Хорошенько поразмыслив, он сложил перед первым входом огромный костер, чтобы зверь не мог выйти из пещеры, а сам поспешил ко второму входу и всю ночь закладывал его обломками скал, пока не завалил дыру до самого верха.

На самой заре он возвратился к первому входу, и, снова размахивая зажженной веткой, смело пошел на льва. Поняв, что выхода нет, лев развернулся и с ужасным ревом, отраженным в сводах пещеры, уставился на человека…

– Странник! – в ужасе вскричал Молорх. – Скажи мне, если ты бог, жив ли мой друг?

Но гость жестом остановил его.

– Ты очень торопишься, мудрый Молорх, – спокойно произнес Пан. – Подняв свою палицу, Геракл со страшной силой опустил ее на косматую голову зверя. Ужасная сила удара переломила крепкий череп животного. Лев в судорогах упал к ногам Геракла, поскуливая и стараясь подняться на лапы. Тогда герой схватил его за горло и сжимал до тех пор, пока животное не задохнулось.

– Славный Геракл, бесстрашный герой… – с восхищением проговорил Молорх. – Но где же он сейчас?

Гость, рассмеявшись, заявил:

– Убив зверя, Геракл вернулся к старику Молорху и в подробностях рассказал, как он охотился на зверя!

Сказав это, гость схватил из очага головешку и поднес к своему лицу. Молорх вскрикнул от неожиданности: перед собой он увидел Геракла, который за тридцать дней оброс длинной бородой и космами волос, и стал удивительно похож на грозного Пана. А на голове вместо шлема, возвышалась морда Немейского льва, а тело с золотым панцирем было прикрыто львиной шкурой, которая тверже железа.

Вместе с Молорхом Геракл принес благодарственную жертву Зевсу, и тут де отправился с трофеем к Эврисфею.

Через много лет, когда Геракл освободился от рабства, оказавшись в Немее, в честь своего первого подвига он решил учредить общегреческие игры, которые стали называться Немейскими.

Проводились они через каждые два года в июне месяце в живописной долине близ города. В их программу обязательно входили гимнастические, конные и музыкальные соревнования. В этой долине также был возведен храм Зевса, а рядом на стадионе и состязались в стрельбе из лука, борьбе, метании диска и копья, беге на стадии и двойном стадии, в кулачном бою, в панкратии, где были смешаны борьба и кулачный бой, а также в пятиборье, гонках на колесницах и скачках верхом. В программе музыкальной части состязались кифареды – исполнители песен под аккомпанемент лиры.

Аргосский царь, увидев через окно приближающуюся к замку могучую фигуру, покрытую великолепной шкурой льва огромного размера, испугался и спрятался в отдаленной комнате замка. Слуги его насилу нашли его, но он далеко не сразу открыл дверь, долго разговаривая через нее. Они и объяснили царю, что это вернулся Геракл, покрыв свои плечи не гиматием, а шкурой убитого им Немейского льва.

Шкуру Немейского льва, которая оказалось ненужной Эврисфею, Геракл оставил у себя. Эта шкура, а также палица, принесенная им из Немейской долины, стали постоянными «спутниками» Геракла в его приключениях. И много раз они спасали его от верной смерти.

Эврисфей понял, какой огромной силой обладает Геракл и сердце царя наполнилось страхом, поэтому он запретил слуге приближаться к своему замку. Впредь Гераклу было приказано демонстрировать доказательства своих подвигов под высокими стенами города. Геракл не стал спорить.

Относясь к Гераклу с недоверием, Эврисфей распорядился поселить Геракла в крепкостенном Тиринфе, в трех днях пути от Аргоса. Настолько боялся Геракла царь, что решил лично не отдавать приказы, а передавать их через посланника Копрея.

Всю ночь после возвращения Геракла с победой Эврисфей злился на него за то, что тот не только выжил, но еще и исполнил царское приказание. Но еще сильнее злился он из-за того, что струсил, увидев героя, замотанного в шкуру. Ночь напролет он пытался придумать новое, еще более опасное задание для Геракла. Только под утро Эврисфей погрузился в сон, и Гера снова помогла ему, приказав отправить Геракла в ядовитое Лернейское болото, туда, где жила ужасная огромная змея Гидра, младшая сестра Немейского льва, дочь Тифона и Ехидны. Эврисфей сразу же подскочил на кровати и призвал к себе Копрея.

– Отправляйся в Тиринф и передай мое приказание Гераклу, – повелительно заговорил царь. – Чтобы он немедля отправился на поиски ужасного чудовища Гидры. Пусть найдет и уничтожит ее.

Геракл встретил посланца царя спокойно. Он еще не успел как следует отдохнуть перед следующим заданием. Но выбора у него не было. Он отправил весточку своему отцу в Фивы с просьбой дать ему колесницу, запряженную четверкой резвых коней. Выполнил Амфитрион просьбу сына. Через три дня колесница, управляемая племянником Геракла, юным Иолаем – сыном Ификла, уже была в Тиринфе. Теперь Гераклу предстояло найти хорошего возницу, но все отказывались идти с Гераклом на проклятую богами землю отравленных болот. Задерживаться было нельзя, поэтому Геракл уступил мольбам Иолая взять в качестве возницы его. И правда, юный фиванец славно и легко перебирал одной рукой ременные вожжи. Понимая, что другого выхода у него нет, Геракл, хотя и не хотел подвергать жизнь мальчика опасности, взял его с собой.

Когда-то чистый источник с прозрачной водой бил здесь из-под земли, но слабый ручей не мог пробить себе дорогу к морю, поэтому растекался вокруг в низине. Вода застаивалась, зарастала мхом и болотными травами, и огромная долина превратилась в болото. Здесь и жила девятиголовая Гидра, которая пожирала каждого, кто появлялся на болотах. А вечерами, когда гидра засыпала, ее ядовитое дыхание поднималось туманом над болотами и отравляло воздух. Те, кто дышал этим воздухом, заболевали и умирали. Поэтому старались люди держаться подальше от болот, ведь тут не водились даже дикие утки, а только сама Гидра и скользкие жабы, ужи и раки.

Путь до Лерны занял совсем немного времени, легконогие кони, закусив удила, быстро домчали их до главных ворот города. Тут Геракл принял решение свернуть в сторону от города, прямо к болотам. Перед ними открылись источник Амимоны, за которым вплоть до горизонта просматривались болота, кочки, желтая высохшая трава и старые деревья, покрытые ядовитой ржавчиной, от которой в воздух поднимались отравленные пары. Оставив Иолая в ближайшей роще, сам Геракл, захватив с собой меч, подаренный ему посланником богов Гермесом, отправился на поиски Гидры, без страха ступив в царство болот. Его ноги быстро начали тонуть в бездонной буро-зеленой трясине, отчего по воде пошли переливающие пузыри ржавчины. Геракл ощутил, что от дурманящих запахов у него начинает кружиться голова. Стараясь идти аккуратно, Геракл переступал с кочки на кочку, однако болото волновалось от каждого его прикосновения и легкого дуновения ветерка. Внезапно, оступившись, Геракл по пояс провалился в ядовитую трясину. Он пытался схватиться за спускающиеся к воде ветки дерева, растущего на берегу, однако они обломились под его тяжестью. Еще немного – и Геракл бы с головой ушел в воду, но тут ногой он нащупал твердую землю. Стоя на одной ноге и вцепившись руками в сухой мох, Геракл стал звать Иолая. К счастью, юноша услышал, и немедля подбежал к дяде. Привязав к вожжам камень, он бросил их Гераклу. Иолай хлестнул коней, и они, дружно рванув колесницу, вытянули Геракла из болота, крепко схватившегося за спасительный камень.

Не успел Геракл подняться на ноги, как увидел, что в зарослях сухого тростника к колеснице, на которой сидел его племянник, двигалось отвратительное чудовище. Громко шипя, Гидра ползла колеснице наперерез. Извиваясь своим покрытым блестящей чешуей телом, выпячивая глаза своих девяти голов, грозно поднялась она на своем мощном хвосте, норовя броситься на колесницу. Геракл громко крикнул. Его крик привлек внимание чудовища, головы Гидры начали шипеть еще громче, высунув раздвоенные языки-жала. Почва уходила из-под ног Геракла, и он понял, что о сражении не может быть и речи. Медленно Геракл начал отступать к берегу. Каждую секунду он рисковал снова оказаться в болоте, а змеиные головы быстро двигались по знакомым кочкам, все ближе приближаясь к Гераклу. В какой-то момент ему даже пришлось воспользоваться своим мечом, чтобы отпугнуть одну из голов. Но как только герой попал на твердую землю, Гидра с недовольным шипением начала отползать в свое логово. Колесница уже давно стояла в отдалении, а бледный Иолай еле сдерживал слезы.