– Да, нет, уважаемый Глеб Михайлович, что вы, это я так.

– А я, товарищ Мацков, вот тоже, родители мои не были механиками, а я вот… – сказал и запнулся Балаганов, осмыслив, что говорит не то, что надо.

– Да, выучился он, и пошел по линии археологии, – осуждающе смотрел на своего помощника покачивал головой Остап. Поняв, что им здесь делать больше нечего, он всё же еще спросил: – Значит, вы ничего не можете нам сказать об этом знаменитом крымском фотографе, и не слышали о нем даже?

– Абсолютно ничего не могу сказать, и не слышал о таком.

– Вопросов больше не имею, товарищ Глеб Михайлович, – встал Бендер. – Встретимся уже у вас, когда выйдете из отпуска. Тогда и обсудим с вашим директором наш договор.

– Очень буду рад посотрудничать с вами, товарищи, – провожал «заказчиков» хозяин.

– Может, чайку попьете? – вышла из кухни хозяйка.

– Нет-нет, благодарствуем, спасибо… В другой раз. Компаньоны распрощались с Мацковыми и в невеселом настроении вышли к автомобилю с Козлевичем.

– Как я вам говорил, Адам и Шура, – сказал Остап, садясь на свое командорское место, – везет не везет, но когда-нибудь повезет. – Да, детушки, это не тот Мацков и не те его возможности.

– Смотрите, фотограф и его жена на нас смотрят из окна, – помахал рукой прощально в сторону дома Балаганов.

– Тем лучше, наш вид с лимузином вселяет в них надежду, на выгодный заказ, – усмехнулся Бендер.

И не знал он, что эти слова через какое-то время явятся действительно реальными, вещими нового гениального дела великого предпринимателя и его верных компаньонов. Но об этом будет рассказано в другом романе.

Когда поехали Остап, поразмышляв, с досадой сказал:

– И что за таинственный такой этот фотограф Мацков? – Интересно… – посмотрел он на часы. – Канцельсоны посещали Фатьму Садыковну с таким же вопросом? А? – спросил он затем своих камрадов, взглянувших с немым вопросом на него. – А ну, поехали, граждане-товарищи, в Саки. Как у нас с бензином, Адам?

Козлевич вдруг рассмеялся, говоря:

– Поскольку нас в пути, Остап Ибрагимович, не ждет бочка авиационного бензина, помните? То наш «майбах» заправлен и в Ялте, и здесь, когда на базаре вы бузой баловались. Да и с баками запасными я не расстаюсь, братцы.

Проделав путь от столицы Крыма до грязелечебного городка Саки за неполных получаса, «майбах» компаньонов уже въезжал в знакомые ворота санатория. Но одну из бывших горничных графини компаньоны на её службе не застали. Пожилая женщина из медперсонала сказала:

– Она с мужем в Евпатории сейчас, товарищи.

– А где её можно там найти, уважаемая? – мило улыбаясь ей, спросил Бендер.

– А вот чего не знаю, того не ведаю, товарищи. В отпуске они, вот и поехали. – Помолчав, разглядывая Бендера и Балаганова в их нэпманском одеянии, она промолвила: – И что это к ней все…

– Кто все, уважаемая? – подвинулся к ней Бендер.

– Да приезжали к ней тут… Дама такая, значит, нарядная, а с ней мужчина такой… важный, не русский видать. Родственниками они Фатьме представились, тоже расспрашивали как её найти, значит.

– Спасибо, уважаемая. Спасибо. Вопросов больше не имею.

– А хотя и имеете, так что я еще могу сказать, товарищи.

– Вот видите, Шура, если бы им не нужен был Мацков, а вернее его альбом, вряд ли Мишель из Севастополя приехал бы сюда. Важно это? Или нет, камрады?

– Важно, командор, – согласился компаньон-молодец.

– Известное дело, Остап Ибрагимович, раз они и сюда пожаловали, – подтвердил Козлевич. – Куда едем? Возвращаемся в Симферополь, или в Евпаторию, искать эту самую Фатьму?

– В Симферополь… В Евпаторию незачем нам уже ехать, если бы даже и знали, как там найти сакскую горничную. Мы выяснили то, что хотели выяснить, друзья.

Балаганов отпил из фляги немного бузы, когда «майбах» уже выезжал из грязелечебного санатория, а затем сказал:

– Командор, Адам, помните, как в прошлый раз мы здесь вкусно поели. Не посетить ли нам туже харчевню?

– Да, время и покушать за весь день, – согласился на этот раз без предисловий Бендер.

Проехав по центральной улице к базару, они остановились у распахнутых дверей с вывеской: «Шашлыки. Чебуреки. Шурпа и вино». Заняв столик, заказали обильный обед-полдник. И когда ели, сидящий напротив окна Козлевич вдруг произнес, так как до этого все молчали, занятые едой.

– Братцы, а там фотография, вывеска её…

Остап, наслаждаясь пахучим шашлыком, после шурпы, сделал глоток вина и без всякого энтузиазма промолвил:

– Зайдем, на всякий случай…

– Нам уже по привычке, – усмехнулся Балаганов.

Бендер взглянул на него, но промолчал, держа в руке свернутый вдвое чебурек.

После еды компаньоны зашли в сакскую фотографию. Она размещалась в домике непривлекательного вида, с окнами, с наружными на них синими ставнями. А когда вошли в комнату со скрипучим дощатым полом, то у великого искателя сразу же пропало желание что-либо спрашивать у молодого фотографа с тонкими усиками, который, накрывшись черной материей, устанавливал видимость своего аппарата, направленного на посетителя, с видом замороженного, чинно сидящего, держа руки на коленях, и смотря выпученными глазами в объектив аппарата.

– Будем фотографироваться, товарищи? – освободил голову фотомастер от своего покрывала. – Один момент, спокойно, снимаю, – это он уже сказал застывшему клиенту, и после магниевой вспышки, еще сказал ему: – Всё, товарищ, вы свободны. За карточками – завтра. – вытащив кассету из фотокамеры понес её за шторы в проявочную.

– Может быть и нам запечатлеться, командор?

– Еще успеете, Шура, если ваше обличье понадобиться УГРО, – ответил Бендер.

– Так как будем сниматься, товарищи? – вышел из-за штор фотограф. – Группой или по одному?

– Спасибо, мастер, но нас интересует фотограф по фамилии Мацков, – без малейшей надежды спросил Бендер.

И это подтвердилось, когда тот, подняв бровки от такого вопроса, а может быть, от разочарования, что вошедшие не собираются фотографироваться ни группой, ни по одиночке, ответил не совсем мягко:

– Нет такого здесь, товарищи. Я Сидоров, а Мацкова… И не слыхал о таком даже, – с сожалением смотрел он на не состоявшихся трех его клиентов.

– Вопросов больше не имею, мастер, – пошел к выходу Остап, а за ним и его «камрады».

– Так не желаете фотографироваться? – сделал последнюю попытку тонкоусый фотограф.

– Времени нет, уважаемый, ищем фотографа Мацкова, вот если бы…

– Да, товарищ, но на обратном пути, мы бы могли, – подпрягся Балаганов, вселяя надежду на заказ фотографу.

– Если так, могу посоветовать, – вышел вслед за компаньонами фотограф. – Вам надо обратиться в Дом обслуживания населения Крыма, товарищи. Там, возможно, и знают, – восхищенно смотрел он на «майбах».

– Дом обслуживания населения Крыма? – остановился Остап, с интересом глядя на советчика. Ваша фотомастерская тоже входит туда?

– Туда, туда, – закивал фотограф. – И расценки поэтому у меня ниже, чем у частника.

– Учтем, товарищ. Спасибо за совет, на обратном пути и заедем к вам. А где находится Дом товарищ?

– В Симферополе, на Пушкинской, где же ему быть. Так заезжайте, буду рад вас обслужить. Посмотрите мое качество… – указал он на стенды с фотокарточками прикрепленными к половинчатым створкам двери.

– Да, хорошее, смотрели уже, товарищ, – поспешил сесть в машину на свое командорское место Бендер. – Адье, товарищ! – приложил он два пальца к фуражке.

Выпустив струйку сизого дымка, автомобиль помчался на выезд из этого курортно-лечебного городка. Бендер молчал, а затем сказал, укоризненным тоном голоса:

– Я очень недоволен собой, друзья. Не додуматься до такой простой вещи. Не знать о конторе обслуживания. Частные-частные, но есть же и государственные фотомастерские.

– Вот именно, командор, где и расценки ниже…

– Причем здесь расценки, причем? Шура? Разве нам это надо? – раздраженно проговорил Остап.

– Нет, я просто… – промямлил Балаганов.