— Как сейчас? — Он стал двигаться еще сильнее и глубже, наращивая темп, пока тлеющая зола не превратилась в пламя. — Мы еще даже не начинали, piccola. У меня впереди целая ночь, чтобы поклоняться тебе так, как ты этого заслуживаешь.

От неожиданного жара, который пронесся через ее тело, Алекс закусила губу, и на ней выступили две капли крови. Золотые глаза Эйдана сверкнули и остановились на них, вызывая в ней вихрь эмоций. Один его взгляд, и ее тело взорвалось от наслаждения. Эйдан заглушил ее крик поцелуем. Его язык прошелся по ее губе, лаская, и это усиливало удовольствие.

У Эйдана был напряжен каждый мускул. Он замер, вышел из нее и вонзился с новой силой, теряя самоконтроль. Так будет всегда, теперь все изменилось, хотя и произошло так недавно. Но ему хотелось остаться так навсегда, с Александрией в объятиях.

Они лежали не двигаясь, не разговаривая, наслаждаясь моментом и друг другом. Эйдан первый переменил положение, неохотно освобождая ее от своего веса. Он сразу притянул Алекс к себе и обнял, словно боясь, что она вскочит и убежит.

Она погладила руку, которой он ее обнимал.

— Эйдан, я так же читаю твои мысли, как и ты мои. Но я — это я. И я не хочу, чтобы меня запирали в какой-то каморке.

Он повернулся к ней и приподнялся на локте. Ветерок гулял по комнате, принося с собой туман с моря. Он поднял руку, и стеклянная дверь мгновенно закрылась. Эйдан накрыл Алекс своим телом.

— Я не имел в виду каморку, cara. Думаю, моя кровать более подходящее место.

Чисто мужской юмор.

Алекс откинула волосы с лица и заглянула в его глаза.

— Я хочу работать, Эйдан. Ты создал условия для Мэри и Стефана. Но Джошуа тоже заслуживает нормальной жизни. Я не хочу, чтобы для него все изменилось только потому, что больше нет ничего, что ему хорошо знакомо. Я не хочу потерять его. Это меня так пугает. Ты пугаешь. Изменилась только часть меня, но не вся я.

— Я хочу, чтобы ты была под защитой, Александрия. Женщины нашего народа — самое драгоценное сокровище. Без вас мы не можем продолжать существование. Я должен быть уверен, что у тебя все хорошо каждую минуту каждого дня.

Александрия приподнялась и прикрыла грудь одеялом, вдруг осознав свою наготу. Эйдан небрежно перебросил ногу через ее бедро, удерживая Алекс на месте.

— Нет ни единого дюйма твоего тела, которого бы я не знал, cara. Теперь уже нечего смущаться.

Она почувствовала, как краска начинает заливать лицо, пока оно не запылало огнем. Он пристроил свою ногу так, чтобы она почувствовала его желание. Алекс знала, что он ее дразнит, но никогда прежде она не была в такой ситуации и не знала, что предпринять.

— Ты пользуешься этим, чтобы мной манипулировать.

Он усмехнулся и потерся о ее бедро.

— Этим? А что это? Ты считаешь, что я использую секс, чтобы добиваться своего?

Алекс засмеялась, не находя слов.

— Ты используешь все возможности, мистер Невинность, чтобы получить желаемое, и знаешь это.

Он положил руку ей на грудь и пальцем стал выводить на ней замысловатые узоры.

— Это подействует?

Его голос ласкал кожу, словно бархат.

— Ты не можешь снова хотеть меня, Эйдан, — запротестовала Алекс, отталкивая его.

Он поймал ее за талию и притянул к уже твердому древку. Проследил контур ее бедер и стал поглаживать низ.

— Ты прекрасна, Александрия, — выдохнул Эйдан, перекатывая ее на себя.

— Эйдан.

Она произнесла его имя, протестуя. Но его руки были неумолимы и заставляли ее изнемогать, Алекс ощутила его дыхание, и он укусил ее, когда она попыталась отстраниться. Эта поза заставила ее почувствовать себя уязвимой.

Эйдан прижался к ней, контролируя себя, чтобы доставить ей удовольствие.

— Ты хочешь меня, cara mia. Я чувствую это.

— Слишком скоро.

— Не для твоего тела. — Сказав это, он проверил ее готовность, погрузив пальцы в ее жидкое тепло. — О боже, Александрия, разве я смогу когда-нибудь сопротивляться тебе?

Ему снова была нужна она.

Нужны были эти ощущения, чтобы почувствовать себя живым, чтобы знать, что теперь она навсегда стала частью его жизни и, когда вечером он проснется, она отдастся ему, усиливая эту связь, глядя на него без опаски.

Александрия, может, и воспротивилась бы его влиянию, но не могла сопротивляться его желанию. Его эмоции проносились в ее сознании и зажигали в ней огонь. Она откинулась назад, подаваясь ему навстречу. Рассмеялась, дразня, но у нее перехватило дыхание, когда он вошел в нее. Ее тело мгновенно напряглось, удерживая его, сжимаясь вокруг него, содрогаясь от жара.

Его рука напряглась, и он замер.

— Мы оба сумасшедшие? — спросил Эйдан.

— Ты сумасшедший, — задохнувшись, простонала она, двигаясь вместе с ним, начиная терять контроль и задыхаясь. — У меня есть работа, которую надо делать, но ты удерживаешь меня здесь, как на привязи, удовлетворяя свою страсть.

Он быстро разжег костер ее желания, уверенными ударами входя в нее, руками поддерживая ее снизу.

— Я даже не думала, что позволю тебе все это.

Это казалось невозможным, чтобы она хотела мужчину снова и снова, все сильнее и сильнее, при ее-то невинности, так недавно потерянной на этой кровати.

Когда они окончательно выдохлись, то остались лежать, насытившись, держа друг друга в объятиях, мокрые от пота.

— Я слышала, ты произносил какие-то слова, когда мы занимались любовью в первый раз. — Алекс потянулась. — Что это были за слова на твоем родном языке?

— Я подтверждал наши клятвы, — объяснил Эйдан. — Одна мысль, что я мог потерять тебя из-за моей глупости, испугала меня до полусмерти. Я произнес ритуальные слова, когда взял твою невинность, тем самым связав нас навеки.

— Не понимаю.

— Эти слова создают нерушимую связь. Однажды сказанные, они действуют вечно.

Алекс повернулась к нему.

— Как это?

— Когда карпатец находит свою Спутницу жизни и точно знает, что это именно она, он может привязать ее к себе ритуальными словами, даже если еще не овладел ее телом. Это похоже на свадебную церемонию, только узы еще прочнее. Наши души и сердца — половинки единого целого. Ритуальные слова соединяют их, как и должно быть.

Алекс пристально смотрела на Эйдана, прищурившись, и размышляла.

— Я думала, мы связаны только кровью.

— И ею тоже, но это только начало.

Она откинула с лица свои длинные волосы, откатываясь на другую сторону кровати, словно встревоженная этой беседой.

— Так женщина еще может уйти, пока мужчина не произнес ритуальные клятвы?

Эйдан пожал плечами, а пристальный взгляд золотых глаз вдруг стал непонятным.

— А почему бы ему не произнести их, если он точно знает, что ее судьба — быть с ним рядом. Он что, дурак?

— Было бы очень неплохо, если бы сначала он спросил об этом женщину. Человеческий мужчина как минимум спрашивает женщину, хочет ли она быть с ним всю жизнь. Возможно, карпатки тоже не отказались бы от выбора.

Он снова пожал плечами.

— Это выбор судьбы, если ты хочешь узнать что-то — обратись к судьбе. К закону вселенной. К Божьему закону. Мы были созданы именно такими. Слова нельзя взять назад. И ни один карпатец не позволит своей женщине оставаться одной, без защиты.

— Такое ощущение, что вы живете в Средние века! Вы не можете соединять две жизни без согласия обеих сторон. Это неправильно, — возмущенно заспорила Алекс.

— Карпатец не может выжить без Спутницы жизни.

— Хорошо, и сколько лет ты хотел бы вот так прожить? — потребовала она ответа.

Золотые глаза игриво засветились, а ладонь погладила ее бедро.

— Я бы не отказался от столетия или двух, пока наши ночи будут похожи на эту.

Его голос что-то делал с ее сердцем, оно стало таять, как это часто бывало в его присутствии. Алекс хотела бы рассердиться, но правда заключалась в том, что, если бы у нее были такие ночи, как эта, она точно бы захотела столетие или два с ним не расставаться.

— Я читаю твои мысли, — поддразнил он ее, лаская голосом.