Тодд поднялся, подошел к стойке, перехватил взгляд Тои и жестом подозвал девушку к себе.

– Что твоя бабушка делает у барной стойки?

Тои засмеялась, недоумевая, как даже тупейший из фарангов может принять эту старуху за ее бабушку.

– Она не знает, куда ей идти, – ответила Тои.

– Как и все живущие на Земле? – подначил Тодд.

– Она не помнит, где ее дом.

– Позвони матери и спроси. Уж она-то в курсе, где живет ваша бабушка.

Губы Тои изогнулись в улыбке:

– Она мне не бабушка.

– Тои, отрицая родство, проблему не уладишь.

Тодд подошел к стойке и перекинул ногу через табурет рядом с Уайпорн.

– Привет, я Тодд. Ваша внучка твердит, что вы забыли, где живете. Вы же понимаете, что я в это не верю?

Уайпорн улыбнулась и склонила голову набок:

– Дювел, как ты меня нашел? Я хочу домой.

– Вы меня с кем-то путаете.

– Ты кажешься ниже. Это потому, что ты не в форме?

– В какой еще форме? – Тодд сделал паузу. – Ладно, как меня зовут?

– Волонтер туристической полиции Паттайи Дювел. – Лучше всего Уайпорн помнила Дювела тридцатидвухлетним – красивым, небритым, полным надежд и планов. Но ведь рост у него давным-давно шесть футов семь дюймов. Тодд встал с табурета, и Уайпорн поняла, что ошиблась.

– Ты не мой сын, – недовольно пролепетала она. – Кто ты?

Официантки потрепали ее по руке.

– Фаранги все на одно лицо, – утешали они.

Тодд растер себе виски.

– Порой сам не знаю, – ответил он Уайпорн. – Что она пьет? Принесите ей, я угощаю, – сказал он официанткам.

Тои налила еще одну бутылку «Гиннесса» в большую кружку и поставила перед Уайпорн. Не совсем китайское, но яй Порн безропотно выпила.

– Полынь. Восковница. – Мораг испугала официанток.

– Новые шотландские варианты «трахаться», – успокоил Тодд, пожав плечами.

Полчаса, и несколько телефонных звонков спустя появился Дювел в гражданском. К тому времени Алиса, сидевшая нога на ногу, выслушала историю жизни Уайпорн – и о мини-пивоварне в Юкии, и о тюремном сроке мужа, и о попугае по кличке Залог. Когда старуха сказала, что ее супруг финансировал пивоварню, она еще больше полюбилась Алисе. Женщин связали высокие финансы или, как выразилась Уайпорн, высококайфовые финансы.

Алиса рассказывала про свою бабушку в Москве. О том, как русские разучились заботиться о стариках. Как несчастные старики теряли зубы, зрение, слух и волосы, как никто не пытался помочь им даже суровой русской зимой, когда слабейшие замерзали в ваннах, как их посиневшие трупы, размером не больше недоношенного плода дельфина, потом высекали ледорубами.

Алиса достала маленькую фотографию бабушки на фоне Красной площади и показала Уайпорн. Старуха вытащила очки для чтения и склонилась над фотографией.

– Бабушка боготворила Сталина, – сказала Алиса.

Уайпорн вгляделась в морщинистое русское лицо. Волосы, убранные в пучок, высокие скулы, зимнее пальто, глухо застегнутое на шее. Казалось, Алисиной бабушке холодно: ее лицо словно из замерзшей ванны вырубили.

– Она про демонов говорила?

– Не переставая, – с улыбкой ответила Алиса.

– У тебя ее глаза, – сказала Уайпорн. – Мой бывший муж называл такие сокращенно НЛЗ.

– Нежные, любящие, заботливые, – расшифровала Алиса.

– Нет, – покачала головой Уайпорн. – Невеселые, лживые, загнанные. Он и про мои глаза так говорил. Глаза НЛЗ нечасто встретишь.

В лице Алисиной бабушки Уайпорн видела сумасшедшинку, которая не исчезает даже с возрастом.

– Мы с бабушкой были очень близки.

– Думаю, на мир вы с ней смотрели одними глазами.

Раз – Уайпорн потеряла интерес и к фотокарточке, и к разговору, словно у нее в голове нажали кнопку выключателя. Алиса осторожно забрала фотографию.

Уайпорн зевнула, вздохнула и хлебнула «Гиннесса», вкус которого разительно отличался от вкуса китайского пива. Она покрутила обручалку на узловатом костлявом пальце. Мысли неслись одна за другой, как гекконы за комарами. Она выпила желтую таблетку? Почему в кружке черное пиво? Куда она попала, зачем служанка привела ее сюда? Уайпорн улыбнулась, подумав о том, что, по крайней мере, она пережила отца Дювела. Это же здорово, самая настоящая победа. Москва… Она внимательно слушала Алису, ловила каждое ее слово, но понятия не имела, о чем рассказывает белокурая девушка. Русский акцент сбивал с толку. Фотография Алисиной бабушки огорчала и тоже сбивала с толку. Шотландский говор Мораг сбивал с толку. Низкий рост Дювела сбивал с толку.

Уайпорн подняла голову, посмотрела на Тодда, потом на Дювела, стараясь определить, который из них ее настоящий сын, а который самозванец. Она смотрела на них и потягивала пиво.

– Эта женщина – ваша мать? – спросил Тодд, изумляясь чудесам генетики.

– Долго объяснять, – улыбнулся Дювел. – Вы Тодд? – Он протянул руку, и Тодд ее пожал. – Спасибо, что позвонили. Сколько я должен за то, что она выпила?

– Все в порядке, я заплачу. – Тои бросила деньги на прилавок. – Босс уверен, что она моя бабушка.

Яй явно понравилась и Тои, и Алисе. Похоже, обе видели в Уайпорн намек на то, к чему придут сами. Старуха-мумия в шелковой пижаме, восседающая на табурете в дешевом баре, – такой финал иначе как кошмарным не назовешь.

Дювел осторожно взял Уайпорн за руку:

– Мае Лек, можно идти домой. Поблагодари этих милых людей за то, что о тебе позаботились.

У самой двери Дювел протянул Тодду визитку:

– Я в неоплатном долгу перед вами, Тодд. Никогда не забуду, как вы за ней приглядывали.

У Тодда слезы на глаза навернулись. Неоплатный долг в Паттайе дорогого стоит, даже если твой должник лишь волонтер туристической полиции. Тодд спрятал визитку в карман и протянул руку.

– Хотите пива?

– Сперва нужно отвезти маму домой. У нее был долгий, тяжелый день, верно, Мае Лек?

Уайпорн сидела неподвижно, как мраморная статуя.

– Через сколько дней среда? – спросила она.

– Полынь! – крикнула Доктор Любовь, здорово подражая голосу Уайпорн.

Та обернулась и показала на клетку:

– Хочу эту птицу.

Тодд посмотрел на старуху и, увидев, что у Дювела забот полон рот, не стал навязывать ему пиво. Пусть этот псевдокоп убирается из бара вместе со старой побирушкой и никогда не возвращается.

– Буду иметь в виду, – сказал Тодд, стиснув Алисе ляжку. У них на глазах Дювел вывел мать на улицу и усадил в машину. – Почему мужчина-фаранг в Таиланде должен либо деньги печатать, либо сопли вытирать?

– Сам скажи, – отозвалась Алиса. – Ты ведь у нас специалист.

Тодд снова стиснул ей ляжку. Алиса ударила его по руке костяшками пальцев.

– Больно! – пожаловался он.

Алиса смахнула руку Тодда без малейших усилий, словно тот был не мужчиной, а щуплым мальчишкой. Она уже долго жила в Таиланде и видела, как умело тайки играют на родительском инстинкте фарангов. Они как сборщицы каучука на юге страны – и ведро соком наполняют, и дерево не губят. Вот и ей нужно надоить с Тодда как можно больше.

Алиса почувствовала, что скоро грянет буря. Страшная, наподобие метели, которая обрушилась на Красную площадь в день, когда она сфотографировала бабушку. Алиса не сомневалась, что под прикрытием «золотых кобр» часть добрых людей спасется от черных туч. Тодд, если воспользуется обстоятельствами, может оказаться в их числе. А вот тайцы Алису восхищали, потому что напоминали ей русских. И тайцы, и русские умеют выживать. Даже если потеряются, они всегда найдут дорогу домой.

Раннее утро пятницы, за пять дней до высадки американского десанта.

Тодд с ножевым ранением едет в больницу.

Звонок сотового разбудил Дювела в два часа ночи. На кровать полился зеленоватый свет дисплея, затем грянули первые аккорды хита группы «Аэросмит». Дювел нащупал телефон и поднес к уху.