— Но моему ребенку поставили защиту на месяц! — Айлин с надеждой смотрела на монахиню. — Что случилось?
Ответить сестра Калия не успела, потому что в дверь домика настоятельницы постучали, а в следующий миг на пороге показалась привратница. Такое впечатление, что женщина была встревожена.
— Сестра Тресия, что такое? — нахмурилась настоятельница. — Почему входите без разрешения?
— Матушка, сейчас к воротам подъехал большой отряд… — привратница сложила руки на груди. — Десятка два человек, а то и больше. Настроены недружественно, требуют открыть им ворота. Я на таких людей уже успела насмотреться: большинство тех, кто есть в этом отряде — наемники, каждый из них без стыда и совести, и пускать таких в наш монастырь не стоит ни в коем случае! Это плохо для обители и может принести множество неприятностей!
— Ну, кого можно пускать, а кого нет — это буду решать я! — нахмурилась настоятельница. — Что им надо?
— Говорят, что сюда недавно приехали двое — мужчина и женщина. Требуют выдать их, а не то грозят разнести монастырь!
— Они заявились по наши души… — Мейлард поднялся на ноги. — Как я и предполагал.
— По счастью, только за телами, а не за душами… — настоятельница и бровью не повела. — Что собираетесь делать?
— Уходить отсюда! Айлин, поторапливайтесь, у нас мало времени.
— Мейлард, вы идите… — молодая женщина чувствовала, что на нее накатывается непонятное равнодушие. — А я останусь тут, все равно с больным ребенком далеко уйти не получится.
— Хватит изображать из себя размазню! — внезапно рявкнул Мейлард. — И уж тем более не следует опускать руки! Или же вы собираетесь пустить себя на торжественное заклание? Не советую. Останетесь здесь — и ребенку ничем не поможете, и сами погибнете! Увы, но сейчас вы представляете собой немалую опасность для нашей милой парочки прелюбодеев, особенно после того, как присутствовали при моем разговоре с Лилрондом и Глернитой. Свидетели им не нужны, так как проигрывать они не собираются. Те люди, кто идут следом за мной — они уже знают о вас, и если вы останетесь в монастыре, тот подвергните опасности не только себя и ребенка, но и всех, кто здесь находится! Наемники не уйдут отсюда, пока не вытребуют вас — ведь эти люди не только терпеливые, но и цепкие! Они и на штурм могут пойти, тем более что у этих людишек нет ничего святого! Если же мы отправимся на север, куда вы и стремились первоначально, то есть шанс не только спастись, но и вылечить ребенка. Так что поторапливайтесь!
— Но как же я оставлю сына?! И на кого?!
— У нас при монастыре есть лазарет, там уже находится двое больных детишек, которых к нам привели их родители… — подала голос настоятельница. — Получается, ваш сын будет третьим. А лечим мы не только травами, но и молитвами.
— Я… я не знаю…
— Зато я знаю, что надо делать! — настоятельница встала со своего кресла. — И в данных обстоятельствах ваше желание или нежелание уже не имеет никакого значения. К тому же иногда случается так, что для исцеления требуется всего лишь бесконечная вера во всемогущество Светлых Небес. Значит, так: я даю матери минуту на прощание с сыном, после чего ребенка отнесут в наш монастырский лазарет. Другого решения нет, и быть не может. Сестра Калия, пока не вернется мать этого малыша — до того времени будете за ним ухаживать. Знаю, что сил у вас немного, так что считайте это епитимьей. Теперь насчет остального… — настоятельница взяла со стола серебряный колокольчик, и затрясла его.
Не прошло и нескольких мгновений, как дверь домика отворилась, и на пороге показались две немолодые монахини. Не дав им сказать и слова, настоятельница приказала:
— Лошадей, на которых приехали эти люди, сию же секунду увести в конюшню, поставить в стойла, расседлать, седла убрать. Долго сдерживать приехавший отряд подле ворот вряд ли получится, так что времени у нас в обрез. Сестра Тресия, передайте тем, кто находится возле ворот, что я подойду к ним через десять минут. Еще скажите им, что к тому времени я дозволю впустить в монастырь не более трех человек из этого отряда, а остальные пусть дожидаются у ворот. Исполняйте. Что же касается наших гостей, то им на сборы я даю не более пяти минут. Все.
Властный и сильный голос женщины голос женщины не предполагал непослушания, да и, судя по всему, авторитет настоятельницы был непререкаем. Во всяком случае, когда спустя минуту у Айлин забрали ребенка, она поняла, что все идет так, как и приказала родственница Мейларда. Тем временем парень тронул Айлин за руку.
— Пошли, соберемся, времени в обрез.
— Куда? — Айлин пыталась что-то рассмотреть сквозь слезы, застилающие ее глаза.
— Для начала надо кое-что взять с собой! Ну, чего стоишь на месте, словно соляной столб?
— Мы перешли на ты? — Айлин и сама не поняла, отчего задала именно этот вопрос.
— Ну, если видишь разницу между «ты» и «вы», значит, все не так плохо!
На конюшне, куда Мейлард почти что притащил Айлин, уже расседлывали их коней, и Мейлард первым делом кинулся к своим седельным сумкам.
— Так, я возьму с собой это, и это… А вот это тоже надо прихватить… Айлин, где ваш дорожный мешок?
— Вот… — женщина, смахнув слезы, достала из мешка одежду и обувь сына. Всю эту кучку вещей она протянула стоящей рядом монахине. — Пожалуйста, отнесите все это в лазарет…
— Хорошо… — кивнула та. — Я сейчас же отнесу эти вещи, но учтите, что у вас осталось всего две минуты. Мать-настоятельница очень строга со временем.
Две минуты… Значит им, и верно, не стоит понапрасну терять время.
— Я понимаю… — Айлин вновь взялась за мешок. Надо же, после того, как она вынула оттуда все вещи сына, мешок оказался почти пустым. Женщина вытащила оттуда свое платье с разодранным подолом, и сунула его в одну из седельных сумок лошади — все одно в такой одежде сейчас не походишь. Теперь в дорожном мешке осталась только ее летняя куртка с капюшоном да пустой мех для воды, и Айлин, особо не разбираясь, стала совать в опустевший мешок едва ли не все то, что находилось в седельных сумках лошади убитого наемника: ткань для палатки, бинты, еще какую-то мелочь… Надо было торопиться, потому что времени почти не оставалось.
Краем глаза молодая женщина отметила, что в конюшню почти что вбежала незнакомая монахиня, и протянула Мейларду небольшой походный мешок, к котором что-то лежало. Впрочем, когда в следующее мгновение до Айлин донесся запах свежего хлеба, то стало понятно, что там находится еда в дорогу. Надо сказать, что парень тоже понимал, что сейчас дорого каждое мгновение, и потому стал лихорадочно закидывать в принесенный ему мешок часть содержимого седельных сумок, только что снятых с Ветра.
— Время вышло… — щуплая монахиня подошла к молодым людям. — Мать-настоятельница ждет вас.
— Да, конечно… — Айлин, на ходу затягивая свой дорожный мешок, направилась к выходу. Уже во дворе ее нагнал хмурый Мейлард — парень задержался, прощаясь с Ветром. Мейлард тоже затягивал свой туго набитый мешок — судя по всему, ему тоже было не до того, чтоб аккуратно укладывать в него свои вещи.
Настоятельница стояла неподалеку от конюшни, дожидаясь молодых людей. Несмотря на то, что ее лицо было спокойно, Айлин поняла, что та встревожена. Женщина, перебирая в руках четки, переводила взгляд с Мейларда на Айлин — очевидно, ей многое хотелось им сказать, но она сдержалась, и лишь кивнула головой.
— Пойдемте за мной.
Настоятельница направилась к одной из стен монастыря, а молодые люди последовали за ней. Женщина шла быстро, но при том говорила ясно и четко.
— Мейлард, я по-прежнему не одобряю твоего решения отправиться на север, да еще и к какой-то там колдунье, но, к моему великому сожалению, обстоятельства складываются так, что помешать тебе в этих грешных намерениях я не могу. Более того: как это ни прискорбно, но в данный момент оказаться как можно дальше от этих мест — для тебя это наилучший выход. Если по следу идут наемники, то я вынуждена согласиться с твоим решением — как это ни прискорбно, но на какое-то время тебе лучше исчезнуть из этих мест, потому что эти люди действую грубо и жестоко. Если же вспомнить твою несостоявшуюся невесту, то следует возблагодарить Светлых Богов за то, что они отвели от тебя эту женщину. Не хотелось бы говорить плохо о столь юном создании, но мне кажется, что в ее душе уже царит тьма. Она еще не понимает того, что Светлые Небеса могут отвернуться от тех, кто нарушает установленные ими заветы. Что же касается вас, пришедших в святую обитель за помощью, то вам обоим стоит опасаться за свою жизнь, и потому я буду молиться за то, чтоб вы благополучно вернулись назад.
