Альмар долго стоял в замешательстве. Он не мог обуздать эту новую силу, поселившуюся в его теле. Наконец он встал. Теперь он был не тот, что прежде. Сомнения и страх исчезли. Осталась лишь ненависть и жажда мщения.

Он взглянул на Хозяина. Первый раз он видел его лицо. Лицо Маольмордхи. Черный шлем скрывал его лоб, но в широкие прорези были видны налитые кровью глаза, а местами угадывалась полоска живой плоти. Мясник видел Хозяина, но уже не дрожал. Теперь он был готов действовать.

С Тагором осталось гораздо больше туатаннов, чем думала Алеа. Их появление в лагере Воинов Земли было торжественным, волнующим и незабываемым.

Алеа и ее спутники стояли у большого шатра, который еще не успели собрать. Внезапно солдаты умолкли. Они были рассеяны по лагерю, кто-то заканчивал завтрак, другие уже готовились к походу, и вот все замерли, когда из-за черной скалы показалась длинная шеренга туатаннов. Их было больше, чем Воинов Земли, около трехсот мужчин и женщин молча приближались, едва касаясь босыми ногами каменистой почвы. Словно ровный строй копий двигался по горе, подчиняясь неизвестно чьему приказу. Взгляды людей встречались, обе армии молча рассматривали друг друга. Те и другие чувствовали уважение, смешанное с недоверием, кругом царила напряженная тишина. В воздухе ощущалась тревога. Радость от встречи с новыми союзниками омрачал страх перед незнакомцами.

Во главе строя в сопровождении четырех разведчиков, посланных Алеей, шагал молодой туатанн, невольно притягивающий взгляд. Мускулистое тело покрыто боевой раскраской, на голове длинный гребень синих волос, стянутых на затылке в узел кожаными ремнями и орлиными перьями. Когда они подошли ближе, стали видны его глаза — один голубой, другой черный, — на лице выражение достоинства, подобающего вождю племени.

— Тагор. Брат мой, — прошептала Алеа, глядя на приближавшуюся колонну.

Она улыбнулась. За несколько шагов туатанны остановились. Хватило одного жеста Тагора, чтобы мгновенно остановить весь строй.

— Приветствую тебя, Тагор, брат мой, сын Саркана. Да признает Земля тебя и все твое племя.

Молодой воин выступил вперед и взял руку Алеи в свою.

— Здравствуй, сестренка, — просто ответил он.

Потом поцеловал и прижал ее к себе. У Алеи выступили слезы. Брат. Настоящий брат. Она чувствовала это в его голосе и движениях. Как будто давно его знала. Единственная родная душа.

— Говорят ли теперь твои люди на языке Гаэлии? — шепнула Алеа на ухо брату.

— Да, мы его выучили. Как и научились определять время.

Они стояли так долго, словно желая наверстать годы разлуки, затем Тагор разжал объятия, отступил на шаг и встал на одно колено.

— Это все, кто остался из Сида, Алеа. Племена разбиты, вожди мертвы. Мы последние туатанны. Нас мало, но эта армия принадлежит тебе.

— Я вижу детей и женщин, — отвечала Алеа. — Это не армия, а народ. И эта земля будет гостеприимна к вам.

— Она принадлежит нам! — раздался голос одного из туатаннских воинов.

Тагор обернулся посмотреть, который из его братьев это сказал. В его глазах Алеа увидела гнев. Она положила руку ему на плечо, чтобы успокоить. Потом обратилась к толпе:

— Земля не принадлежит никому, туатанны! Ни вам, ни вашим предкам, ни гаэлийцам и их потомкам. Ваши отцы думали иначе, потому и погибли. Когда Земля становится чьей-то собственностью, происходят войны. Разве вы так ничего и не поняли? Посмотрите, сколько вас осталось. Посмотрите, сколько нас. Сколько народу должно погибнуть еще, чтобы вы усвоили урок?

Земля не принадлежит ни одному человеку, это люди принадлежат ей. Пусть те, кто еще думает, что это их земля, немедленно покинут наш лагерь, ибо я не потерплю такого в своих рядах. Других мы рады приветствовать среди Воинов Земли.

Алеа оглядела армию туатаннов. От нее не ускользнуло ни малейшее движение. Она знала, что сейчас решается самое главное. Потому что если туатанны примкнут к ней, они должны одинаково мыслить, ради единой цели.

— Кайлиана хорошо сказала, — раздался наконец возглас из толпы туатаннов.

Со всех сторон послышалось бормотание, потом какая-то женщина крикнула:

— Да будет так!

Тагор улыбнулся, еще раз взглянул на Алею и кивнул:

— Мы Воины Земли, Алеа.

Он подошел и снова поцеловал ее.

— Сестренка, ты лучше всех вождей племени.

Он проговорил это смеясь. Ему вспомнился младенец, которого мать унесла подальше от Сида, и он не мог поверить, что он превратился в эту необыкновенную девушку. Уже такую сильную, хотя и столь юную.

— Тагор, — сказала Алеа, — познакомься с Мьолльном, он мой самый старинный друг, а это Фингин, друид, который нас сопровождает.

Тагор поздоровался с ними.

— Это Кейтлин, она странствующая актриса, — продолжала Алеа, — и ее присутствие нас очень поддерживает. И наконец, Эрван Аль'Даман, магистраж Фингина.

По голосу сестры Тагор догадался, что этот юноша занимает особое место в ее сердце. Он подмигнул ему, затем повернулся к своим.

— Племена могут объединиться, — провозгласил он, и туатанны сейчас же разбрелись по лагерю, шагая навстречу солдатам Алеи.

Напряженность очень быстро исчезла, и, несмотря на то что туатанны еще не совсем складно изъяснялись по-гаэлийски, их понимали без труда, и они сумели познакомиться с остальными. Оба народа, прежде столь далекие друг другу, в минуту разрушили былую стену недоверия, ведь их объединяла общая мечта. Надежда, подаренная юной девушкой, которая теперь так восхищала всех.

Как Фелим познал мать Тагора, так туатанны открылись народу Гаэлии. Два мира наконец-то встретились. Мечта Алеи сбывалась.

Девушка решила задержаться здесь еще на один день. Она хотела дать двум народам время узнать друг друга, и главное, ей самой хотелось подольше побыть с братом, прежде чем снова двинуться в дальний путь.

Она провела с Тагором весь день, узнавала его характер, засыпала вопросами, а также рассказывала о себе, своих мечтах и надеждах.

Ультан на мгновение замер, вонзив меч в горло умирающей жертве. Черная кровь перестала стекать с длинного серебристого лезвия. Тогда великий воин медленно вынул клинок, и зверь тяжело рухнул на землю.

Несколько зрителей, сидевших вкруг арены дворца Шанха, зааплодировали. Их крики эхом отдавались под каменным сводом. Расположенная в самом глубоком подземелье дворца, арена была погружена в зловещую темноту, где в каждом углу таились грозные тени. Влажный тяжелый воздух пропитал все вокруг кислым зловонным запахом, по камням сочилась вода.

Ультан не спеша повернулся и направился к Хозяину. Это был крупный широкоплечий воин с густой шевелюрой. Длинные белоснежные волосы серебряным дождем падали ему на плечи. Меч, опущенный вниз клинком, казался продолжением мускулистой руки, пики на его доспехах походили на выпирающие кости. Казалось, его тело слилось воедино с черным металлом.

Существо за его спиной вздрогнуло в последних конвульсиях. Пронзенное в разных местах, оно превратилось в гору плоти, из которой торчали четыре острых рога.

Ультан остановился у высоких трибун и встал на одно колено. Он поднял глаза к маленькой ложе, возвышавшейся над другими. В темноте он на мгновение различил глаза Хозяина по алому блеску, который тут же погас. Маольмордха досмотрел бой до конца. Ультан гордился оказанной ему честью. Он поприветствовал Хозяина и удалился в умывальню под одобрительные крики публики.

Через несколько минут, когда он заканчивал промывать раны и вытирать кровь, Ультан увидел возникший перед ним силуэт Маольмордхи.

Хозяин никогда раньше сюда не заходил. Воин немедленно поклонился и, опершись на рукоять меча, замер, ожидая слов Хозяина.

— Ты хорошо дерешься, Ультан.

Замогильный голос Маольмордхи гулко раздался в комнате, прошелестев по стенам, как дуновение ветра.

— Благодарю, Хозяин.

Маольмордха покачал головой. Он приблизился к воину, обошел вокруг него и остановился перед его мечом. Поглядел на обагренное кровью лезвие: