«Сервелат из подсобки!..» Сервелат из подсобки! Советская власть. Но тебе не дано В ту подсобку попасть. Даже и не мечтай, Если ты не из свит, — Гинеколог стоит, Стоматолог стоит! А теперь – сервелат, Пармалат, карбонад — Все бери – не хочу, Это ж просто разврат! Но возникло в пространстве Развратных витрин Вещество несоветское — Холестерин! Карбонада – полно, Сервелата – полно, И промежду колбас — Медицинское «но»! Вот теперь и ответь — А была ли спроста И советская власть, И витрин пустота? На засыпку вопрос Сам себе задаю, И ответа пока На него не даю. «Возможно, явь?..» Возможно, явь? Возможно, бред? Ушла и слова не сказала! Вот спицы, шерсть — Она вязала, Но все же где Мой пистолет? Ушла – к кому? Какая блядь! Я нервно бегаю по дому — А может, все же не к другому, А просто вышла погулять? Да, крыша сдвинулась, Хорош! В каком я веке — В этом? В оном? Но по мобильным телефонам И секундантов не найдешь. Наверно, я сошел с ума! На Черной речке — Там не ели, А все – дома, дома, дома И нету места для дуэли! «Всё выдумали там…» Всё выдумали там — «Би-Лайн» и ноутбуки, А через десять лет И нас возьмет азарт, И все мы переймем, Все спиздим по науке — От сотовых сетей До пластиковых карт. А уж когда и мы В какой возникнем теме, От страха затрясет Бетонный Уолл-стрит, И ушлый наш пацан На школьном ай-би-эме Нью-йорский «Сити-банк» Немножко разорит. Хорошее у них, Оно и нам не вредно, За ними мы – трусцой, Не надо обгонять, И много-много лет Они живут безбедно — Пора бы нам у них И это перенять. Черновики Лежу, не сплю, А лень проснуться, И как-то враз, Не опосля, И не успеешь потянуться, Приходит первая мысля. И в темноте слова летают, Их белоснежная пурга На чистом месте наметает Свои сугробы и снега. Ни вариантов, Ни тетрадок, И ямб, Как милиционер, Наводит в хаосе порядок, Мой генетический размер. Но вот слова угомонились, Неподходящее – ушло! Черновики не сохранились, Мои сугробы – набело. «Опять она в беспамятстве…»
Опять она в беспамятстве Кричала Свои неугомонные слова, А я молчал, И это означало — Она больна, Она всегда права. И стало тихо После урагана, Как было, И она не поняла, Что общего у нас — На дне стакана, А сам стакан — На краешке стола. «Телевиденье…» Телевиденье Нас пудрит Телепудрами И раскрашивает С помощью теней, Им не главное, Чтоб были мы премудрыми, Им картинка В телевизоре главней. А гример Колдует кистью И тампоном, И таким меня увидит Белый свет, И смотрюсь, бывает, я Ален Делоном, А по сути разговора — Пустоцвет. «Не другие причины…» Не другие причины, Не размеры грудей — Западают мужчины На блядей, на блядей. Ах, какое богатство, В ком есть это чуть-чуть, Неприкрытое блядство — Не притворство, а суть. Это хищное женство Нараспах, напоказ, Обещают блаженство Не в раю, а сейчас. И не вечного ради, А взглянул – и в шалаш! И да здравствуют бляди — Вечный двигатель наш. «Ах, Австрия…» Ах, Австрия, Родина венских сосисок И венского вальса На все времена! И носит на фраке Достоинств список, Как орден, Великая эта страна. Ах, Австрия! Австрия, Время застолий. И струдель по-венски, И шницель неплох! И Моцарт, И Штраус, И песни Тироля, Но плохо, что Гитлер И Захер-Мазох! |
