— Тогда я должен попросить тебя стать моей женой, — шутливым тоном ответил Паркер.

— Давай пропустим этот этап, переходи сразу к первой брачной ночи, — не поддалась на его уловки Мартиника.

— Ну и как тут станешь честным человеком? — вздохнул мужчина и пощекотал ее поцелуем за ушком, чем заставил девушку тихонько засмеяться. Руками же он продолжал распутывать ее корсет, освобождая от платья. Когда на ней не осталось ничего, она бесстыдно прижалась ко все еще одетому Уорнеру, погладив рукой его член.

— Если бы я сам не лишил тебя девственности, ни за что не поверил бы, что ты этим не занималась до вчерашнего дня, — произнес он скороговоркой, скидывая в этот момент штаны. Секундою позже, обнаженный Паркер прижимался во всю к Мартинике. Молочно-белая кожа мужчины составляла резкий контраст со смуглой кожей девушки, и это отличие приводило его в еще большее исступление. Перевернув Мартинику на бок, Паркер снова стал ласкать ее вход рукой, постепенно раздвигая складки, внимательно следя за реакцией девушки. Ощущения были приятными, хоть и не настолько волнующими как несколько минут назад, отметила про себя Мартиника.

Приблизив свой член к влагалищу, он нежно погрузился в нее на пару сантиметров. Мартиника, ожидающая боли, невольно вздрогнула, что заставило Паркера остановиться, но не почувствовав ничего кроме легкого чувства распирания, девушка сама подвинула свои бедра навстречу любовнику. Боль присутствовала, но не сильная, и сквозь боль Мартиника испытывала и приятные ощущения, которые хотела повторить. Уорнер не спешил, прекрасно понимая, что повреждения, нанесенные его резким вчерашним проникновением, не успели зажить. Он обещал себе не прикасаться к Мартинике еще хотя бы дня три, но стоило ему увидеть девушку, как рациональная часть мозга здала свои позиции. Они лежали на боку, повторяя изгибы тел друг друга, и Мартиника стала аккуратно покачивать бедрами, контролируя амплитуду, чтобы боль была минимальной. Не прошло и минуты, как Паркер застонал, извлек свой член из нее, и изверг семя ей на живот. Вытер его своей же рубашкой, и умиротворенный прижался к ней снова, шепча слова извинения на ухо:

— Прости, что так быстро… Я со вчерашнего дня хожу как по тонкому льду, всю ночь не мог смокнуть глаз — во сне являлась ты, и как одалиска завлекала меня к себе на ложе.

— Паркер, я счастлива, что и ты получил удовольствие со мною. Продолжись это дольше, мне пришлось бы, как и вчера, прервать тебя. Я еще не полностью готова к жизни умудренной опытом куртизанки, — улыбнулась ему в ответ Мартиника.

— Ты была рождена дарить удовольствие, не думай даже, что могло быть иначе, — вдохновенно сказал он.

Незаметно для себя любовники задремали, разбудил их настойчивый стук в соседние с комнатой хозяйки двери.

— Паркер, вы здесь? — раздался громогласный голос лорда Уэльса. Спросонья Мартиника решила, что барабанят в ее собственные двери, и вскочила с постели в одну секунду.

— Не беспокойся, он стучится в мою дверь. Я ее запер, и поскольку никто ему не ответит — то лорд Уэльс отправиться на поиски дальше, — раздался сонный голос Уорнера, и он, потянувшись, присел к ней поближе и обнял:

— Как ты себя чувствуешь?

— Как пойманная на горячем преступница, — ответила ему Мартиника, — Который час?

— Скоро время обеда, но в нашем распоряжении как минимум пара часов, чтобы побыть вдвоем еще немного.

Голова Мартиники кружилась, сердце билось в учащенном темпе, но присутствие мужчины рядом ее не беспокоило, а наоборот, успокаивало и рождало в душе неясные надежды.

Расположение духа мистера Уорнера было как никогда приподнятым. Каким-то получасом ранее он покинул спальню Мартиники и, насвистывая себе под нос простенький мотив, спускался в столовую. По пути его перехватил лорд Уэльс:

— А вот и вы, мой дорогой друг! Пройдемте со мной, хочу переброситься с вами парой слов наедине.

— Хорошо, Уэльс. Главное не слишком долго, потому как мы опоздаем к обеду, а это будет не слишком вежливо с нашей стороны.

Пройдя в гостиную, Колин переминаясь с ноги на ногу, обратился к Паркеру с просьбой, которую тот никак не ожидал услышать:

— Уорнер, за то время что мы с вами общаемся, мое мнение о вас претерпевало ряд метаморфоз. Вначале мне казалось — вы истинный книжный червь, лишенный каких-либо приличных интересов. Но постепенно узнавая вас ближе, я понял, насколько этот образ не вяжется с вашим увлечением кулачным боем и тем, как мастерски вы соблазняете мало приступных женщин.

Видя, что Паркер смотрит на него в ожидании, Колин продолжил:

— Я, признаться, никогда не испытывал недостатка в женском внимании. Но в основном это были дамы, которые не обладали особо строгими моральными принципами. Но, сейчас, оказавшись в несколько двойственном положении, я хотел бы спросить вашего совета…

Не успел он договорить, как Уорнер перебил его с непроницаемым лицом, хотя внутри него клокотал гнев и ярость:

— Дорогой друг, уж не хотите ли вы, чтоб я помог соблазнить вдовствующую герцогиню?

Паркер еле сдерживался, чтобы не накинуться на своего друга с кулаками. Трудом неимоверных усилий он сохранял невозмутимое выражение лица, мысленно представляя, какие удары нанес бы противнику первыми.

На щеках у Колина заиграл едва заметный румянец, но он быстро пришел в себя от замешательства:

— В общем-то… Да! Я был бы признателен за ваш совет или за возможность подыграть мне… Видите ли, я в тупике… Паркер, помогите мне! Раньше мне не приходилось прилагать никаких усилий — все происходило само собой. Я не особенно красноречив, зато знаю, что у меня много других талантов. Однако, пока что ее светлость не торопиться их оценить…

Уорнер сглотнул слюну и попытался взять себя в руки. «Веди себя в рамках приличий! Своим неосмотрительным поведением ты можешь навлечь на Мартинику подозрения».

— Мой дорогой друг, безусловно, мне приятно ваше мнение обо мне, как о дамском обольстителе. Но боюсь, я не смогу вам ни чем помочь — вдовствующая герцогиня сама в состоянии разобраться на кого ей стоит обратить внимание. Ее светлость достаточно независима и умна, потому не думаю, что этой даме может пустить пыль в глаза даже такой опытный ловелас как вы. Что касается, упомянутых вами побед — это была чистая случайность: страсть не чужда никому из смертных. Буду благодарен, если вы не будете упоминать об этом, поскольку считаю ниже своего достоинства обсуждать дам, которые одарили меня своей благосклонностью. А теперь, дорогой друг, пройдемте в столовую. Другие гости и хозяйка нас уже заждались.

Пройдя в обеденный зал, Уорнер и лорд Уэльс извинились за свое опоздание. Все тут же приступили к трапезе, и хотя у Паркера полностью пропал аппетит, он из чувства приличия также взялся за приборы. Все еще не в состоянии успокоиться Уорнер не видел перед собой никого кроме лорда Уэльса, и наличие в руках столового ножа заставляло его придумывать все новые и новые способы проучить этого самодовольного болвана, который посмел… «А что собственно он посмел? Мартиника, так или иначе, должна будет выйти замуж, чтобы сохранить свое состояние. Но, черт возьми, только не за Уэльса!!! И не за Ландмана!!! И тем более не за Базеля! О, Боже… Я вообще не хочу, чтоб она за кого-то выходила замуж!!!»

Паркер украдкой бросил взгляд на хозяйку поместья и встретился с любопытным взором небесно-серых глаз. От этого на душе у мужчины сразу потеплело, и мрачные мысли отступили назад. Ключ от двери, разделяющие их спальни, все еще был у него. Более того, он и не собирался возвращать его хозяйке: из-за желания иметь к ней доступ в любую минуту, пока еще есть такая возможность.

Еще в день приезда, Уорнер, бросив взгляд на вдову Сомерсета, отметил ее привлекательность и молодость, высокая стройная фигура и смуглая кожа привлекли его внимание с первого взгляда. Паркер даже не понял, что перед ним стоит сама хозяйка Шератона, посчитав, что это кто-либо из родственников, гостивших в данный момент в поместье. До него доходили слухи о подробностях женитьбы герцога, но он ожидал увидеть привлекательную женщину слегка под сорок, а никак не молодую особу взрывного темперамента, к которой уместнее было бы обращаться как к девице, нежели как к вдове.