– Так я и говорю - шизофрения. Второй вариант: Хусейн как-то сумел зажать стилет в своих лапах, и…
– Отстань от бедной собаки! Что привязался к псу! - перебила я. - У любой шизофрении должны быть какие-то разумные пределы!
Несколько секунд я помолчала, пытаясь понять, что же такое сказала. Это всё солнце, проклятое солнце…
– Изложи третью версию, - попросила я после паузы более спокойным тоном.
– Убийца - полуоттаявший антаркт Анти, - объявил Кеннеди. - Если сосулька отпадает по техническим причинам, а за Хусейна ты ручаешься, - то вот она, истина. УБИЙЦА - АНТИ.
Вновь повисла пауза - долгая-долгая.
Потом Кеннеди спросил:
– А что за белиберду выдала компакт-лаборатория насчет его крови?
– Да полную ахинею… Будто бы основная составляющая исследуемой субстанции - этиловый спирт. Нет, конечно, факт ее незамерзания это объясняет - но ни одно белковое существо не смогло бы… Что с тобой, Макс?! Сердце?!
– В-в-в-в-сё в п-п-п-порядке… - просипел он из сугроба. - Это от неожиданности… Я все понял… То-то мне этот Анти показался смутно знакомым… А ведь можно было ждать, что он уцелеет в рухнувшем вертолете… Но как, черт возьми, он добрался сюда с Земли Котса?! Ведь это же три тысячи миль по ледяной пустыне… Неужели все-таки…
– КТО УЦЕЛЕЛ??? КТО ДОБРАЛСЯ??? - возопила я.
– Мао… - рассеяно пробормотал Кеннеди. И продолжил о своем, непонятном: - Неужели все-таки за этим мутантом стояли ОНИ?…
– Кеннеди, не нервируй меня… - проскрежетала я. - Расскажи все толком! Какой еще Мао?! Председатель Мао давно умер!! Рассказывай, все что знаешь!!!
– Я и сам толком ничего не знаю… - пожал он плечами (это я догадалась, что пожал - под громоздкой паркой жест был совершенно незаметен). - Все произошло в девяносто первом году, когда ты еще не пришла в отдел паранормальных явлений. Мое внимание привлек один заключенный спецтюрьмы на Южных Шетландских островах. Мао - его имя, хотя по рождению он русский. Но - так вот назвали родители, бывает… У парня обнаружился феноменальный метаболизм, количество алкоголя в крови измерялось не в промилле, а в процентах, причем в десятках процентов! Плюс - ярко выраженные паранормальные способности. Мао, например, уцелел в нескольких авиакатастрофах - причем однажды его сбросили с высоты тринадцать тысяч футов без парашюта! Отделался ушибами… Одна из катастроф - над территорией Штатов - была документально зафиксирована, и даже заснята на пленку. С тех пор Мао попал под прицел ФБР, и…
– Подожди, Кеннеди. Я все равно ничего не понимаю. Южные Шетланды отделяет от Антарктиды пара сотен миль холодного моря, а содержатся там лишь приговоренные к пожизненному заключению. Как он мог очутиться здесь?
– Все очень просто… - начал Кеннеди. И не успел закончить. Странные звуки за спиной заставили нас дружно обернуться.
Звуки раздавались из станции. Мы не могли их слышать - однако слышали. Потому что наружная дверь тамбура была распахнута. Густые клубы пара вырывались из нее, свидетельствуя, что и внутренняя широко открыта, вопреки всем инструкциям.
Потом из белого облака вынырнула низкорослая фигура и зашагала к нам.
10
– Привет, Макс! - издалека крикнул Анти (или Мао?). - Я рад, что ты жив! А ничего у тебя девчонка, Саиду бы понравилась.
На пришельце оказался надет белый халат до колен - и больше ничего из одежды. И - никакой обуви. Но держался он легко и непринужденно, словно дело происходило на флоридском пляже. В руке Мао (буду называть его так) держал полупрозрачную пластиковую канистру - наполовину полную. Больше ничего у него не было.
Кеннеди сделал несколько глотательных движений и произнес:
– Здравствуй, Мао! Я тоже рад, что ты жив. Хотя не понимаю - как.
– Да я сам не понимаю… Иногда мне кажется, что я бессмертный. Если выпить нечего - какая только чушь в голову не лезет…
С этими словами он отвинтил крышечку с канистры и сделал два долгих-долгих глотка. В морозном воздухе резко запахло спиртом. Меня передернуло. Мао нагнулся, поднял комок снега, кинул в рот.
– Расскажи, что случилось после того, как рухнул вертолет… - попросил Кеннеди.
Рассказ Мао
(Примечание д-ра Блэкмор: К сожалению, я не сразу догадалась включить диктофон, а включив, не сразу догадалась спрятать его в меховую рукавицу, выставив наружу лишь микрофон. Поэтому начало рассказа Мао утратилось. Восстанавливать же его по памяти я не стала по причинам, которые укажу ниже.)
… догнал я эту мохнатую зверюгу, за хвост подергал. Она оборачивается, смотрит на меня. А глаза - прямо как у моего директора школы, и изо рта так же пахнет.
– Пойдем вместе, - говорю. - Мне тоже на юг, а вдвоем веселее. Не знаешь, где тут магазин ближайший?
Ничего не ответила. Вздохнула - меня аж паром обдало. А потом хоботом как обхватит! Всё, думаю, раздавит сейчас. Наверное сказал что-то для нее обидное. Кто же знает, как в Антарктиде к этим мохнатым обращаться принято?
Но нет, поднимает она меня к себе на спину, отпускает. И дальше потопала. Я в шерсть длинную зарылся и еду. Хорошо, тепло, жаль - выпить нечего.
Долго так шли. В смысле - она шла, а я ехал. Потом вижу - скатываться я со спины начал. Вперед, к голове. Словно зверюга моя с крутой горы шлепает. Странно, думаю, вроде ни в какую гору мы не поднимались. Вцепился в шерсть покрепче, смотрю, что дальше будет. Только зря смотрю - вокруг туман, ничего не видно. А потом вроде как в гору пошла - к хвосту я поехал. Ага, понял, яма была здоровенная. Но ошибся.
Короче, пришли мы. Слез я со зверюги, вижу: место какое-то непонятное. Снега, льда нет - растут под ногами деревья. Маленькие, человеку по колено будут. Но самые настоящие - елки, сосны, березы, пальмы… И другие были, но я их названия не знал. Да, баобаб еще рос, толстенький такой. Смешной, в общем, лес. Хотя на горизонте настоящие деревья росли, высоченные. Даже не на горизонте, а за горизонтом. Потому что место оказалось странное, чем дальше от меня, тем выше. Словно стою я на дне огромного тазика. Или не тазика, а как бы шара стеклянного елочного - и видно, что над головой, тоже внутри шара этого, - горы всякие, реки, леса… Наверное, и людей разглядеть можно было, да у меня с собой бинокля не случилось.
Солнце над головой тоже какое-то странное - маленькое, с двухкопеечную монетку. И тусклое такое, красное. Но ничего, греет. Тепло вокруг.
Пока я вверх пялился, нас зверюги обступили - точь-в-точь как та, на которой я приехал. Мне свою и не узнать уже. Одна хобот ко мне протягивает и трубит:
– УОЭУОООО! - громко так.
– А я - Мао, - говорю. - Не знаешь, где тут магазин ближайший? Очень выпить хочется.
Но они не знали. А может, не сказали из вредности.
В общем, стал я со зверюгами вместе жить - ничего, не гонят. У них дома дурные - ямы в земле здоровенные, сверху бревна лежат, из дальнего леса притащенные, а на них уже ветки и листья. Вроде как крыша. Скажу честно - бедно они жили, ничего у них почти не было. Ну, там горшки какие-то, еще кое-чего по мелочи, - ни холодильников, ни телевизоров. На огне в горшках корешки всякие варили, еще что-то. Огонь у них постоянно горел, а если погаснет - беда. Стучат двумя камнями, искры высекают. Хоботы-то у зверюг не простые, на концах по четыре отростка, вроде пальцев, - но неуклюжие. Хотел я им показать, как нормальные люди огонь добывают, да спички у меня кончились.
Еще там другие звери жили, в большом лесу. Вроде обезьян, только без хвостов. Те совсем дикие оказались - ни огня у них не было, ни горшков. Но прожорливые - страсть. Всё какую-нибудь из моих зверюг поймать и сожрать мечтали. Соберутся оравой - и за ночь яму руками выроют. Думают - может, свалится кто. А сами глупые - даже не прикроют сверху ничем… Но я к ихнему лесу не ходил в одиночку, а то живо бы слопали.
Вот… Живу я, значит, питаюсь бананами. С крохотной пальмы гроздь сорву - и в рот целиком. Ничего, сытно. Только выпить совсем нечего…
