Я хмыкнула несогласно, но спорить с мамой не стала, да и сил не было на споры, если честно.

   С Митькой отношения совсем расстроились. Нет, ругаться мы не ругались и друг другу безобразные сцены не закатывали, но долго находиться в одном помещении стало трудно. А разговаривать вообще перестали. Если я и набиралась храбрости робко спросить, как у него дела на работе, то получала в ответ раздраженное и скупое "нормально". После этого Митька уходил в другую комнату и за компьютер садился. Ей-богу, как дите малое.

   Тетя Зоя конечно же тоже не смогла остаться от всего произошедшего в стороне. Не сомневаюсь почему-то, что в их доме каждый человек знал, что я, неспособная своих детей иметь, взяла на воспитание своего племянника. И навязала его благородному Мите, который по-рыцарски взвалил воспитание чужого ребенка на себя. Ну вот не сомневалась я и все тут. Хотя Кирилла она никогда ни словом, ни взглядом не обидела. Приехала как-то раз, когда мы с Кирей в магазин собирались и уже в дверях стояли, одетые и обутые. А тут звонок в дверь. Увидев в глазок Митькину мать, я совсем сникла, растеряв последнее хорошее настроение, которое по крупицам наскребала с самого утра. Открыть все-таки пришлось.

   - Ой, Катюш, - женщина машинально на шаг отступила, чтобы не столкнуться с рванувшим вперед ребенком, - я не вовремя? Вы куда-то собираетесь?

   - Да мы в магазин вообще-то собирались, - старательно скрывая досаду и раздражение, любезно ответила я, стоя на пороге и не собираясь возвращаться назад. - Я сегодня выходная, поэтому, пока время есть, решила выбраться.

   - Отлично, - Зоя наклонилась и протянула Кире руку. - Привет, друг, - племянник на ее руку удивленно посмотрел. - Я бабушка Зоя. Тебя как звать?

   Кирилл долго думал, прежде чем ответить, но потом милостиво обронил:

   - Кия.

   - Как?

   - Кия!

   - Киря, - с улыбкой расшифровала я. - Мы пока "р" не выговариваем.

   - Понятно, - женщина посторонилась, меня пропуская, и взяла мальчика за руку. - Ты пойдешь с нами в магазин? - он только кивнул и довольно улыбнулся.

   Ничего страшного, как ни удивительно, не произошло. Зоя вела себя как настоящая бабушка, вопросов мне - чего я опасалась, - она задавать не стала. Понакупила Кириллу много игрушек разных, вкусностей и прочей ерунды, но ребенок сиял, как новогодняя елка. И помогла нам все донести.

   - Митька не говорил, когда придет? - полюбопытствовала Зоя, которая после шопинга, осталась у нас дома и сейчас активно помогала мне с ужином, пока племянник с головой зарылся в новые подарки. - Уже темнеет.

   - Он сейчас допоздна работает, - я пожала плечами и полезла за крупой. - Приходит поздно, когда Кирилл уже спать ложиться.

   Сказала я об этом безразлично, как бы между прочим, но тетя Зоя все равно нервно заерзала и виновато отвела глаза, как будто действительно за собой вину чувствовала.

   - Он устает сильно, - женщина попыталась заступиться за своего сына.- И работает допоздна не потому, что специально из дома бежит, а потому что действительно работы много. Мне вон подруга рассказала - та, которая Митьке устраиваться помогала, - что у нее дочь, Ленка, тоже поздно домой приходит. У них сейчас проверки, прочая ерунда.

   - А я ничего не говорю, - я к плите отвернулась, но даже так напряжение и испытующий тяжелый взгляд Зои Павловны ощущала.

   - Я тебя предупреждала, между прочим, - не смогла удержаться несостоявшаяся свекровь. Хоть мы с Митькой не разбежались еще, это было всего лишь вопросом времени, и мы с ним оба это осознавали. Как и Зоя Павловна, впрочем. - Я с самого начала знала, что у вас с ним никогда нормальной семьи не выйдет. И тебе говорила, но ты же умная, вся из себя.

   Одно дело знать, а другое - слушать о своей жизни, как о какой-то не стоящей внимания вещи. Тем более, от этой женщины. Я нож в руке сжала и стремительно развернулась лицом к женщине. Как бы то ни было, не имеет она права вторгаться мне в душу. Кто дал ей вообще право попрекать меня в чем-то? А глядя на то, как она самодовольно смотрит на меня, уверенная в своей правоте и победе, становилось тошно. Если бы не Кирилл, присутствие которого в квартире меня сдерживало, я бы сейчас такой разбор полетов Митькиной матери устроила, что та сто раз бы пожалела, что вообще со мной разговаривать начала.

   - Не надо меня вот только во всем обвинять, хорошо? - резче, чем нужно было, отбрила я. - И вас, при всем моем уважении, наши дела с Митькой не касаются.

   - Как это не касаются? - начала заводиться женщина, с каждым словом повышая голос. - Это мой сын, вообще-то! Если нечего возразить - молчала бы тогда лучше. Я и тогда тебе говорила, и сейчас повторю если до тебя так туго доходит! Против тебя лично, я - ничего не имею. Но с Митькой вы не пара были. И ничего у вас бы не вышло!

   - А "непарой" мы стали, когда вы узнали, что у меня детей быть не может? - едко переспросила я, тоже не в состоянии успокоиться и взять себя в руки. Вот чувствовала я, не зря его мать притащилась сегодня. Мне и так тяжело постоянно в таком аду жить, а она приехала еще на мозги покапать. В чем, к моей досаде, преуспела.

   - Не перекладывай с больной головы на здоровую! - прикрикнула на меня Зоя, гневно поднимаясь с табуретки и упирая руки в бока. - Я ни в чем не виновата, ясно тебе? Я к вам никогда не лезла и не мешала!

   - Да вы все сделали, чтобы мы с ним разругались! Скажете нет? Вы думаете, я слепая совсем?

   - Знаешь, Кать, - она глаза сузила, с головы до ног меня осматривая, а мне так противно и в то же время жутко под ее взглядом сделалось. А еще стыдно, сама не знаю почему, - я была о тебе лучшего мнения. Правда. Думала...да какая теперь разница, что я думала. Только вот, как бы ты меня ни обвиняла, виновата ты сама. И только ты. Сколько ты моего сына лет знаешь? Шесть? Семь?

   - И что из этого? - огрызнулась я и еще противнее стало. Стою здесь, в тесной кухоньке, рычу как шавка какая-то. А рычат только те собаки, которую силу и правоту чувствуют, и им ничего не остается, только как бессильно скалиться.

   - Он не такой человек, который просто развернется и уйдет. И ты этим всегда пользовалась. Все проблемы на него свои навешала, - я вздрогнула и даже дышать перестала, широко глаза раскрыв и уставившись на убежденно кивающую женщину. Она так это уверенно сказала, что сложно даже было усомниться в ее словах. И мне не по себе стало. Очень. - Я все понимаю, но разве он тебе должен что-то? Зачем ему все это, когда он спокойно жить может?

   - Я не просила ни о чем, понятно?! - истерично взвилась я, почти подпрыгивая на месте. - И сына вашего я не держу. В любой момент пусть уходит, ради бога. И Кирилла я ему не навязываю! Никогда я ему ребенка не навязывала. Один раз попросила посидеть, пока я в магазин сбегаю, чтобы ему поесть приготовить?! Все! Кошмар! Я его чужого ребенка воспитывать заставляю!

   - Катя...

   Я со всей дури нож в раковину кинула, и неприятный стук металла по металлу по нервам бил. Плевать. Грудь под тонким джемпером поднималась и опадала. И столько всего внутри - и гнев, и боль, и ярость. А самое противное - чувствовала я себя обманутой. Как будто меня за нос водили или еще что-то, я не могла описать, но хотелось и наорать на Зою Павловну, которая все у меня разбередила в душе, и убежать подальше, потому что ее слова в цель били. И больно.

   - Жить я ему мешаю?! - зло, с ненавистью прошипела я, а Зоя - уж не знаю, что она в моих глазах увидела, попятилась и губы брезгливо и в то же время с настороженностью поджала. - Прекрасно. Пусть катится! Только пусть сам придет и скажет все в лицо. Завалила я его своими проблемами! Надо же!

   - Ты себя неправильно сейчас ведешь, - осторожно отозвалась Зоя, с опаской за моими действиями поглядывая. Очевидно, она не планировала, что наш с ней разговор меня с катушек сорвет и поставит точку в отношениях с ее сыном. Исподтишка действовать - конечно, на мозги капать - пожалуйста, но выходить виноватой и вообще, хоть как-то причастной к нашему разрыву женщина не хотела. - Успокойся, в конце концов.