Широкими шагами Анджелла вышла из дому, сошла с крыльца и привычным движением накинула на плечи плащ. Из-за угла вышел заспанный зевающий Крозье. Увидев Анджеллу, он остановился на месте, слегка опешив.

– Привет, Виктор, – сказала Анджелла. – Ну, что там у нас нового?

– Машина готова, – ответил Крозье. – Фергюссон пошел… ну, в общем,… удобства искать. Джилл и Люк в джипе спят.

– Тьфу, черт бы их побрал, прямо как кролики, – сказала Анджелла, рассердившись. – Им что, вчерашнего мало было?

– Их вчера ещё и Фергюссон трахал. Не в прямом, конечно, смысле, но тоже весьма поучительно, – сказал Крозье и протянул Анджелле её пистолет. – Возьми, всё равно обойма уже пустая.

Анджелла отрицательно покачала головой, сунула руку за спину и протянула ему полную обойму.

– Вот подберем тебе новую игрушку – тогда вернешь, – сказала она. – И куда, кстати, делся мой виски?

Крозье зарядил пистолет и заткнул его за ремень.

– В доме остался, наверное, – предположил он.

Анджелла резко развернулась, взбежала на крыльцо, рывком открыла дверь и вошла в дом. Виктор проследовал за ней.

На тумбочке в гостиной стояла уже пустая бутылка виски. Гельмут Райерсон стоял перед окном точно так же, как Анджелла с пятнадцать минут назад. Его глаза уже потихоньку начали заволакиваться хмельной пеленой. Обернувшись на скрип двери, он увидел вошедших Анджеллу и Виктора.

– А виски этот козёл уже выжрал… – догадался Крозье, увидев пустую бутылку.

Анджелла достала из кармана брюк портсигар красного дерева, откинула крышку, сунула в зубы тонкую длинную торпеду и задумчиво пожевала её кончик.

– Объясните мне, как такое возможно? – спросил заплетающимся языком Райерсон. – Ведь это противоестественно! Такие раны не могут заживать так быстро!

– Ты прав, – согласилась Анджелла и подошла к нему вплотную. – Знаешь, в чём тут дело? – спросила она вкрадчиво.

Райерсон хотел что-то сказать, но раздался громкий щелчок, за ним последовал какой-то хлюпающий звук. Доктор стал медленно оседать на пол. Анджелла с хрустом выдернула что-то торчащее между ребер врача и вытерла окровавленное лезвие об одежду упавшего на пол трупа. По полу стало медленно расплываться кровавое пятно. Крозье шокировано посмотрел на свою начальницу. Из торца портсигара торчало широкое 10-ти сантиметровое лезвие. Анджелла уперла его в стену и надавила обеими руками. Громко щелкнув, лезвие плавно вошло обратно в портсигар. Прикурив зажатую в зубах торпеду, Анджелла с наслаждением затянулась, любуясь результатом своей работы.

– «Французский портсигар», – пояснила она, убирая портсигар обратно в карман. – Просто приставляешь к телу клиента и нажимаешь на крышку – пружина усилием в 40 фунтов сделает всё остальное за тебя. Главное – попасть точно между ребер.

– С каждым днем ты меня поражаешь всё больше и больше, – сказал Крозье.

– Марко Сальвадоре ещё можно понять – бандит законченный, наркоторговец; впрочем, как и его племянник. Но это ведь – доктор! Представитель гуманной профессии! А ты ему – лезвие под ребра…

– Он – доктор, я – палач, каждому – своё, – отрешенно сказала Анджелла. – Ладно, надо убираться отсюда, пока по нашу душу не явились.

На улице у крыльца уже стоял, пританцовывая, Пол Фергюссон.

– А, вот вы где! – сказал он обрадовано, увидев Анджеллу и Виктора. – Всё готово, можно ехать.

– Нашел удобства? – спросила Анджелла.

– А? – не понял Фергюссон. – А-а! Да не, куда там. Единственные удобства – за домом – Веймар оккупировал, стоит, льёт на стену. Фашист проклятый.

– А ты что? – спросил Крозье.

– А я с ним после вчерашнего на одном гектаре не… короче, покурить не встану, – ответил Фергюссон. – Всю команду подставили, сучата…

Махнув рукой, он поднял с земли лежащую у крыльца картонную коробку. Звякнули стеклянные бутылки. Фергюссон развернулся и направился к стоящему за углом джипу.

– Ты что, опять что-то спиздил? – спросил Крозье с оттенком удивления в голосе.

– В армии нет слова «спиздил», есть слово «проебал»! – ехидным тоном поправил его весьма довольный собой Фергюссон, направившись к автомобилю. – У доктора-покойничка на кухне стояло добро – вот, будем считать, что он его проебал!

Фергюссон скрылся за углом.

– Интересно, нашу машину в розыск уже объявили? – спросила Анджелла.

– Не знаю, – сказал Крозье. – Разве что родные о пропаже заявили. А пропавшим считается человек, потерянный минимум на трое суток…

– Или кто-то наш «подснежник» сорвал… – заметила Анджелла.

Отто ван Риберг проработал в Интерполе 12 лет. За эти годы он набрал более чем достаточно профессионального опыта. Он знал, что существует два способа ведения слежки – скрытый и явный. Явный способ заключался в том, чтобы дать жертве увидеть, что она под колпаком, и просто ждать, когда у нее со временем сдадут нервы. Ну а скрытое наблюдение велось тайно от жертвы, соответственно.

Выйдя из здания Управления Уголовной полиции, Отто ван Риберг направился вдоль по улице. Не пройдя и сотни метров, он понял – за ним следят. Два человека шли позади метрах в пяти. Недолго думая, ван Риберг завернул в ближайший магазин. Им оказалась лавка скобяных изделий. Минут двадцать Отто изучал содержимое прилавков. Наконец в магазин зашёл один из тех, что следили за ним. Второй остался на улице. Через стеклянную витрину Отто увидел, как тот прошел мимо магазина, купил с лотка свежую газету, и сев на лавке, принялся читать её.

Ван Риберг вышел из магазина и направился к станции метро. Про себя он отметил, что следом за ним пошел лишь тот, кто сидел на лавке. Спустившись в подземку, Отто первым делом направился в мужской туалет. Он занял одну из кабинок, но дверь запирать не стал, а оставил чуть приоткрытой. Через небольшую щель он увидел, как его «эскорт» вошел в туалет и присел на корточки, определяя, в какой кабинке находится ван Риберг. Когда ему это удалось, он сунул руку в карман плаща и вынул небольшой девятимиллиметровый «Вальтер ППК» с глушителем. И в этот момент ван Риберг выскочил из кабинки и ударом ноги в голову сбил на пол убийцу. Затем вынул платок, обернул им рукоятку пистолета, ухватился поудобнее, прицелился и выстрелил в висок преследователя. Пистолет чуть слышно щелкнул, звякнула стреляная гильза, и на пол брызнула кровь. Вложив «Вальтер» в руку покойника, Отто ван Риберг убрал платок в карман и со спокойной душой вышел из туалета.

Покинув подземку, через некоторое время он свернул в глухой захламленный переулок. Там уже стоял черный восьмиметровый лимузин «Линкольн». Едва Отто приблизился к машине на пару метров, как из салона вылез солидной комплекции высокий лысый субъект в узких черных очках и кожаном плаще. Он быстро и бесцеремонно обыскал ван Риберга, извлек из внутреннего кармана его куртки девятимиллиметровую итальянскую «Беретту» и сунув её себе за пазуху, приглашающим жестом показал на лимузин. Отто залез в машину.

– Как наши дела? – спросил бархатистым звучным тенором сидящий в полумраке салона князь-префект фон Штернгольдт.

– Плохо, – сказал ван Риберг, достав из-за пазухи картонную папку и протянув князю. – Помните «висяк» ван Вейдена? Отсюда пришла пленка из ресторана, дело снова открыли. И теперь они крутят Марко Сальвадоре, хотят подшить и его туда же. А вчера нашли труп Дике, сравнили пули. Поэтому я и связался с вами.

– Скверно. Очень скверно, – коротко сказал фон Штернгольдт. – С нашей свободолюбивой Анджеллой стало в последнее время очень хлопотно работать, я бы даже сказал – накладно, ты не находишь?

Ван Риберг отрицательно покачал головой.

– Такие вопросы не в моей компетенции, – сказал он. – Я боюсь, что будет, если всё это дойдет до сведения Собственной Безопасности…

– Службу Собственной Безопасности я беру на себя, – сказал фон Штернгольдт резко. – Занимайся своими обязанностями. Информируй меня обо всем. Я хочу каждый час иметь оперативные данные о ходе следствия.