Здесь Рей Джан заставил Джо Чагру признать, что слово "долги" Джимми использовал лишь в качестве своеобразного кода, обозначавшего откупные деньги. Адвокат Уоррен Бернетт через какое-то время вновь вернулся к этому пункту, когда стал доказывать, что Джимми Чагра постоянно манипулировал и женой, и братом, заставляя их делать ложные признания. Он прибегал ко всевозможным уловкам и вынуждал их говорить то, что отвечало его собственным интересам. Бернетт прокрутил отрывок, записанный 5 ноября, когда Джимми пытался вынудить Джо признаться в том, что ему было известно, что судью убил Харрелсон.

Джимми: В этой вонючей тюряге сейчас тридцать тысяч душ. И все они ничего не сделали.

Джо: Они-то как раз кое-что сделали. И теперь сидят за это.

Джимми: Ты тоже кое-что сделал, Джо.

Джо: Что я сделал?

Джимми: Например, ты знаешь, что судью прихлопнул Харрелсон.

Джо [смеется]: Не знаю я этого.

— Это так, Джо? — спросил Бернетт тихо, но твердо.

— Я действительно этого не знаю, — ответил Джо и опустил глаза.

Бернетт продолжал читать по тексту.

Джимми: Ну ладно. Ты этого не знаешь…

Джо: Я действительно не знаю, кто это сделал. Может быть, он [Харрелсон], а может, и Малыш Лэрри.

Джимми: Послушай, ФБР знает, что это я нанял его для этого.

Джо: Нет, они об этом не знают. Они не могут это доказать.

Адвокат сконцентрировал теперь все внимание на предыдущих показаниях Джо, заявившего, что Джимми ткнул пальцем в фамилию Харрелсон в списке свидетелей, вызванных для дачи показаний большому жюри, и признался, что Вуда убил этот человек. Видимо, Бернетт сам был не уверен, что Джо Чагра говорит правду. "И вы еще спросили, откуда это известно Джимми", — напомнил Бернетт свидетелю.

Последовала длинная пауза, после чего адвокат сам ответил на собственный вопрос: "И он сказал: "Я его нанял", не так ли?"

— Да, так, — тихо сказал Джо и опустил голову, словно для молитвы.

В течение первых четырех дней дачи свидетельских показаний Джо Чагра не сказал почти ничего, что бросило бы тень на невестку. Он большей частью соглашался с адвокатом Бернеттом, заявившим, что Джимми — "хвастун и фантастический лжец", постоянно несущий всякую чушь и назначающий выкупы за головы своих врагов. На пятый день, однако, Джо удивил Бернетта ответом на один из ключевых вопросов. Адвокат спросил: "Не намекал ли ваш брат Джимми до или после своего ареста на то, что его жена заранее знала о смерти Джона Вуда?" Джо посмотрел в сторону Лиз, которая внимательно следила за ходом перекрестного допроса, и сказал после небольшой паузы: "Да, намекал. В камере для обвиняемых в этом здании. Он сказал: "Мы [Джимми и Лиз] договорились по поводу всех этих записей". Лиз кричала ему, что не говорила, чтобы он это делал, а он считал, что говорила".

На следующий день обвинители прокрутили отрывок магнитофонной записи, сделанной 26 января 1981 года. Когда послышался голос трехлетней Джеки Чагра, которая смеялась и говорила: "Я люблю вас, ребята", Лиз разрыдалась. Несколько женщин-присяжных тоже готовы были вот-вот заплакать. С тех пор как полгода назад ее арестовали, Лиз видела своих детей лишь однажды, да и то через разделяющее их стекло тюремной комнаты для свиданий.

Прежде чем заслушать показания самого Чарлза Харрелсона, адвокат Том Шарп попытался подготовить почву, которая, как он надеялся, поможет ему установить, что у Джимми Чагры не было мотивов для убийства судьи Вуда. Бывший помощник федерального прокурора Рон Гайер — один из тех, кто предъявлял Чагре обвинение на основании "закона о главаре банды", — признал, что судебные власти предлагали Джимми снять с него обвинение по этой статье в обмен на признание себя виновным по одному пункту в хранении кокаина, что влекло за собой 15-летнее тюремное заключение. Но адвокаты Джимми сделали тогда контрпредложение, заявив, что их клиент согласен признать себя виновным по двум пунктам обвинения: в нелегальном ввозе и хранении марихуаны, — каждый из которых влек за собой пятилетний срок тюремного заключения. "Разница составляла каких-то пять лет, — сказал Том Шари, обращаясь к присяжным. — А за пять лет тюрьмы судей не убивают".

Шарп также напомнил суду, что в своей вступительной речи он обещал найти свидетелей, которые подтвердят, что через час после убийства Вуда Харрелсон находился более чем за 400 километров от места преступления, рядом с родным домом в Далласе. Обвинение объяснило, каким образом Харрелсон добрался из Сан-Антонио в Даллас, основываясь исключительно на показаниях Джо Чагры. Шарп же намеревался доказать, что его клиент не мог проехать такое большое расстояние за столь короткое время. Ранее в ходе судебного разбирательства обвинению удалось заставить присяжных усомниться в способности защиты доказать, как она обещала, наличие у него алиби. Билли Дайер, владелец ночного клуба и игрок из Далласа, признался, что вскоре после убийства Вуда подписал фальшивый аффидевит, в котором утверждалось, что он якобы видел Харрелсона в Далласе в то утро, когда был убит судья. Дайер заявил теперь, что солгал по просьбе Харрелсона, потому что не верил, что тот в чем-то виновен. Но затем, поняв, что его могут судить за дачу ложных показаний, Дайер изменил свое решение.

Но Шарпу удалось разыскать еще четырех свидетелей, подтверждавших алиби Харрелсона, и их показания выглядели весьма убедительно. Шерил Мендоса, работавшая в то время кассиром в "Бэнк энд траст" на Гринвилл-авеню в Далласе, повторила то, что уже рассказывала агентам ФБР. Утром 29 мая 1979 года до половины двенадцатого она выдала Харрелсону 600 долларов. Шерил еще обратила внимание на то, что клиент предъявил к оплате сразу несколько чеков, один из которых, как она потом выяснила, был выписан на уже закрытый счет. Она тут же позвонила Харрелсону, и тот быстро приехал в банк еще до обеда и вернул ошибочно выданную сумму.

Старший служитель жилого комплекса "Престон-тауэрс" Пайпер очень хорошо помнил Чарлза Харрелсона, потому что тот всегда давал ему "на чай" от трех до пяти долларов. Он помнил, что в то утро еще до одиннадцати часов ставил на стоянку "линкольн" Харрелсона. Парикмахер Ралф Митчелл, партнер Харрелсона по азартным играм, признался, что поставлял ему "простаков", и вспомнил, что в то утро где-то между 9.15 и 10.15 обвиняемый зашел к нему в парикмахерскую, чтобы вернуть игорный долг. Митчелл хорошо помнил время, так как знал, что Харрелсон так рано обычно не вставал.

Четвертым свидетелем, вызванным в суд для подтверждения алиби Харрелсона, был Дик Кронк — владелец далласской компании, занимавшейся установкой систем охраны. Он заявил, что утром то ли 29, то ли 30 мая проверял систему охраны на квартире Харрелсона. Сеанс гипноза, проведенный под наблюдением агентов ФБР, не помог освежить его память. Хотя обвинители и нашли мелкие огрехи в показаниях всех четырех свидетелей, подтвердивших алиби обвиняемого, опровергнуть их показания им не удалось.

Судья Сешнс не разрешил Шарпу допрашивать агентов ФБР о результатах проверки всех коммерческих и частных вылетов из Сан-Антонио в то утро, когда было совершено убийство. Но власти, судя по всему, не располагали сведениями, которые доказывали бы, что Харрелсон улетел из Сан-Антонио самолетом. Шарп показал также, что опознание, проведенное полицией в Хьюстоне 20 ноября 1980 года, было организовано так, чтобы предопределить результаты, устраивавшие обвинение. В ходе этой процедуры три жителя из комплекса "Шато-Дижон" должны были опознать убийцу Вуда. Один из агентов ФБР признался, что за неделю до опознания будущим свидетелям были показаны фотографии Харрелсона. Но даже при этих условиях лишь один человек из трех "опознал" Харрелсона: это была Крис Лэмброс — адвокат из Сан-Антонно, которая буквально носом к носу столкнулась с Харрелсоном на стоянке у жилого комплекса. Шарп пытался представить доказательства, которые могли бы поставить под сомнение достоверность показаний Крис Лэмброс, но обвинение заявило протест, и Сешнс его принял.