Когда Кирилл уснул, - почти под утро - Катя его заботливо укрыла, убрала влажную челку со лба и погасила свет. Вышла, оставив дверь приоткрытой, и двинулась на негромкие рокочущие голоса Мишки и врача.

   - Все, - врач уже заканчивал говорить. Отложил карточку в сторону, повернулся к ней и отдал исписанный под ноль лист. - Вам я написал список лекарств, уточнения насчет диеты и кое-какие пожелания, - Катя кивнула, вчитываясь в медицинский почерк доктора. - А вам, Михаил Иванович, я уже все сказал. По-хорошему, вашему сыну стоит в больницу лечь на обследование. Так, с этим закончили. Адрес и телефон я вам оставил.

   - Да, конечно. Я провожу, - Подольский посторонился, пропуская мужчину вперед, и наклонился к Катиной щеке. - Чайник пока поставь, ладно?

   Они еще о чем-то в коридоре негромко переговаривались, и только потом Мишка вернулся к ней. Катя успела накрыть на стол и соорудить нехитрый ранний - очень ранний - завтрак.

   Не говоря ни слова, он сел за стол. Ел, пил, в полнейшей тишине, даже не поднимая на нее глаз. Катю это не волновало. Она ощущала дикое облегчение, сродни тому, как скинуть с себя тонный груз. Она еще не пришла в себя - и после его ухода, и после Кириного приступа. Она смотрела на Мишку словно со стороны, находясь в отдалении, через толстое матовое стекло.

   - Еще будешь? - спросила она, когда тарелки с бутербродами и салатом опустели.

   - Нет. Кофе сделаешь еще?

   - Ты что, не спал сегодня? - Катя забрала чашку, сполоснула ее и снова навела напиток, делая мысленную заметку купить нормальный кофе, а не быстрорастворимый заменитель, который прочно обосновался в ее доме, когда ушел Подольский.

   - Не спалось, - коротко ответил Миша и подкатал рукава рубашки. - Я тебе визитку врача оставил на тумбочке. Там его личный телефон.

   - Хорошо. Ты ему заплатил?

   - Да.

   - Много?

   Ей послали тяжелый взгляд.

   - Какая разница?

   - Никакой.

   - Тогда пей свой кофе, а то остыл давно.

   Катя послушно отхлебнула и правда остывший и покрывшийся неприятной пленкой напиток.

   - Ты приехал, - утвердительно кивнула Катя, с замиранием ожидая ответа. Подольский отрывисто кивнул. - Почему?

   - Потому что.

   - Ты специально так со мной разговариваешь?

   От обиды, от бессонной ночи, от навалившихся проблем и собственной глупости, вмиг свалившихся на ее хрупкие плечи, стало тяжело. А Мишка только добавил масла в огонь. Как по заказу из глаз покатились крупные слезы обиды и облегчения, и в этот раз Катя не видела смысла их скрывать и прятать.

   Миша сразу подобрался, посмотрел на нее с опаской и нервно заерзал.

   - Я тебя прошу, только без этого...

   Она громко и обиженно всхлипнула.

   - Кать, - сморщившись, простонал он. - Ну не надо, ты чего?,,

   Было надо. Она с громким звоном бухнула чашку на стол, обиженно и некрасиво сморщилась, вроде бы стараясь остановить поток прорвавшихся слез, и, поймав смирившийся обреченный взгляд, пересела к Мишке на колени, где была заботливо обнята и обласкана.

   Там, в теплых надежных, правда, несколько робких объятиях, Катя окончательно расклеилась и самозабвенно зарыдала, не обращая внимания на нерешительные попытки ее успокоить. На слова "прекрати", "пожалуйста, не надо" и "Катя, ну ты чего" она тоже внимания не обращала. И ближайшие минут пятнадцать с упоением мочила Мишкину наверняка дорогую рубашку.

   - Все? - мужчина, поглаживая ее по худой спине, отстранился и заглянул в покрасневшее, опухшее от слез лицо. Она икнула. - Буду считать, что внеплановый дождь закончился, - попробовал он отшутиться.

   Катя разгладила отсыревшую рубашку.

   - Прости.

   - Ничего страшного. С рубашкой ничего не будет.

   - Я не за нее извиняюсь, - всхлипнула девушка. - Прости меня, Миш. Я больше так не буду.

   Он неожиданно улыбнулся, совершенно не к месту, чем загнал ее в легкий ступор.

   - Ты прощение просить собралась как и Кирилл? Хоть бы слова местами поменяла.

   - Хватит надо мной смеяться, - буркнула Катя. - Это не смешно все.

   - Не смешно, - согласился Миша. - Еще раз так сделаешь - выдеру. Поняла?

   - Я серьезно.

   - А ты думаешь, я шучу? Прекращай эту дурь, Кать. Серьезно. Хватит искать того, чего нет. Хватит вечно все решать за других. У других своя голова на плечах. Если ее нет - их проблемы. Ты никому и ничего не должна.

   - Причем здесь?.. - она попробовала прервать речь, которая, к несчастью, била точно в цель. Каждое слово продумано, взвешено и дозировано, чтобы ее задеть.

   - А притом, - отбрил Мишка все нерешительные возражения. - Ты привыкла вечно все за всех решать. Ты привыкла даже решать, как будет дальше. Но я не все, Кать. Я сам решаю, что делать и как. И меня бесит твоя привычка расписывать мою жизнь и поступки по минутам.

   - Я хотела как лучше, - она понуро опустила голову и уткнулась в твердое плечо.

   - Если бы я этого не знал, то не приехал бы. Посмотри на меня, - он обхватил ее за высохшие щеки и поднял голову, пристально глядя в глаза. - Почему ты думаешь, что, если бы мне была нужна жена и дети, у меня их не было бы? Ты думаешь, что я чудесным образом в один день их захотел, и для этого поселился у тебя? Чтобы, так сказать, провести генеральную репетицию?

   Она аж поморщилась от неприкрытого цинизма.

   - Не говори так.

   - А ты так не думай. Я с вами остался не потому, что мне нужна гипотетическая семья, а потому что вы мне дороги. Оба. Я не хочу ничего обещать. Я не люблю ничего обещать, Кать. Я предпочитаю делать. Тебе нужно было, чтобы я перед тобой рассыпался в обещаниях?

   Тогда это был бы не Мишка.

   - Нет.

   - Значит прекрати выдумать все.

   - Миш, из меня не получится матери. Никогда. Зачем тебе такая?

   Он закатил глаза и раздраженно выдохнул.

   - Господи, что за глупости? Кто тебе эту чушь сказал? Перестань заниматься самобичеванием. Ты хорошей матерью будет, и Кирилл - живое тому подтверждение.

   - Ты не понял, - тяжело сглотнула, чувствуя неприятный озноб в животе. - У меня не может быть детей. Я бесплодна. У нас с тобой их никогда не будет. Ни сейчас, ни потом. Просто пойми, рано или поздно ты захочешь своих детей, это нормально. Но я не смогу...

   Он растерянно, медленно моргнул, явно ошарашенный ее словами. И как-то озадаченно задумался.

   - Это все?

   Катя вытаращилась на него.

   - Тебе мало?!

   - Ответь мне на один вопрос. Ты только из-за этого мне месяц нервы трепала? Или есть что-то еще?

   Захотелось снова обиженно расплакаться. У него все так просто, легко выходило, как будто это не неизлечимая болезнь, а что-то такое обычное и незначительное. Как весенний насморк, который проходит через три дня.

   - Я не трепала нервы. Я о тебе беспокоилась.

   - Из-за этого значит, - пробормотал Мишка себе под нос и неожиданно встряхнул ее, крепко обхватив за плечи. - Я тебя последний раз предупреждаю - перестань мучить меня и себя. Если есть проблема - мы будет ее решать. Вместе. Захочешь детей - будут дети. Не захочешь - не будут. Только пока рано об этом говорить.

   - Ты сейчас серьезно?

   Подольский не ответил. Придвинул к себе красный будильник, посмотрел на время, а потом поднял ее на ноги.

   - Пойдем отдохнем пока. Время еще есть. Ты сегодня работаешь?

   - Нет, - она послушно поплелась следом, в совершеннейшем шоке и ступоре от состоявшегося разговора. Что это было сейчас? - Я сегодня и завтра дома.

   - Отлично. Утром проснемся и будем переезжать. Давно надо было.

   - Куда?

   - Ко мне. Во-первых, мне здесь тесно.

   - А во-вторых?

   - Во-вторых, я загородом живу. А врач сказал, что Кириллу полезен будет свежий воздух.

   - Миш...

   - Утром все, Кать, утром, - он ее подтолкнул к кровати и начал раздеваться. - Я ночь не спал. Будь человеком, нам через три часа вставать. Где мои тапки?