Они просидели несколько минут в тишине. Профиль Гранта, освещенный мягким сиянием фонарей, казался таким же неприступным, как лицо ректора Мартина. Шелли собрала все свое мужество и сказала:

– Мы больше не можем видеться наедине, Грант. Как сегодня.

Даже в темноте сказать это было нелегко. Его одежда зашуршала, когда он повернулся к ней. Положив руку на спинку сиденья, Грант пристально посмотрел на Шелли.

– Ты действительно позволишь нас разлучить какой-нибудь пародии на респектабельность вроде Мартина?

Она устало вздохнула.

– Я прекрасно понимаю, что это за человек. Если бы он не был ректором, мне было бы глубоко наплевать на его мнение. Но он – ректор университета, и ты – его подчиненный.

– В моем контракте не было пункта, регулирующего мою личную жизнь.

– Но преподаватели не крутят романов со студентами, это неписаный закон. Я тебя давно предупреждала, что реакция окружающих будет соответствующей. Ты меня словно не слышал! Тут тебе не прогрессивное восточное или западное побережье. Это материковая Америка. Такое фривольное поведение здесь невозможно.

– Но что в наших отношениях плохого? – воскликнул он наконец, потеряв самообладание. Она вздрогнула, он тихо выругался.

– Прости. Я злюсь не на тебя.

– Знаю, – тихо заверила она. Его злила безвыходность ситуации.

Но признаться в том, что их загнали в тупик, Гранту было непросто.

– Мне не нужны очередные неурядицы. Поверь, этого я хочу меньше всего. Еще меньше я хочу, чтобы неприятности каким-то образом затронули тебя. Но, черт возьми, отпустить тебя я тоже не могу.

– Но придется. Вдруг тебя уволят из-за меня? Как я буду с этим жить?

– Я сумел пережить и не такое, Шелли. Поверь, я живучий. Ничего страшного со мной не случится.

– Зато для меня это станет большой трагедией. – Она взялась за ручку дверцы. – Пока, Грант.

Он схватил ее за руку железной хваткой.

– Чем бы они ни угрожали, я не позволю им нас разлучить. И тебя я так просто не отпущу. Шелли, ты нужна мне. Я хочу тебя. И я знаю: ты испытываешь то же самое.

Он нащупал в темноте ее шею и притянул к себе.

– Нет, – только и успела выдавить она, прежде чем он прижался губами к ее губам. Они ожесточенно поцеловались – ее страсть смешалась с его разочарованием.

Продолжая удерживать ее голову одной рукой, он опустил вниз другую и схватил ее грудь. Соски быстро отозвались на ласки его горячей ладони. Умелые пальцы искусно пробудили в Шелли растущее желание.

– Прошу, не надо, – выдохнула она в его губы, дарящие нежный поцелуй, – не трогай меня.

Его язык скользнул по ее нижней губе и проник внутрь. Закрыв глаза от наслаждения, он прошептал срывающимся голосом:

– Не лишай нас этого, Шелли. Спустя столько времени не отбирай. Разве мы не достаточно заплатили? Я хочу познать тебя целиком.

Он легонько укусил ее за ухо. Тщательно исследовал изящную ушную раковину своим дразнящим бархатным языком. Она невольно положила руку ему на бедро, импульсивно сжала крепкие мускулы, усиливая хватку по мере того, как ее удовольствие росло.

Если Грант еще мог сдерживать желание овладеть ею немедленно, то ее рука стала более чем достаточным стимулом. Ее бессознательные ласки разожгли огонь его страсти и во много раз усилили решимость победить ее страхи и неуверенность.

Он пробовал на вкус нежную кожу ее шеи и спины, покусывая ее зубами и поглаживая языком. Шелли почувствовала, как внутри нее поднимается буря. Ей захотелось отдаться волнению, вихрю, взрыву, накрывшему ее мощной волной.

Грант принялся нетерпеливо целовать ее через одежду, запечатлел горячие влажные поцелуи на соблазнительной груди. Когда он достиг соска, она судорожно выдохнула и до боли схватила пальцами волосы.

Его язык нащупал возбужденную вершину, горящую сквозь голубой шелк и тонкое нижнее белье. Она часто, неровно задышала – его язык работал все интенсивнее – и наконец громко выкрикнула: «Грант!», – когда сосок оказался у него во рту.

Он нежно втянул ее плоть в рот. Сперва одна, а потом и вторая грудь стали объектами пристального внимания. Он чередовал легкие поцелуи со страстными ласками, отрываясь от сосков, лишь чтобы ласково повторить ее имя.

Она не сопротивлялась, когда его рука скользнула под юбку, и он принялся гладить ее бедро. Шелковистые капроновые колготки лишь усиливали ощущения. Она таяла под его прикосновениями, отвечая с удвоенной силой: ее движения вдохновляли его на дальнейшие смелые изыскания.

Хотя они были уже сильно возбуждены, когда его рука достигла конца своего пути по внутренней стороне бедра, обоих захватили невероятные, неожиданные эмоции. Он прижался лбом к ее груди, ее пальцы вцепились в его мощные плечи.

Он шептал ей слова любви, его большой палец, легко дразня, прикоснулся к нежному холмику, и она мгновенно расслабилась и развела ноги.

– Шелли, я буду любить тебя, – прошептал он и прижал ее к себе.

Она всегда мечтала об этом человеке, и вот он был перед ней и страстно желал ее. Почему она сомневалась? Потому что жизнь – не сказка. В реальном мире так не бывает. Мужчина, которого девушка любила многие годы, не мог вернуться в ее жизнь, словно рыцарь на белом коне. Все слишком идеально. Рано или поздно придется расплачиваться.

Откликнуться на его призывы и собственное жгучее желание было так просто. Она его хотела, хотела до смерти, но не могла положить их карьеры на алтарь ночи удовольствий. Ведь у преподавателя и студентки не может быть совместного будущего.

Он готов рискнуть. Но ведь он мужчина и сможет уйти от нее в любой момент. Овладеть ее телом и мыслями, снова разбить ей сердце и отступить. Он освободится, а ей снова придется собирать свою жизнь из осколков и зализывать раны.

На самом деле она не думала, что Грант такой бессердечный. Но ведь и от Дерила она удара в спину не ожидала. В конце концов, женщинам всегда остается уповать на милость своих возлюбленных.

Шелли очень любила Гранта, но не была готова вновь пойти на такие жертвы.

Сначала она даже не осознала, что пытается высвободиться из его объятий, вместо того чтобы прижаться крепче. Она вдруг застыла, и это стало для него самым ясным сигналом. Ее руки оттолкнули его. Он посмотрел на нее как-то беспомощно, моргнул и покачал головой, силясь понять.

– Шелли?

– Прощай, Грант. – Она резко открыла дверь и выскочила наружу.

– Шелли! – закричал он ей вслед. Но она уже мчалась по дорожке. Судорожно открыв дверь, ворвалась в дом и захлопнула входную дверь с оглушительным грохотом, словно за ней гнался сам дьявол.

Двигаясь механически, словно бесчувственный робот, она отправилась в спальню и разделась. В смятении рассмотрела влажные пятна на блузке и, поняв, что ее все же придется отдать в химчистку, горько расплакалась.

Воскресенье Шелли провела дома в полном уединении. Целый день шел дождь – отличный повод не выходить на улицу. Звонила мама, расспрашивала, что нового у дочки и нравится ли ей учеба. Шелли отмалчивалась или отделывалась односложными ответами, предпочитая не говорить о важном, тем более о преподавателе политологии.

Очевидно, Грант решил не перечить ее решению. Втайне она ожидала, что он позвонит, но жестоко ошиблась.

Весь понедельник она обдумывала, стоит ли идти на лекцию к Гранту или отказаться, как она угрожала неделю назад. Причины для отказа были очевидны, но Шелли все же решила остаться.

Во-первых, она не хотела, чтобы ректор Мартин подумал, что напугал ее. Возможно, он никогда об этом и не узнает, но она не простит себе, что так легко сдалась.

Во-вторых, она боялась утратить уважение и доверие Гранта, нельзя было допустить, чтобы он считал ее малодушной трусихой. Однажды он так ее назвал и был недалек от истины, но пусть не думает, что она будет отсиживаться в сторонке. Она хвасталась, что привела свою жизнь в порядок, стала независимой и самодостаточной. Если в их битве она признает собственное поражение так быстро и отступит, утратив чувство собственного достоинства, он посчитает ее дурочкой, незрелой и недостойной подаренного ей внимания. Ну уж нет!