Слёзы встали липким комом в горле. Хорошо, что дождь, он поможет отвлечься, а отвлечься надо обязательно. Потому я и пошла на этот шаг. Дома меня ждёт мой Рагон, настоящий, любимый и любящий, нужно скорее закончить с этим делом и вернуться, а нынешний его высочество связывает меня, замедляет.

Принятое решение было правильным… но тогда почему так больно?

Я лежала на песке с закрытыми глазами и наслаждалась прохладными потоками воды, ласкавшими мою кожу. Думать о Рагоне слишком тяжело, нет… необходимо заставить себя вернуться к делу. Обнаруженные документы, хотя и порадовали меня сперва, оказались интересными, но не более. Она догадалась, что убийство Парниль открывает серию, что будут остальные, даже список предполагаемых жертв составила, как она пришла к этому, другой вопрос, но суть в том, что её усилиями была найдена лишь одна улика – тот самый злополучный золотой лист. Всё. Остальное – лишь мысли, догадки и почему-то глубокое изучение иерархии Двора дэфари. Может быть, её волновало положение в обществе? Может оно имеет отношение к убийствам?

И письма с угрозами. Не много, всего три, но такое ощущение, что они присланы друг за другом, в короткий период времени, а после прекратились. Почему? Я не получила ни одного письма, а она целых три.

Рядом послышалось движение. Я приоткрыла глаза и увидела рядом свою сожительницу. Её полупрозрачное платье намокло и облепило роскошное тело, а огненные волосы ей очень шли.

– Ты не с Рагоном? – спросила я как можно беззаботней, но голос, упавший до комариного писка, выдал меня.

Нирэ пожала плечами.

– Я пошла разузнать, что у вас случилось, но Рагон был неразговорчив. Он работал и, как мне показалось, был рад видеть меня, позвал ещё Ксириль, странно, он уже давно не приглашал её к себе… – задумчиво пробормотала дэфари. Прошла ко мне, села рядом. – Мы любовались, как кто-то их гвардов пытался разбудить её Силу. Та притворялась, как могла, но глаза её были спокойны. Рагон разозлился. Он вообще был напряжён, думал о чём-то своём. Оставшуюся часть ночи провёл со мной, но… он не видел меня, забыл. Я просто лежала рядом, и когда была обнаружена, отослана домой, – закончила свою речь Нирэ.

Я закрыла глаза, чувствуя, что те защипало от слёз.

– Нирэ, скажи, а у нас во дворе много дэфи владеющих Силой призыва? – спросила я, чтобы отвлечься.

– Силой… призыва? Никогда не слышала о такой.

– Ну как же, а кристаллы на шпилях дворца. На них начертаны символы призыва, они регулируют погоду во Дворе.

– О, нет, Лани, – отмахнулась Нирэ. – Это вовсе не Сила, а просто знание. Этому учатся.

– Но король сказал, что символы, используемые мастером, известны лишь ему. Но если это общедоступное знание, то и символы должны быть если не одинаковыми, то узнаваемыми, – удивилась я.

– Да, но эта наука весьма неоднозначна и каждый мастер, изучив азы и основные символы, никогда не использует их в чистом виде. Каждый мастер добавляет что-то своё, уникальное, на то он и мастер…

– И много у нас таких мастеров?

Нирэ пожала плечами.

– Орки в этом преуспели, а у нас не знаю, есть ли вообще мастера. Мне не известен ни один.

– Орки говоришь…

Интересно, а Доро знает что-нибудь об этом?

– Нирэ, скажи, а тебе не страшно? Неужели тебя волнует лишь постель Рагона, а о том, что можешь стать следующей в списке убийцы не думаешь? – спросила я, поднялась с мокрого песка и села рядом с рыжеволосой дэфари. Она пребывала в приподнятом настроении, совершенно несоответствующем. Рагон погнал её со своего ложа, таких же как она убивают, а ей всё шутки шутить.

– Страшно? – задумалась Нирэ и надула губы. – Нет, страх неподходящее слово. И при нашем Дворе и при остальных постоянно проходят противоборства, дуэли по поводу и без. Слабые вынуждены защищать себя и пробиваться наверх, на наверху примечают только сильных. А я… да и не только я, другие прекрасные дэфари его высочества избалованы. Статус неприкосновенности и, конечно же, Сила истинной дэфари оберегают нас. А убийства… они волнуют, будоражат и возбуждают. Нашёлся кто-то, кто не испугался гнева Рагона, кто нашёл способ убить дэфари… да как! Во сне! Немыслимо.

Нирэ заулыбалась ещё шире, удивляя меня всё больше и больше.

– Признаться, я хочу с этим таинственным убийцей познакомиться… поближе.

– Поближе? – воскликнула я.

– Лани, ты ещё так молода, не понимаешь, а когда живёшь уже семьсот двадцать три года, чувство страха перед смертью притупляется.

Семьсот двадцать три?! Ого!

– Мне даже интересно, как это.

– С ума сошла, – покачала я головой. Интересно ей как умереть. А потом вспомнила заметку моей предшественницы «Дэфари готовы умереть во сне, зная, что проснутся». Неужели Нирэ не одинока в своих безумных суждениях, и встретившись со смертью во сне другие с охотой принимают её, чтобы удовлетворить своё любопытство? Но ведь сейчас уже очевидно, что дэфари именно убивают, а не умирают сами, да и связь между жертвами совершенно чёткая, чтобы следующая любовница Рагона, встретившись во сне со смертью начала сопротивляться. Или любопытство сильнее чувства сохранения?

Нирэ сидела рядом со мной, подставляя лицо каплям дождя и улыбалась. Небо над нашими головами уже начало светлеть.

– Как думаешь, кому может быть выгодно убийство любовниц Рагона? – спросила я.

– Мне, – романтическим голосом промурлыкала рыжеволосая дэфари. – Не будет других, Рагон выберет меня, я рожу ему детей с прекрасными чёрными волосами и синими глазами, стану королевой и так далее.

Нирэ рассмеялась, увидев моё изумление.

– Лани, какая ты наивная. Да любой из нас это выгодно, только на месте неизвестного убийцы, я бы начала с тебя.

– Почему? – просипела я и тут же откашлялась.

– Самая молодая, слабая, Сила открылась совсем недавно, и управлять ты ей не умеешь. А любовь Рагона к тебе слишком очевидная. Он нас держит возле себя ради развлечения, тебя же он любит.

– Нет.

– Любит, любит, только не осознаёт этого, – беззаботно сказала моя добрая сожительница. – И эта ваша ссора – ерунда.

– Рагон сказал, что если я ухожу, то навсегда.

Нирэ изогнула бровь и посмотрела на меня как на дурочку.

– Лани, он тебя не отпустит.

– Хватит, – пробурчала я. Нирэ рассмеялась.

– А младший сын короля?

– Лонор? А ему какое дело до любовниц брата? – удивилась Нирэ.

– Ну как же, он не может претендовать на трон, так-как любит дэфи с грязной кровью. Отказываться от он неё не желает, вот и решает дискредитировать истинных дэфари. Мол – убить их так же легко, как и прочих дэфи. Конечно, никому он не признается, что именно он их убил, но чистота крови будет уже не такой важной и необходимой вещью, – сказала я, хорошо помня слова Эля. «Мы разучились ценить. Ценить себя, мир, жизнь. Чистая кровь дэфари встречается всё реже и реже».

– Нет, – немного помолчав, ответила Нирэ. – Лонор совершенно не похож на брата. Он далёк от интриг, трон ему не нужен. Думаю, что даже если бы он был старшим сыном, то с удовольствием отдал своё право младшему брату, чем встал в управление Двором дэфари. А вот его любовница не так проста.

– Да? А мне она показалась милой, – сказала я, вспоминая упомянутую особу на Летнем балу и то, как она сочувствовала любовницам Рагона и даже предложила помощь в расследовании дела.

– О, она очень мила и невероятно хитра, – хихикнула Нирэ. – Что в ней нашёл Лонор не знаю, эта дэфи почти лишена силы и невероятно слаба, но я слышала, что она может менять свой облик по желанию. Да и за своё место любовницы младшего сына короля она держится крепко. Ты сказала, что в убийствах использовались символы призыва, – я кивнула. – Значит преступник либо лишён Силы, либо очень слаб, так-как овладев искусством письма призыва в совершенстве, можно приравняться к Силе дэфари. Единственное – эта магия не мгновенная, к каждому магическому действу нужно готовиться долго и тщательно, но оно может стать достаточно сильным… – задумчиво сказала она. Посмотрела на уже посветлевшее небо, нахмурилась, вспомнив о чём-то, встала и скрылась в доме.