Когда за два дня до рождества в 1977 году Уоллес, все еще сидевший в Колумбии, наблюдал за погрузкой марихуаны на каботажное судно "Донья Петра" в небольшой бухте на полуострове Ла-Гуахира, Джимми Чагра тайком от своих партнеров разгружал два других судна. Накануне он обнаружил стоявшие на рейде на мелководье в Орандж-Кей два судна неизвестной приписки под названием "Мисс Конни" и "Эко Песка IV". Но эти два судна заметил и пилот само лета-наблюдателя береговой охраны. Суда бросили якорь в тридцати милях от ближайшего морского пути, что явно указывало на то, что на борту у них — незаконный груз. Едва группа Чагры перегрузила одиннадцать тонн марихуаны на свое судно и отплыла, как к "Мисс Конни" и "Эко Песка IV" подплыли катера береговой охраны. Пограничники поднялись на борт судов и конфисковали оставшиеся сорок восемь тонн "травки". Хотя капитаны и назвали фамилию Джимми Чагры, это не было еще достаточным основанием для предъявления ему официального обвинения.
Как только отплыла "Донья Петра", Уоллес тоже покинул Колумбию. Вернувшись во Флориду и узнав, что его партнер "откололся" и проворачивает теперь собственную операцию, Уоллес вышел из себя. Он счел это неслыханным нарушением контрабандистских законов, особенно учитывая то, что Чагра, видимо, не собирался брать его в долю. На судне, отплывшем из Колумбии во Флориду, Уоллеса сопровождал поставщик кокаина, требовавший, чтобы с ним немедленно расплатились. Чагра успокоил его, заплатив 40 000 долларов и пообещав, что через неделю Уоллес отдаст все остальное. Тот действительно выплатил всю причитавшуюся сумму, передав вдобавок кое-какое весьма дорогостоящее радионавигационное оборудование для следующего судна.
Джимми так увлекся собственной операцией, что "запорол" разгрузку судна Уоллеса. Через четыре дня после рождества катер береговой охраны обнаружил "Донью Петру", когда та стояла на рейде в пятидесяти пяти милях к востоку от Майами, и к Новому году судно со всем своим грузом было уже пришвартовано к причалу Таможенного управления.
К этому моменту Уоллес и его товарищи уже были по горло сыты выходками Джимми Чагры. Они все еще ни с кем не расплатились, даже с колумбийцами. Им недоставало крупной суммы, и если бы не паранойя, буквально парализовавшая всех после задержания "Доньи Петры", уже одного непростительного легкомыслия, приведшего к потере судна, было бы достаточно для суровой расправы с Джимми Чагрой. Кое у кого из мелких сошек, причастных к операции, уже развязался язык. Среди них был и Джад Майерс, лоцман "командирской лодки" Джимми, которого схватили, когда он пытался продать немного кокаина "нарку". Уоллеса не покидала мысль о том, что Чагра умоет руки и ему придется самому — объясняться с колумбийцами. У Джимми в Майами появился новый поставщик, колумбиец по имени Теодоро, и теперь он не очень-то горел желанием возвращать старые долги. Алчность и глупость Чагры поставили под удар всех участников операции.
В начале января Уоллес вылетел в Эль-Пасо на секретное совещание в Хуаресе с Хосе Барросом и еще одним колумбийцем по имени Мехиас. Он дал Барросу 50 000 долларов в качестве частичной компенсации за утрату "Доньи Петры" и такую же сумму Мехиасу как задаток в счет дальнейших сделок. Уоллес прихватил с собой и три килограмма кокаина, переданного контрабандистам колумбийцами в знак полного доверия. По словам Уоллеса, часть кокаина он раздал, но большую часть использовал сам. Через неделю он вернулся во Флориду, чтобы присутствовать на свадьбе Чагры. В то время никому и в голову не приходило, что Уоллес уже вынашивал план исключения Джимми Чагры из организации.
В конце февраля Уоллес созвал в Новом Орлеане секретное совещание, на которое пригласил Джима Френча, Ричарда Янга и почти всех других членов их компании, подчеркнуто проигнорировав Джимми Чагру, судьба которого должна была стать главным предметом разговора. Банда собралась и люксе отеля "Хилтон-инн" неподалеку от международного аэропорта Нового Орлеана. Уоллес, большой любитель спиртного и кокаина, обеспечил горячительное и "пудру" (у него еще оставалось кое-что от тех трех килограммов). Он же был и главным оратором. Он сообщил, что очередная партия марихуаны прибудет не во Флориду, как полагал Чагра, а в Новый Орлеан. Чагра в операции не участвует. Точка! Никто не возражал. "Все мы были безумно злы на Чагру, — вспоминал потом Янг, который был направлен в город заранее, чтобы найти подходящие помещения для штаб-квартиры и складов. — Мы использовали его во Флориде только потому, что у нас некому было разгружать суда. От него больше ничего и не требовалось. Но он все равно запорол дело". Уоллес уже продумал планы новых операций, включая использование судов, которые принадлежали его приятелю, помогавшему финансировать флоридское дело. У Уоллеса оставалось еще 114 000 долларов наличными. Кроме того, кое-кто из первоначальных "финансистов" обещал дать еще.
Уже почти стемнело, когда Уоллес, одуревший от спиртного и наркотиков, выполз из "Хилтона" и, шатаясь, направился к месту, где стояла арендованная им машина. Но не прошло и нескольких секунд, как он врезался в бок длиннющего лимузина для авиационного персонала. Полиция подъехала как раз в тот момент, когда он пытался… купить разбитую машину. Это было началом их конца.
Полиция тут же передала Уоллеса сотрудникам Управления по борьбе с наркотиками. При обыске у него была обнаружена лишь небольшая щепотка кокаина. Но 114 000 долларов наличными и репутация одного из крупнейших контрабандистов кокаином были достаточным основанием, чтобы сделать вывод, что в город он приехал не для ознакомления с его достопримечательностями. Во время допроса Уоллес признался, что знает Джимми Чагру и Джима Френча, и согласился сотрудничать с агентами из Управления по борьбе с наркотиками, если ему вернут его 114 000 долларов. Агенты быстро согласились. Через несколько дней Уоллес вернулся во Флориду и сказал товарищам, что был задержан полицией за управление машиной в нетрезвом виде. О беседе с агентами из Управления по борьбе с наркотиками он не сказал ни слова. Уоллес понимал, что рано или поздно "нарки" предъявят ему счет, но это не было достаточно веской причиной для отказа от новой партии марихуаны. За несколько дней до пасхи Уоллес с изумлением узнал, что капитан все перепутал и направляется с грузом не в Новый Орлеан, а во Флориду, как планировалось раньше. Уоллес, разумеется, не сказал федеральным агентам ни слова об этой операции. Зато он сообщил им, что в Майами находится колумбиец по имени Рауль Руис. Уоллес все еще должен был ему более двух миллионов долларов и теперь, видимо, решил, что лучшей возможности "расплатиться" с колумбийцем может и не представиться. (Если Руис окажется в тюрьме, думал Уоллес, некому будет требовать долг. Но тот, однако, улизнул от агентов и вернулся в Колумбию, где был убит в перестрелке, не имевшей отношения ни к Уоллесу, ни к Чагре).
Джимми Чагра знал лишь, что операция проходит нормально. Около 23 тонн марихуаны были уже на подходе, и в марте 1978 года их можно будет выбросить на рынок. Они с женой так увлеклись переездом в Лас-Вегас, что следить за дальнейшей судьбой участников старой операции Джимми было просто некогда. А их тем временем арестовывали одного за другим. Ричарда Янга "замели" через день после пасхи в Окале (штат Флорида). Случилось так, что его фургон с марихуаной сломался, и он поставил его на ремонт как раз в тот гараж, куда часто наведывались машины дорожной полиции. Дадли Коннелл и Пол Тэйлор были схвачены в ходе арестов по другому делу. В июне Уоллес был вновь арестован, на этот раз в Денвере. За исключением Джима Френча, у всех мало-мальски информированных членов банды очень скоро развязались языки. И все они рассказывали федеральным агентам об одном человеке — Джимми Чагре.
