессонницей. Они не проводили ночи напролет без сна, пытаясь выяснить, как сделать твою игру лучше. Им на это было плевать. Бейсбол — это бизнес. Спорт. Игра. И как бы тесно моя жизнь не переплеталась с ним, настало время оставить его в прошлом.

— Значит, ты с уверенностью заявляешь, что уходишь из спорта ради семьи?

Джек сжал мою руку.

— Я хочу сказать, что ухожу из спорта ради себя самого. Я хочу знать, что значит жить за пределами бейсбольного стадиона, пока еще мое тело может делать то, что я хочу. Я хочу знать, что значит провести выходные без ударов битой по мячу, бесчисленных подач, тренировок и командных совещаний.

Он сверкнул широкой улыбкой и добавил:

— Я хочу просыпаться по утрам и не волноваться, крепко ли моя рука держит мяч или хорошо ли я играю, чтобы иметь право остаться в команде, которую люблю. Я отдал слишком много времени и сил этому виду спорта, и сейчас настало время уделить внимание моей жене и сыну. Я готов жить такой жизнью, в которой моя семья будет всегда рядом со мной, а не три месяца в году.