Пока царские послы вели эти переговоры в Варшаве, Хмельницкий продолжал оказывать давление на Москву. Прибывшему к нему Сергею Яцыну, посланцу путивльского воеводы князя Хилкова, он прямо заявил: «Вижу, что государской милости не дождаться, не отойти мне бусурманских неверных рук, и, если государской милости не будет, то я слуга и холоп турскому». Получив это сообщение князя Хилкова с информацией о том, что турецкий посол действительно находится в гетманской ставке, царское правительство перешло к решительным действиям. 22 июня к Хмельницкому был направлен стольник Лодыженский с царской грамотой, в которой указывалось: «Мы изволили вас принять под нашу высокую руку, да не будете врагом креста Христова в притчу и в поношение, а ратные наши люди сбираются».
О происходящем в гетманской ставке и о событиях на Украине в целом царское правительство было хорошо информировано не только из посланий Хмельницкого, которые порой были далеки от объективности, но, главным образом, из донесений генерального писаря Выговского. В тайне от гетмана тот уже давно направлял в Москву свою информацию, пересылая порой даже подлинники посланий хана и султана. Именно поэтому прежде царское правительство и не торопилось с решением по Малороссии, зная о том, что угрозы Хмельницкого перейти под руку Оттоманской Порты, не более, чем дипломатическая уловка. Однако к лету 1653 года ситуация на Украине приобрела для гетмана угрожающий характер и в порыве отчаяния он, действительно, мог прибегнуть к покровительству султана.
Глава шестая. Новая измена хана
Осложнение общей военно-политической ситуации было связано с тем, что к лету Ян-Казимир назначил сборный пункт для своего войска под Глинянами, намереваясь отсюдадвинуться прямо на Киев. Он громогласно заявлял, что будет там зимовать и уйдет с Украйны. только, когда полностью усмирит казацкий бунт. Однако, рейд Тимофея Хмельницкого с двадцатитысячным войском под Сучаву заставил короля изменить свои планы. Вначале он направился к Каменцу, намереваясь перехватить Тимофея, но сильное сопротивление местного населения и казаков замедлило движение польского войска, и конный казацкий корпус уже успел войти в Молдавию. Тогда Ян Казимир занял оборону под Каменцем, разместив войско в окопах, и стал ждать подхода своих союзников валахов и трансильванцев, осаждавших Сучаву. Он рассчитывал, что Сучава продержится недолго и с полученными подкреплениями поляки продолжат движение к Киеву. Но Сучава и не думала капитулировать, а с основными силами Хмельницкого, еще стоявшего под Чигирином, соединился Ислам Гирей, обозленный на поляков за то, что после битвы под Берестечком они перестали выплачивать ему оговоренную Зборовским договором дань.
Король узнал об этом, когда, не дождавшись помощи от Матвея Бассараба, двинулся к Бару. Военный совет, с учетом изменившейся ситуации рекомендовал отступить к Жванцу, стать там лагерем и дождаться обещанных подкреплений. Ян Казимир счел такое решение разумным и поляки отошли к этой сильной крепости на берегу Днестра, расположенной немного западнее Каменца. Здесь в междуречье Днестра и его притока Жванчика был оборудован лагерь полного профиля с рвами, валами, артиллерийскими палисадами. Наведенные через Днестр мосты позволяли получать подкрепления, продовольствие и фураж из Буковины. Здесь за неприступными валами и было решено ожидать подкреплений от Матвея Бассараба. Однако именно неприступность польского лагеря сослужила королю в дальнейшем плохую службу. В первых числах октября казаки Богуна ушли из Сучавы, но так изрядно потрепали осаждавших, что в помощь Яну Казимиру пришло лишь трехтысячное войско. Одновременно сюда же подступили и казацко-татарские войска. Силы противников оказались примерно равными и не превышали с обеих сторон 50 тысяч. Однако в этот раз Хмельницкий привел с собой только регулярные казацкие полки, закаленные в многочисленных сражениях.
Опытным взглядом полководцев запорожский гетман и хан сразу определили, что, если отрезать поляков от Буковины, то необходимости штурмовать их лагерь не будет, они и сами запросят мира. Татары, переправившись через Днестр, блокировали мосты и дорогу к Коломые, а казаки стали табором перед фронтом польского лагеря. Блокировав таким образом противника, гетман отправил часть своих войск в Галицию и на Волынь, захватив окрестные подольские городки.
Отрезанные от своих коммуникаций, поляки оказались в сложном положении. Нехватка продовольствия и фуража вызвала голод и болезни, началось дезертирство.
Осада продолжалась более двух месяцев и, казалось, поляки найдут здесь свой конец, как в сражении при Батоге. В отчаянии солдаты выходили на берег Днестра и видели на противоположной стороне колышущиеся толпы татарской конницы. Шли на берег Жванчика — там повсюду виднелись конные разъезды казаков. Выходили на валы — впереди грозно темнел четырехуголник скованных цепями возов неприступного казацкого табора.
Королю ждать помощи было не от кого, и оставался единственный, но испытанный выход — вступить в сепаратные переговоры с Ислам Гиреем. Крымский хан, являвшийся на протяжении пяти лет регулятором отношений между поляками и казаками, стремился не допустить усиления ни одной, ни другой стороны. Ислам Гирей стремился к ослаблениюРечи Посполитой, но не хотел допустить ее полного разгрома. К этому времени он уже имел сведения о сближении Хмельницкого с Москвой, о том, что 1 октября Земский Собор принял решение о вхождении Малороссии в состав Московского государства, и усиление Войска Запорожского не входило в его планы. При таких обстоятельствах Речь Посполитая и Крым почувствовали необходимость примирения перед лицом русской угрозы. Долгая череда двусторонних переговоров в конце ноября — начале декабря закончилась подписанием договора, по которому польский король обязывался выплатить крымскому хану контрибуцию в 100 тысяч золотых и на основе секретного договора позволил на протяжении 40 дней грабить и угонять в качестве ясыря русское население Волыни. Казакам же для вида, поляки должны были пообещать возврат к условиям Зборовскогодоговора. Узнав об этих сепаратных переговорах, Хмельницкий умолял хана не покидать его, но Ислам Гирей был непреклонен. 16 декабря король с войском ушел из-под Жванца, вслед за этим татары страшно опустошили Южную Русь вплоть до Люблина. Несмотря на договоренность о том, что ясырь должен состоять лишь из русских людей, татары уводили в полон всех без разбора, в том числе угнали в Крым немало шляхтичей и шляхтянок.
Часть шестая. «Чтоб мы едино все навеки были»
Глава первая. Переяславская рада
В то время, когда новая казацкая война в Малороссии достигла своей кульминации, в Москву съехались участники созванного на 1 октября Земского собора всех чинов Московского государства. Уже сам факт созыва этого высшего представительного органа свидетельствовал о важности вопроса, вынесенного на его решение. Причем, если прежде нередко подобные соборы лишь по названию считались земскими, а участниками их фактически являлись одни лишь московские люди, то в этот раз прибыли представители всех крупных городов от Великого Новгорода до Рязани.
В Грановитой палате, где проходил собор, было объявлено «о неправдах польского короля и о присылках гетмана Богдана Хмельницкого с челобитьем о подданстве». До сведения собравшихся было доведено о результатах миссии князя Репнина-Оболенского и предыдущих посольств в Варшаву, об отказе поляков в наказании виновных в умалении титулов царского величества (самого Алексея Михайловича и его отца Михаила Федоровича). Думный дьяк сообщил также, что государь готов был простить виновных в оскорблении царской чести взамен на уничтожение унии на Украине и отказ от преследования православных, но поляки и на это не согласились. Наконец, извещалось, что гетман Хмельницкий с Запорожским Войском уже много лет просит принять его под царскую руку и далее тянуть с решением этого вопроса нельзя, так как турецкий султан прислал к гетману послов и зовет казаков под свою власть.
