Алекс вспомнила его слова. Он может сделать ее своей рабыней. Заставить делать то, чего она даже не могла представить. То, о чем она сейчас мечтала. Чьи это были мечты?

— Чтоб тебе провалиться, Эйдан. Вот тебе за то, что ты делаешь.

Алекс подняла голову и закрылась от него. Она услышала эхо его отчаянного крика, рева раненого животного, рычания хищного зверя, который упустил добычу.

Без него мысли о голоде стали слабее. Но голод остался. Она была бледна и нуждалась в питании. Ей был нужен он. Натянув джинсы и свитер, Алекс пошла в соседнюю комнату, которая должна была стать ее студией. Она увидела, что Мэри и Стефан, вероятно по просьбе Эйдана, уже купили все необходимое. И все — высшего качества, о таком она даже не мечтала. Алекс не приняла бы столь дорогие подарки от постороннего, но как художник просто пришла в восхищение.

Алекс услышала Джошуа прежде, чем он заглянул в комнату. Возвращаясь домой из школы, он шутил со Стефаном, смеялся в кухне с Мэри, поедая домашнее печенье. Александрия поймала себя на том, что ей от этого и радостно, и печально. Джошуа нужны близкие люди, а эта пожилая пара искренне привязалась к нему. Но Алекс было грустно, что ее отношения с братом меняются, что он больше не будет целиком зависеть от нее.

Когда Джошуа взбежал по ступенькам, выкрикивая ее имя, Алекс уже овладела собой. Он кинулся ей на шею, она подняла его и закружила, пока мальчик не завизжал от восторга.

— Посмотри на все это! — радостно сказала Алекс, показывая свои сокровища.

Джошуа перевел дух.

— Я помогал ему выбирать. Мы с Эйданом вместе ходили в магазин. Я показывал ему, на что ты всегда обращала внимание, но не покупала. Я сказал, что тебе это нужно. Нам понравилось делать покупки для тебя. Эйдан сказал, это будет сюрприз.

Алекс прижала к груди коробку с карандашами, стало трудно дышать.

— Это все купил Эйдан? Когда вы успели?

Джошуа улыбнулся.

— Несколько дней назад. Пока ты болела. Он купил тебе новую одежду. Загляни в шкаф у себя в комнате. Ты бы видела продавщицу! Она так на него смотрела…

— Могу себе представить, — произнесла Александрия надтреснутым голосом.

Она пошла за Джошуа, когда он побежал в ее комнату.

— Эйдан ничего не забыл. Он сказал, что, если девушка такая красивая и мужчины на нее оглядываются, у нее должно быть все самое лучшее.

Джошуа бросился к шкафу, который она никогда не открывала: ее джинсы и свитера были сложены в тумбочке.

У Александрии никогда не было столько одежды, чтобы ею можно было заполнить шкаф таких размеров, а теперь все полки оказались забиты платьями, пальто, юбками, брюками и блузками. Она закусила губу и дотронулась до длинного черного вечернего платья от знаменитого дизайнера. И отдернула руку.

— Зачем он это сделал? — прошептала Алекс.

Зачем ты это сделал?

Это всего лишь деньги, cara. Я привык, что за все надо платить, и за свои ошибки тоже.

Он сказал это как-то потерянно.

Алекс вдруг почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Ей захотелось побежать к нему, утешить, но слова, сказанные в то злополучное утро, все еще отдавались эхом в ее голове, и она закрыла свой разум от его уловок. Стать его рабыней. Он никогда этого не добьется.

— Сестренка, не надо плакать, как будто ты маленькая, — сказал Джошуа. — Эйдан сделал то, что хотел. Ты еще не видела игрушки, которые он мне купил. Знаешь, я спросил Мэри и Стефана про щенка — много ли им добавится работы.

— Ах ты, маленький хитрец!

Она подошла к шкафу с твердым намерением закрыть его и никогда больше не открывать.

— Эйдан сказал, это очень хорошие вещи, — произнес Джошуа.

Александрия глубоко вздохнула.

— Ему виднее.

Она передумала. Она будет носить эту одежду.

Всю. Она наденет эти вещи, когда пойдет на встречу с Томасом Айвэном. Когда она будет проводить время с Томасом Айвэном. Когда она безумно влюбится в Томаса Айвэна.

На мгновение Алекс почувствовала, как Эйдан зашевелился в ее сознании, словно дикая кошка, которая гордо прошла мимо, а потом все исчезло, словно ничего и не было. Может, ей это только показалось?

— Забудь об этом! — обругала она себя, злясь, что не может находиться далеко от него и не соприкасаться с ним.

Джошуа обиженно посмотрел на сестру снизу вверх.

— О чем? О щенке? Почему? Ты его уже купила?! Это мальчик?!

— Ну, одна охотничья собака у нас уже есть, — ответила Алекс мрачно. — И это точно мальчик.

Она рассмеялась и взъерошила локоны Джошуа.

— Я пошутила, Джош. Нет, я еще не купила щенка. Я даже еще не согласилась на это. Лучше сначала убедиться, что мы будем здесь счастливы, прежде чем заводить домашнего питомца.

— Мне здесь хорошо, — решительно сказал Джошуа.

Алекс обняла его.

— Я рада, что тебе здесь хорошо, но не уверена насчет себя. Взрослым всегда труднее уживаться, чем детям.

— Но и Мэри, и Стефан тоже взрослые, Алекс, а Эйдан лучше всех. Он помогает мне делать уроки. Мы разговариваем. Он никогда не кричит. Он сказал…

— Мне не интересно, что он сказал, договорились? У меня много работы, ты это помнишь, малыш? Нам нужны деньги.

— Но у Эйдана куча денег, и он сказал, что тебе не надо работать, если ты не хочешь.

Она медленно выдохнула, сдерживая гнев. Ее разозлило то, что она услышала. И то, что он все еще оставался в ее сознании и читал ее мысли с того самого момента, как она проснулась.

— Мне нравится работать, Джош. А сейчас займись чем-нибудь или пойди поиграй.

Он состроил ей рожицу, но послушно уселся на пол с ее старыми цветными карандашами и листом бумаги для рисования. Джошуа любил рисовать. Иногда она спрашивала его мнение о своих идеях, а он показывал ей свои рисунки. Александрия считала, что для шестилетнего ребенка они просто великолепны. Она поправляла их, когда Джошуа просил об этом, но по большей части поощряла брата, чтобы он все делал сам. На какой-то миг Алекс показалось, что все стало как прежде.

Но Эйдан никуда не исчез. Она чувствовала, как ее сознание пытается его найти, соприкоснуться с ним. Она хотела слышать звук его голоса. Алекс поймала себя на том, что пристально смотрит на бумагу, где уже дважды изобразила кого-то очень похожего на Эйдана. Обнаружив это, она быстро порвала лист, пока Джошуа ничего не заметил и не начал ее дразнить.

Она старалась не реагировать на биение сердца Джошуа, на бег крови по его венам. Алекс притворялась, что ее это не интересует, но и пульс Мэри привлек ее внимание, когда та позвала Джошуа обедать. Алекс заставляла себя забыть неповторимый вкус крови Эйдана, ощущение его плоти под своими губами, когда она изнемогала от желания. Она застонала и попробовала отвлечься от этих картин. И вспомнила его манящий рот. Чистое искушение. Мысленно она прикоснулась кончиком пальца к его губам.

— Я не позволю тебе сделать это со мной, — прошептала она.

Алекс желала его слишком сильно. Он был нужен ей, он мог ее утешить, привнести смысл в этот безумный мир. Он был нужен ей, чтобы унять тянущую боль, пугающий ее голод, позволить ей оставаться с Джошуа. Но больше всего он был ей нужен, чтобы она могла соединиться с ним, почувствовать на своем теле его губы и руки, изгоняющие жар и пустоту. Ей нужно было слышать стук их сердец, бьющихся в одном ритме, ощущать его в своем сознании, разделять с ним его дикие фантазии, в которых он ею обладает.

Алекс одолевали все эти мысли, пока она как ни в чем не бывало помогала Джошуа с домашним заданием, притворялась, что с интересом смотрит телевизор. Они спорили о размерах экрана. Стефан был на стороне Джошуа, но он считал, что большой экран — отличная идея для старых глаз. Мэри поддержала Александрию: всему должны быть пределы. Тем временем кровь звучала в их венах, как симфония, заглушая телевизор и пугая Александрию. Она хотела проводить Джошуа в постель и почитать ему перед сном, а сначала побороться с ним на подушках, как они любили делать раньше. Ей всегда нравилось проводить с ним время по вечерам, когда Джошуа был такой покладистый. Но сейчас громкий стук сердца мешал Алекс радоваться всему этому, она чувствовала себя словно в кошмаре.