– Заставила же ты меня понервничать, – встретил ее Ксандор.

– Не стоило, пока я собиралась, все машины покинули авианосец, может оно и к лучшему. Но из турелей я все же постреляла, обидно было бы не приложить усилий, – тут Эландра опомнилась, увидав довольную улыбку на лице Ксандора. – Да, по поводу того поцелуя. Не обижайся, но это вышло случайно, я переволновалась и все такое…

– Понимаю, – выдавил Ксандор, чувствуя, как его сердце сжимается в ком, готовый лопнуть в любую секунду.

– А ты-то где был? До меня дошли слухи о гибели абордажных команд…

– Интересная история, – воин почесал затылок. Он страшно не хотел объявлять о возвращении Нигаэля.

Ему показалось, будто бы его кишки закручиваются в узел, странный страх вновь наполнил его изнутри. Однако выхода не было. Во-первых, Нигаэль как-никак спас ему жизнь, а, во-вторых, тайное, так или иначе, станет явным, особенно если разгадка тайны стоит в паре метрах позади тебя. И вообще раз Избранный вдруг вернулся к своим подданным, то, понятное дело, он явится каждому из них.

– Я угодил, ты мне не поверишь – на Доминатор, попортил там кое-что, а под конец налетел на Хаоса. Он так взбесился, был готов разорвать меня в клочья, как неожиданно…

– В чем дело, ты себя неважно чувствуешь? – девушка, увидев, как Ксандор резко побледнел, подошла к нему и положила руку на плечо.

– В общем, это приводит нас к другой части моей сказки, – Ксандор жестом указал вглубь комнаты и дал Эландре пройти.

Девушка остолбенела на месте, открыв рот. Еще несколько мгновений она стояла, не зная, как поступать, затем по ее щекам заструились слезы и с криком «Нигаэль» она бросилась к Избранному и обняла его. Но Нигаэль стоял как статуя, глядя над прижатой к его груди головой возлюбленной вдаль, сквозь стену ангара.

– Я сплю? – прошептала Эландра, проведя по щеке Избранного ладонью.

– Нет, – отрезал Нигаэль, опустив бездонные белые глаза к лицу девушки.

От такого взгляда Эландре стало не по себе, и все же радость пересилила испуг. Она так долго ждала этого момента, не веря в его возможность, и вот, момент наступил в самое неожиданное время. Еще с утра она не знала, куда бежать от своего горя, но теперь ситуация коренным образом изменилась. Однако недолго длилась радость девушки.

– Нигаэль, ты не рад меня видеть? – дрожащим голосом пролепетала Эландра, не получив долгожданного тепла от любимого человека. – Всю ночь я думала об утрате, видя пророчества Тернагоруса и еще какие-то жуткие образы, думала, что схожу с ума. Теперь ты появился и все должно наладиться, ведь так?

– Ты тоже лицезрела духов смерти? – ледяным голосом переспросил Избранный, пропустив остальные слова девушки мимо ушей. – Верно, они часто приходят к людям, лишенным покоя, обуянным эмоциями, взбудораженным горем…

– Ты меня не слушаешь, – воскликнула Эландра, слезы радости сменились слезами боли. – Что с тобой случилось?

– Он переродился, Эландра, теперь он – высший, – пояснил Вондар. – Он явился для того, чтобы не позволить Хаосу растерзать Ксандора, находился в соседней реальности и заскочил к нам.

– Да, я кое-чем поделился с Вондаром, – продолжил за повелителя ветров Нигаэль. – Но самое страшное еще впереди. Я не должен был приходить именно сейчас, однако я не мог позволить Хаосу убить моего чемпиона.

«Чемпиона, вот тебе на, – подумал Ксандор. – Раньше он сказал бы друга».

– Бэрон теперь знает о моем возвращении, а это плохо. И если уже смертные видят духов смерти, значит все хуже, чем я полагал.

– Духи смерти – что-то знакомое, – чародей задумался, вспоминая дни обучения в Чертоге. – Не напомнишь мне?

– Напомню. Духи смерти – это не те духи, что обитают в царстве Танатоса. То, что в Золотом Граде прозвали духами смерти – есть образы, тени будущего. Некроманты, зная о возможных поворотах судьбы и будучи вплетенными в ткань мироздания душами, могут проецироваться в ином времени и приходить с предупреждениями к высшим созданиям, смертным или к самим себе без своего ведома. Мне явился архинекром Хартуша-Мул и твердил о восходе Черной Луны.

– Что это значит, по-твоему? – спросил Ксандор, отвлекшись в момент рассказа от иных проблем, беспокоивших его смертное начало.

– Не знаю наверняка, – Нигаэль сложил руки за спиной и уставился в точку на стене напротив входа, явно видя там нечто большее, чем обычную стену. – Крепость Бэрона Ааззена зовется Черной Луной. Зверь нанесет удар по Мирозданию, он был рожден для этого.

– Нельзя же вечно бегать за Бэроном! – с болью выкрикнула Эландра. – Нельзя всю жизнь исполнять какой-то долг! Ты ведь живой, не машина! Или ты становишься таким же, как и Бэрон? Две части единого целого, расколотого Мироздания, которые стремятся к столкновению, словно полюса магнита? Не считающиеся ни с чем? Я отказываюсь в это верить!

– Не важно, во что ты веришь, – слова Нигаэля, наполненные железным звоном, падали в пустоту, отражаясь далеким эхо. – Но Бэрон и я – лишь оружие в руках наших повелителей, разрешающих давний спор. Для меня роль прописана, вы же должны знать и помнить, что лишь созидание порождает жизнь и продлевает ее в бесконечность, в это вы должны верить.

С этими словами Нигаэль вышел из комнаты и, пересекая порог, растворился во вспышке света, похожей на зарождающуюся звезду. Эландра, всхлипнув, упала в объятья повелитель ветров. Вондар крепко прижал девушку к себе, как отец прижимает дочь, дабы утешить ее. Ксандор с досадой посмотрел на Лидера и Эландру, сожалея, что девушка не его выбрала даже в такой момент. Он не мог ничего сказать, чтобы не выглядеть в глазах Эландры навязчивым, да и не до его признаний ей было. Появление Нигаэля пробудило в ее сердце далекую надежду, а сам Избранный растоптал эту надежду, вдавил в грязь, тем, заставив бывшую возлюбленную вновь пережить утрату, доведшую ее в прошлый раз до края бездны.

Вздохнув, Ксандор взял флягу и опорожнил сосуд досуха. Тут его разобрала такая злость, что он готов был разрушить весь ангар, перевернуть комнатку механиков вверх дном, но горькая обида уравновешивала злобу, разбавляя апатией. Отойдя от мастерской подальше, Ксандор изо всех сил ударил кулаком в стену. Костяшки застонали, встретив толстый слой металла, но воин повторил удар. По его пальцам заструилась кровь, боль же отрезвила его. Выпустив пар, Ксандор немного расслабился, правда, боль физическая не полностью подавила душевную боль. Какая-то детская обида зародилась внутри взрослого мужчины, дремлющее дитя нашло выход наружу. Он не понимал, почему Эландра вечно обходит стороной именно его. Да, раньше он вел себя несерьезно, ветрено, и не заслужил того доверия, каким пользовался Нигаэль. Раньше он, пожалуй, даже не заговорил перед Эландрой о своих чувствах, было время, когда он о них и не догадывался. Просто девушка влекла его физически, и он воспринимал это как должное, не видел чего-то из ряда вон выходящего. Позже начал замечать совсем иное влечение, а теперь и вовсе потерял голову от любви. Больше его раздражало то, что он не мог подобрать слов, чтобы излить душу, за время разгульной жизни ему не приходилось заботиться о подобных вещах ни разу, не было и подходящих случаев. Признаться в истинных чувствах оказалось сложнее, нежели соблазнять случайную знакомую. Ксандор сам корил себя за ошибки прошлого, за их счет он оказался не у дел, теша собственное тело он обрек себя на пустоту. Вспомнились ему и наставления Вондара, и многочисленные кодексы Чертога, на которые воин поглядывал не в меру несерьезно. От осознания допущенных оплошностей, имеющих необратимые последствия, ему сделалось еще поганее.

– Генерал, с вами все в порядке? – поинтересовался проходивший мимо механик, осторожно заглянув в лицо Ксандора.

Незаметно стерев скупую мужскую слезу ладонью, воин развернулся, сунул в руки смутившегося работяги пустую фляжку, и, не обронив ни слова, удалился быстрым шагом в направлении главного коридора.

***