Кириан лежал неподвижно, уставившись ничего не выражающим взглядом в потолок. Ребенок был совсем такой же, каким Айлин запомнила его перед расставанием, правда, сейчас он немного похудел и осунулся. Да, Нази права — лучше сыну не стало, но следует радоваться уже тому, что, по словам знахарки, нет и ухудшения.

В этот момент к Кириану подошла старая монахиня, и Айлин узнала ее — это Калия, та самая женщина, которой настоятельница велела заботиться о Кириане до той поры, пока за ребенком не вернется мать. Сейчас монахиня поставила кружку с молоком на стол возле кровати малыша, и, немного приподняв Кириана с подушки, стала аккуратно, с ложечки, поить ребенка молоком, что-то при этом ласково приговаривая. Малыш неохотно глотал, не проявляя никаких чувств — наверное, если б его никто не кормил, то ребенок вел себя примерно так же. Вот ложка в руке монахини дрогнула, и немного молока пролилось Кириану на шею… Женщина отложила ложку, взяла лежащее рядом полотенце, и осторожно стала вытирать шею ребенка, что-то при этом говоря. Кажется, молитву читает… Вот монахиня убрала полотенце, погладила малыша по голове, и вновь взяла в руки ложку… Казалось бы — все хорошо, только вот из глаз Кириана вдруг выкатилось несколько слезинок…

— Кир, мальчик мой… — даже не сказала, а выдохнула Алин, совсем забыв о предупреждении знахарки. Увы, этих нескольких слов оказалось достаточно, чтоб в воде вновь заклубился белый туман, изображение исчезло, а немного воды выплеснулось из тарелки на стол…

— Я кому велела молчать? — рассерженно спросила Нази.

— Извините… — всхлипнула Айлин. — А можно…

— Нет, нельзя! — отрезала знахарка. — Это тебе не игрушки и не ярмарочный фокус! Сказано же было: молча вспоминай того, кого хочешь увидеть и не произноси ни слова! Твое кудахтанье грубо оборвало связь, и в ближайшее время вновь повторить ее я не смогу.

— Просто я увидела сына…

— Я понимаю… — теперь и Нази уселась за стол. — Не расстраивайся: там он под приглядом, монахини делают все, что в их силах, хотя могут они немного. К сожалению, до той поры, пока обряд не будет разрушен…

— Так может, вы…

— Нет… — нахмурилась Нази. — Пока что снимать я ничего не буду: на это уйдет много сил и времени, а мне сейчас не до того. К тому же в этом нет никакого смысла — Фресия все одно восстановит обряд. Тут нужно что-то иное.

Спорить с Нази или же уговаривать ее было бесполезно, и потому Айлин спросила о другом.

— Я просто хотела бы еще узнать о матери — как она живет без нас…

— Хорошо… — неожиданно покладисто согласилась знахарка. Она поставила перед молодой женщиной большую деревянную чашу, заполненную камешками разного цвета и разной величины. — Давай, перебирай эти камни, шевели их. Когда я кивну головой, возьми камней, сколько сумеешь ухватить одной рукой, и бросай их на стол.

— Поняла.

— Хорошо, что хоть это поняла…

Нази что-то тихонько заговорила, следя за тем, как молодая женщина перемешивает камни. Еще немного — и знахарка кивнула головой, после чего Айлин высыпала на стол с десяток камешков.

— Так… — Нази стала рассматривать камешки. — Э, да у твоей матери все очень даже неплохо! Для начала тебе не помешает знать, что она вышла замуж…

— Наконец-то! — Айлин нисколько не покривила душой.

— Должна сказать, что муж ей не ровня… — продолжала знахарка. — Ниже ее по рождению, не сказать, что особо образован, но зато твоя мать до конца жизни будет за ним, словно за каменной стеной. Да и любит он ее крепко, будет по возможности оберегать от всех бед и неприятностей. Так невольно и позавидуешь — всем бы такие мужики попадались! В общем, ты за мать не беспокойся. Зато о вас, о тебе и внуке, она вспоминает по пять раз на дню, да плачет иногда тихонько — все же с того времени, как вы ушли из дома, мать о вас обоих ничего не знает, потому у нее на сердце словно камень лежит. Еще хлопот домашних у твоей матери я вижу невесть сколько!

— Наверное, дом после пожара восстанавливает… — вздохнула Айлин.

— Похоже на то… — согласилась знахарка. — Это все?

— Нет… — молодая женщина сжала руки. — Еще я бы хотела знать, как сейчас обстоят дела у мужа и свекрови. Вернее, я хотела сказать — бывших мужа и свекрови.

— Даже как? — Нази с насмешкой посмотрела на Айлин. — Зачем тебе знать что-то о бывшем муже? Ты ведь уже успела подцепить себе нового парня.

— Мне прекрасно известна старая поговорка: что с возу упало, то пропало… — горько улыбнулась Айлин. — Я не собираюсь искать пропажу, то бишь рыдать о прошлом, которого все одно не вернешь. Просто хочется иметь представление о том, что происходит в семье бывшего мужа, да и о жизни дорогой свекрови узнать не помешает — вдруг она еще какую-нибудь пакость придумает!

— Ну, если ты так ставишь вопрос, то мешай кости.

Так получилось, что в этот раз на стол перед Нази оказались сразу выброшены аж полтора десятка камешков. Знахарка какое-то время изучала кости, а потом вздохнула:

— Да, муж тебя раньше и верно, любил без памяти. Надо же, на какие глубокие чувства он был способен! И любовь у вас была нешуточная, и семья на загляденье… А ведь ты, когда выходила замуж, будущего мужа совсем не любила — это позже он сумел сделать так, чтоб и ты откликнулась на его любовь… Молодец парень, таких уважаю. Странно, что Фресия решилась проводить над вами темный обряд — обычно она куда более трепетно относится к подобным чувствам.

— Вот даже как?

— А ты не ехидничай, если ничего не понимаешь… — чуть нахмурилась Нази. — Между прочим, разрушить настоящую любовь — это грех, едва ли не равный убийству, потому как именно на любви и стоит этот мир.

— Не знала…

— Если б многие об этом знали, да еще и придерживались этого правила, то бед и горя в этом мире было бы не в пример меньше. А, поняла: Фресия заранее поставила условие твоей бывшей свекрови: этот грех на свою душу она брать не желает, и если заказчице так нужен этот обряд, то этот грех она должна взять на себя. Насколько я вижу, мать твоего супруга согласилась, не раздумывая: для нее одним грехом больше или меньше — это уже без разницы… Но мы отвлеклись… Так вот, сейчас твой бывший муж счастлив со своей нынешней супругой. Ну, что тут можно сказать? Многие считают, что у них настоящая любовь, прекрасный брак, единение душ и все такое прочее. Короче, сусальная картинка, при виде которой стоит вытирать слезу умиления. Но если убрать наведенное колдовство, то два этих человека окажутся абсолютно чуждыми друг другу. Знаешь, ко мне иногда приходят родители молодых людей с просьбой узнать, подходит жених невесте или нет — все же гармония в семейной жизни значит очень много. Так вот, если бы мне пришлось просмотреть эту пару, я бы сказала одно: между ними нет ничего общего, и подобный брак обречен уже в своей основе, и ни о каких общих интересах или взаимопонимании тут нет и речи. Они слишком разные, причем совершенно не подходят друг другу. Сейчас эти двое уверены, что без памяти влюблены в своего избранника, и ни о чем другом думать не могут, кроме любви, но если снять колдовство, то…

— То что будет?

— В общем, не хотела бы я в это время оказаться на месте одного из этих молодых людей. Это примерно то же самое, как проснуться от долгого сна: вначале пытаешься осознать действительность, а потом до тебя доходит, где находишься, и что сделал. Сейчас я не могу сказать с полной уверенностью, что произойдет, но, скорей всего, эти двое едва ли не шарахнутся друг от друга. Растерянность, отчуждение, неприязнь, нешуточная обида, которая может перерасти едва ли не в ненависть. А что иного можно ожидать от несчастных людей, кого насильно оторвали от тех, кого они по-настоящему любили? Я вижу, что у той девочки тоже был славный и любящий жених. Между прочим, с тем парнем у нее могла бы быть идеальная семья — если говорить образно, то они подходили друг другу как ключ и замок, то есть были, можно сказать, единым целым.

— Да, Мейлард мне об этом рассказывал.

— Но даже не это самое неприятное в подобных обрядах… — вздохнула Нази. — Беда в том, что дети, рожденные в таких вот браках, частенько бывают больны. А что иного можно ожидать, если двое связаны темным колдовством? В любом случае подобное должно сказаться на потомстве — в этом мире все взаимосвязано. Не сомневаюсь, что Фресия предупреждала заказчицу о возможных последствиях, только та или пропустила эти слова мимо ушей, или же решила, что ее минует сия беда, или же сочла, что главное — это добиться своего, а там хоть трава не расти…