«Скорее, уж, отчаянный глупец!», – подумал про себя Егор. – «Отчаянный шведский упрямец…».

Карл Двенадцатый, за которым следовал дюжий егерь со свёрнутой верёвочной лестнице на плече, подошёл к ним с другой стороны ямы и, ласково поглаживая древко рогатины, веско сообщил:

– Я решил убить медведя. Прямо сейчас, с помощью русской рогатины, и этим всё сказано… Возражать мне – не советую! А на дыбы этот мишка встанет, никуда не денется, я вам обещаю. Мои молодцы примутся равномерно дёргать за цепь – до тех пор, пока зверюга не поймёт, что от него требуется… Что ещё? Никакой подстраховки не будет! Ибо, это не честно, у противников должны быть равные шансы на победу… У вас же, господа, нет при себе огнестрельного оружия? Вот, и славно! И мои охранники получили строгий королевский приказ – не пользоваться пистолетами и никому их не отдавать в течение часа… Посмотрим, о каких таких незабываемых чувствах говорила моя прекрасная и высокоумная Аврора…

«Это, братец, полный провал!», – запаниковал внутренний голос. – «Древко рогатины обязательно сломается, косолапый порвёт Карла в клочья, а вас всех арестуют – как подлых русских шпионов. А потом, понятное дело, казнят на дворцовой площади… Интересно, Пётр Алексеевич обрадуется такому повороту событий? Или, наоборот, огорчится?».

– Ваше величество, позвольте два слова наедине! – взмолился Егор. – Дело идёт о рыцарской чести!

Выслушав аргументы Егора, шведский король задумчиво покачал головой и признался:

– Пожалуй, сэр Александэр, вы правы! Это будет не по-честному – по отношению к медведю. Совершенно не по-рыцарски… Ещё, не дай Бог, по Европе поползёт дурная слава, мол, шведский Карл – подлец и бесчестный самодур… Ладно, придётся, всё же, подождать до холодов и снегов. Но зимой, сэр Александэр, я обязательно воспользуюсь вашим чудесным подарком. Обязательно! Честью клянусь!

Они вернулись в королевский «лесной кабинет» и расселись по прежним местам.

– Я – человек слова! – пафосно заявил Карл, макая гусиное перо в чернильницу. – Более того, я ещё и щедр! Поэтому все эти лопаты, топоры и прочее, необходимое для вашей экспедиции за золотом, будет оплачено за счёт шведской казны… Разрешите полюбопытствовать, господа, а где вы планируете сделать первую остановку? В Копенгагене? В Лондоне?

– В Плимуте, ваше величество! – почтительно ответил Лаудруп.

– Да? И зачем же? – непонимающе нахмурился шведский король.

– Нам, ведь, предстоит идти по морям, где полным-полно кровожадных пиратов, – буднично пояснил датчанин. – Необходимо навести некоторые справки, уточнить кое-что. А знаменитые портовые кабачки Плимута – самое подходящее место для этого, там знают всё и про всех… Кроме того, нам нужна подробная, а, главное, достоверная карта Магелланова пролива. Подлые и жадные португальцы наводнили всю Европу гадкими подделками. А в Плимуте, надеюсь, нас не обманут… Ну, не мыс же Горн, в самом деле, огибать с юга? Это мероприятие – сугубо на любителя. А с нами путешествуют прекрасные дамы и маленькие дети…

Из Стокгольма они вышли только через неделю. Ничего не поделаешь, дел всяких навалилось – выше шпиля шведского королевского дворца. Загружали в корабельные трюмы надёжный шанцевый инструмент, зимнюю одежду, охотничьи ружья, капканы на диких зверей, пустые бочки для засолки рыбы и мяса, собственно – соль, гвозди и скобы, пилы и топоры, полосы железа и походные кузницы, надежные свёрла и всевозможные рыболовные снасти.… А ещё стокгольмские мастерицы изготовили пять (с запасом, на всякий случай) новых флагов – с чёрными златоглазыми кошками на фоне нежной утренней зари.

На борт «Орла», не считая корабельной команды, взошло пятнадцать широкоплечих шведских гренадёр под предводительством бравого длинноусого капитана. В качестве своего полномочного представителя Егор определил на этот фрегат Фрола Иванова. А команда «Кристины» была усилена Ериком Шлиппенбахом – в сопровождении десяти опытных охотников из северного фамильного поместья генерала, а также Николаем и Иваном Уховыми.

«Может, стоит взять с собой лохматых северных собак?», – сомневался рачительный внутренний голос. – «А, что? Шведы зимой тоже иногда перевозят разные грузы на собачьих упряжках… Нет, наверное, не стоит. Передохнут все хвостатые и лохматые друзья человека за время долгого плавания. Тропики всякие, шторма, опять же. Да, на кораблях и так тесно, плюнуть некуда…».

Ранним утром, едва жёлтое солнце выглянуло из-за неровной линии горизонта, корабли, покинув гостеприимный стокгольмский порт, повернули на юг, выстроившись в некое подобие походной колонны. «Александр», «Король» и «Орёл» шли друг за другом, держа между собой разумную дистанцию, а быстроходная «Кристина» передвигалась странными зигзагами, отходя от основных сил то в одну, то в другую сторону.

«Прямо-таки, «свободный художник», выражаясь футбольным языком!», – высказался разносторонне развитый внутренний голос. – «Натуральный Андрей Аршавин, блин морской пересоленный…».

Уже после обеда, когда все дети – по устоявшейся русской традиции – уснули на час-другой, а взрослые, чтобы не мешать ребятишкам, поднялись на палубу, на западе замаячили размытые очертания какого-то большого острова.

– Готланд! – громко и торжественно объявил Лаудруп.

– Оплот виталийских братьев, бывшее пиратское гнездо! – с непонятными интонациями в голосе добавила его жена Гертруда.

– Почему – пиратское гнездо? – тут же заинтересовалась Санька, любопытная сверх всякой меры. – И что это за виталийские братья такие?

– Пусть Герда рассказывает! – криво усмехнувшись, предложил датчанин. – Она гораздо лучше меня разбирается в пиратских делах, да и практического опыта у нее будет несколько больше…

– Скажешь тоже! – неожиданно засмущалась Гертруда, но уже через пару минут, как ни в чём не бывало, приступила к рассказу: – Всё началось ещё лет пятьсот тому назад, когда на всём балтийском побережье действовало так называемое «береговое право». Ну, это когда всё, что выбрасывается морем на берег, принадлежит именно тому, кто это «всё» и нашёл. Сперва жители рыбацких деревушек по-честному довольствовались только грузом судов, которые по-настоящему потерпели кораблекрушение. А потом они вошли во вкус – вероломно нападут на зазевавшийся корабль, безжалостно перебьют всю команду, товары выгрузят на берег, а само судно потом посадят на мель. Мол, ничего знать не знаем, ведать не ведаем, рано утром проснулись, а корабль уже прочно сидит на прибрежных камнях, вся команда куда-то разбежалась… Груз, понятное дело, наш – в соответствии с «береговым правом». Дальше – больше: началось откровенное, ничем не прикрытое пиратство… Долго этого германские купцы и корабельщики терпеть не стали. Лет четыреста пятьдесят тому назад они организовали полувоенный союз – Ганзу – и стали бороться против пиратов, топить их суда, безжалостно жечь деревеньки. Тогда и пираты объединились, создав виталийское братство. Почему – «виталийское»? Нет, теперь этого уже никто толком и не помнит… Так вот, начались постоянные войны между ганзейцами и виталийцами, и шли эти сражения – с переменным успехом – очень много лет подряд. В какой-то момент виталийские братья решили, что и им необходимо создать что-то вроде настоящего государства. Взяли и отбили у датчан весь этот остров Готланд, а в городе Висбю устроили пиратскую столицу. Потом на побережье острова виталийцы построили, даже, несколько настоящих крепостей: Вестергарн, Варвсхольм-Ландескроне и Слите. Видите, дымки поднимаются над холмом? Это он и будет, городок Висбю…

– Как же так? – всерьёз забеспокоилась впечатлительная Санька. – Там, что же, и сейчас живут мерзкие пираты?

– Нет, конечно же, – улыбнулась Герда. – Всего-то пять-шесть лет виталийское «государство» просуществовало на Готланде. А потом в дело вмешался Тевтонский рыцарский орден. Эти ребята были жутко серьёзными. В те времена они всю Европу держали в своих неласковых руках, вдетых в железные перчатки-рукавицы. В прусском порту Мариенбурге рыцари собрали очень большую эскадру, потом дружно навалились на виталийцев, разбили их вдребезги, а все пиратские крепости сровняли с землёй. Только очень немногим джентльменам удачи удалось вырваться в Северное море и спрятаться на дальних Фризских островах…