‑Ну, как в бою – герой, а девку боишься!

Златояр усмехнулся:

‑Ты еще Забаву не видел. Чай, никакой Хейд с ней не сравнится! Ну, да сам поймешь, когда на бражку заезжать будешь.

‑Верю, что Хейд с ней не сравнится. Хейда на полати не затащишь!

Ярополк тоже засмеялся и хлопнул молчащего Вратибоя по плечу:

‑Ну, а ты чего хорошего скажешь?

‑Чего скажу… А я ведь тоже жениться задумал!

Два товарища удивленно уставились на него:

‑Гляди, какой ловкий! И воевать успевает, и в этом деле горазд! Где ты невесту‑то разыскал?

Вратибой, довольный, что заинтересовал их, ответил:

‑А прямо на поле боевом! Уж такой прыткий супостат попался – чуть голову мне не отрубил. Спасибо, она подоспела – как хватила его топором, так он так и повалился…

‑Да кто она хоть?

‑Морра Линдхольм, из царства того полуночного, что подмоги у нашего царя приехала просить!

Ярополк присвистнул:

‑Ну ты, брат, даешь! Никак тоже в цари собрался? Она ж не просто баба, у нее батька целой страной правил!

‑А чего не править? Чай, страны на Закате этом маленькие, не Арьяварта и есть…

‑Ну гляди тогда, Вратко! – сказал Златояр – Это тебе не наши скромняшечки! Как прогневаешь такую жену – так она тебе и оторвет чего‑нибудь!

Все трое расхохотались. Затем Златояр снова принялся рыться в мешке и, наконец, вытащил из него гусли:

‑Ну, коли все дружно жениться собрались, так давайте споем! Глотки, небось, не охрипнут.

Он коснулся струн, начал их перибирать, словно нащупывая мелодию. Ярополк и Вратибой узнали мотив. И вот уже три голоса с несвойственной им печалью слились воедино. Это была песня об их далеких предках. О них самих. И о тех, кто будет жить потом…

Далеко увела меня дороженька

Да от дома моего родимого,

Да от батюшки моего с матушкой,

Да от взора твоего, любимая…

Затрубили трубы военные,

Зазвенели брони на витязях –

На врага в поход отправляюсь я,

Чтоб во чистом поле сразиться с ним.

Вот где травы напьются кровушки,

Вот где меч‑кладенец разгуляется,

Вот где буйные наши головушки

По траве‑цветам, знать, покатятся…

Ты не плачь, не рыдай, моя милая,

Коли смерть свою встречу в поле том!

Ну а выживу в этой брани я –

Мы с тобой тогда заживем вдвоем…

Златояр последний раз тронул струны, и воцарилось молчание.

‑Такие вот дела… ‑ негромко сказал он. И о ком он думал – о Забаве или о покинувшей ради него этот мир Виле, догадаться было невозможно.

Но тут же витязям стало не до печали. Раздался топот стремительно мчащегося коня, и перед ними предстал запыхавшийся всадник‑вестовой из передового отряда наворопников. Он спрыгнул на землю и выдохнул:

‑К царю надобно!

‑А что такое? – спросил Ярополк.

Конечно, не полагалось говорить новости прежде, чем о них узнает царь. Но так велико было нетерпение вестового, да и стояли перед ним бояре, а не случайные люди, что он ответил:

‑Хейд большую силу у замка своего накопил. Так и копошатся, как муравьи, если с горы смотреть! Видно, на нас не пойдет сам, будет там ждать.

Тут появились стражники, которые повели вестового к царю. Названные братья одновременно повернулись друг к другу, и все их чувства отразились на лицах.

‑Ну, вот и дождались… ‑ прошептал Ярополк.

‑Последняя, знать, битва! – добавил Златояр, а Вратибой сжал кулак на правой руке:

‑Теперь, гады, за все ответят!

Они все втроем обнялись и некоторое время стояли так. Затем Ярополк сказал:

‑Теперь – седлаем коней. Как царь позовет – сразу двинемся!

Многие мудрецы, жившие в разных, далеких друг от друга, краях, говорили, что за всеми великими и ужасающими событиями, за переселениями и гибелью народов, за вождями и пророками стоит некая сила – Гений Истории. Как правило, они представляли его то как седобородого старца, рассудительного и справедливого, но в то же время бесконечно далекого от скорбей каждого человека, то как своенравную и ветреную женщину, по своей прихоти возвышающую тех, кто ей нравится, и губящую прочих. Но мудрецы, даже придворные и обласканные милостями монархов, все же смотрели на жизнь как бы со стороны, а не изнутри, не участвуя в тех грандиозных свершениях, о смысле которых размышляли. История шла мимо них – великая, кровавая и блестящая история разумной жизни на планете Земля, и за ее кулисами вырисовывалась совсем другая, отличная от придуманых мудрецами, фигура…

Не беспристрастный судья, но и не своенравная куртизанка есть Гений Истории, но гордый и суровый воин с карающим мечом во длани, в чьем сердце не угасает пламя боевой радости, чей слух не устанет наслаждаться лязгом оружия, ревом пожаров и гимнами в честь победителей, чьи глаза безошибочно находят того, кому только в отдаленном будущем предстоит стать вершителем судеб народов и царств. Это так, ибо Жизнь – есть Борьба, а История – летопись этой борьбы.

Но откуда все же берутся те, кто невольно или по злому умыслу поворачивает людское племя на дорогу к пропасти, кто разрушает во имя самого разрушения, а не для того, чтобы расчистить место для строительства, и все равно, разрушать ли себя, других, всю планету? Говорят, в те далекие времена, когда начался новый виток существования нашей Вселенной, нашлись души, не желавшие возвращаться к деятельной, реальной жизни из полуосознанного небытия Ночи Сварога. Они, давным‑давно утратившие связь с Богами и окружающим миром, отныне жили лишь ненавистью. Никто уже не скажет, откуда, из каких глубин прошлых временных циклов пришли эти угрюмые создания… Самый могущественный из них бросил вызов Богам, стремясь сравниться с ними, и провозгласил себя Единственным Богом. Иные считают, что он – само олицетворение Пустоты, Небытия, настолько тотального, что оно само стало Чем‑То, другие – что это безумная душа величайшего злодея минувших еще до возникновения Земли эпох. Все же остальные добровольно приняли его сторону, став темными Божествами упадочных культур, вампирами и чудовищами, или просто людьми, одержимыми ненавистью ко всему вокруг. Их пути и действия могут казаться различными или даже противоположными, но конечная цель их одинакова – разрушение, гибель, небытие…

Но они не преуспеют. Они не должны преуспеть!

10.

Блеском тысяч мечей разгоралась заря,

Позади – долгий путь, впереди – смертный бой.

Перед нами – стальные шеренги врага,

Реет знамя священное над головой.

Ближе, ближе – их копья нацелились в нас,

Смерть и Слава пойдут собирать свою жатву…

Час Бессмертия? Или Погибели час?

Все равно мы теперь не отступим обратно.

Приближалась гроза. Серое небо свинцовым пологом нависало над выстроившимися в шеренги отрядами, сохранившими верность великому завоевателю. Пешие, конные – стояли они, словно осененные крылом Смерти, в молчании, пытаясь найти защиту от безумия обреченности в слепой верности приказу своего вождя. Так тяжело раненый воин зажмуривается и бросается на врагов, размахивая мечом и зная, что сейчас его сразят. Позади была черная громада замка Аверон, впереди – войско царя Володара.

Протяжно затрубил одинокий рог, и вдоль сомкнутых рядов, сопровождаемый последними из оставшихся в живых графами, медленно проехал Хейд. Нет, от него не исходила та уверенность в победе, которая незримо передается воинам от полководца, но все же тревога в какой‑то степени оставила и людей, и вампиров. Ибо нечто иное переполняло гордый дух завоевателя…

Он был полон решимости повернуть историю вспять, поспорить с волей самой Судьбы, что прежде, вопреки всему, удавалось. Ничто не было так дорого Хейду, как подобные моменты Триумфа, ослепительно – холодные, сказочные, когда он заставлял события покоряться своей воле! Кто сказал, что сегодня – не один из этих дней Величия? Бессмертие в легендах не интересовало Хейда. Но ему нравилось чувствовать себя выше обстоятельств, выше всех законов мироздания. И уж конечно – выше противостоящих ему полководцев.