– Это Марая, цветная девка из Мелроуза. Мама Фиби отмыла ее, нарядила и…

– Вот, значит, кому предназначалось мое розовое атласное платье.

– Очень щедро с твоей стороны. – Рори выдавил из себя стыдливую улыбку.

– Если б я знала, что оно для этой сучки, я бы разорвала его в клочья. Я думала, Мама Фиби предназначала его для Пенни.

– Она была лакомством Тима. Мне досталась Марая.

– Ты, видать, поимел ее раз десять, раз старина Гарри так скукожился и спит.

– Что‑то около этого, но это еще не все.

И Рори рассказал про дохлого петуха под подушкой, про то, как Марая сосала кровь из него, и показал рассеченную губу в качестве доказательства. Он не ожидал такой реакции от Мэри. Она отшатнулась от него, лицо ее исказил страх, невидящие глаза уставились в пространство, руки задрожали.

– Ты хочешь сказать, что она…?

Рори кивнул.

– Тогда она настоящая сука, чертово отродье, я имею в виду. Дьяволица, ты сказал? Да, так и есть. Дьявол в юбке. Ох, Рори, я ведь недаром прожила здесь столько месяцев. Я‑то знаю, что такое обэ. Я видела, что творят его дьявольские чары, не один раз. Не говори, что это глупые предрассудки. Обэ существует, это – колдовство, и очень сильное. Но, слава Богу, она всего лишь дьяволица. Если бы она была сукуей, тогда б ты оказался по‑настоящему в беде.

– Она об этом тоже что‑то говорила. – Рори взглянул на дымящуюся в тазу воду, но у него не было никакого желания воспользоваться ею, когда Мэри находилась в таком возбужденном состоянии. – Я не верю ничему, что она мне сказала. Ничего, кроме бабушкиных предрассудков. Какое‑то африканское мумбо‑юмбо, я Бог весть сколько этого добра понасмотрелся, чтоб в него верить.

– Нет, тогда уж тебе лучше уверовать в него прямо сейчас, дружок. Доказательство у тебя с собой. Глянь‑ка! – Она показала на скукоженного Гарри. – Раньше такого никогда с тобой не было, так ведь? – В ответ на ее вопрос он утвердительно кивнул. – Говорю тебе, Марая действительно опасна. Она тебя заворожила, чтобы заполучить тебя всего и не отдать никакой другой женщине. Она учится у какой‑нибудь колдуньи‑знахарки и кое‑чему уже научилась. Она начинающая ведьма, таких называют «дьяволица», но и от них беды не оберешься. Как я сказала, хорошо, что она не сукуя. Знаешь, что они вытворяют?

Он отрицательно замотал головой, направляясь к железному тазу.

– Ох, это настоящие черти. Правда! Они могут снять с себя кожу, а потом опять надеть. Для этого им надо дождаться полночи, и они всегда прячут свою кожу под глиняный кувшин. Потом улетают на ночь, паря прямо в воздухе, и ищут кого‑нибудь спящего. Они предпочитают сильных мужчин, потому что у них кровь сильнее. Они подкрадываются к нему и кусают своими зубами, которые они точат напильниками. Ты заметил, какие у этой суки зубы?

Рори на минуту задумался. Нет, он не заметил, какие у Мараи зубы, но судя по тому, как она прокусила губу, то, несомненно, она их себе наточила.

– Потом они сосут кровь из бедняги. – Мэри поджала губки, как будто сама высасывала жизненные соки из человека. – Этим они и живут. Напившись, они улетают домой и опять надевают кожу. Но они никогда не едят человеческой пищи. Ты видел, как Марая ела?

– Я вообще не так много ее видел, чтобы знать, ест она или нет. Стой! Первый раз, когда я был там, я видел еду на столе.

– Тогда, наверно, ест. Она еще не стала сукуей и вынуждена принимать пищу. И этот братец ее тоже ест. Но это ничего не значит. Она на тебя порчу навела. Вот что случилось со стариком Гарри. Не думай, что он устал из‑за скачек всю ночь напролет. Он не встанет ни на одну женщину в мире, только на нее. Она напилась твоей крови и проглотила твой мужской сок, это дало ей власть над тобой, потому что у нее внутри твои жизненные соки. Потом, чтобы действовать наверняка, она положила дохлого петуха под подушку.

– Мертвого петуха и нескольких глотков моей крови вряд ли достаточно, чтобы обескуражить старика Гарри. Смотри, сейчас я тебе докажу это.

Но его собственные усилия также закончились безрезультатно.

– Сегодня же вечером приеду в Мелроуз, – взволнованно сказала Мери. – Я не позволю тебе оставаться в объятиях этого вампира. Существует только один способ победить обэ – более мощным обэ. Клин клином. Мама Фиби знает.

– Может, надо было мне сказать ей. Похоже, она знает все.

Рори попробовал воду пальцем ноги и шагнул в таз. Он позволил Мэри намылить его и вновь был раздосадован отсутствием ответной реакции. Ладно, завтра все пройдет. Все эти разговоры об обэ – чистейшей воды глупость, бабушкины сказки. Ничего подобного не может случиться ни с ним, ни со стариком Гарри. Чушь!

Пока он купался, с корабля прибыл Кту. Рори побрился и оделся. Когда Рори уезжал, он не осмелился смотреть Мэри в глаза. Если кто и заслуживал взбучки, так это старик Гарри.

– Не унывай, дорогой Рори, – попыталась успокоить его Мери. – Во всяком случае, я не буду волноваться за то, что произойдет в Правительственном доме в отсутствие его превосходительства. Если уж упрямец и на Мэри не встает, будьте уверены, он не окажет знаков внимания ее тщеславию.

Рори кисло улыбнулся.

– И вот еще что. – Мэри указала на него командирским пальцем. – Возвращайся в Мелроуз как можно быстрее. Я буду ждать тебя там… Сегодня ночью никаких проказ, мой козлик. Пусть эта Марая вещи собирает. Она моя, и я завтра же ее продам, пусть убирается ко всем чертям со всеми своими пожитками, потом мы изгоним из тебя злых духов с помощью колокола, книги и свечи и всех прочих противоядий от обэ. Ну, что? Не такая я уж и дура, а?

– Чем больше я вижу почтенную миссис Фортескью, тем больше поражаюсь ее познаниям. Ты, Мэри, Мама Фиби, эта девица Марая и даже леди Мэри. Вы все, похоже, знаете больше, чем я.

– Таков закон, Рори, все женщины знают больше, чем мужчины! Как бы, по‑твоему, мы управлялись с ними, если б знали меньше?

– Что‑то мне подсказывает, что ты права. – Он взял ее под руку и проводил вниз по лестнице, потом через внутренний двор и остановился у парадных ворот. – Ты собираешься защищать меня сегодня ночью? – Он сжал ей руку.

– Черт возьми, да. – Она встала на цыпочки и поцеловала его. – Так или иначе, мы должны вдохнуть жизнь в малыша‑гренадера.

– Тогда ты станешь его командиром, Мери.

– Это точно, и когда я скомандую ему «смирно», пусть только мне не послушается…

– А что?

– Под трибунал попадет, бездельник. Тридцать суток одиночного заключения.

– Это должно на него возыметь действие, так долго он в жизни не оставался один.

Глава XXXVI

Рори поставил ноги на плиты раскинувшейся в тени бугенвиллей террасы Правительственного дома, чтобы отряхнуть слой пыли, покрывшей его башмаки за время короткого переезда от дома Мери. Он поправил черный атласный галстук, расправил пиджак, подтянул белые штаны и снял большую шляпу полумесяцем. Удовлетворившись своим внешним видом, он протянул руку, чтобы дернуть за бронзовую цепь, висевшую рядом с дверью. Где‑то в глубинах дома он услышал звук колокольчика. Рори прислушался. Колокольчик замер, и послышались торопливые тихие шаги, бряканье цепи и звук отодвигаемого засова. Часовой, расшагивающий взад и вперед по террасе и потеющий в своей старомодной шерстяной британской униформе, повернул голову, и их глаза встретились на мгновение, как будто часовой хотел заверить Рори, что вот‑вот кто‑нибудь подойдет.

Дверь медленно открылась в полутьму, обещая прохладу внутри. Фигура, белая, как привидение, в сумрачном свете, поклонилась Рори, и он вошел внутрь, стараясь привыкнуть глазами к темноте. Как только закрылась дверь, он почувствовал себя в объятиях нежных рук, которые, несмотря на трепет, обхватили его со всепоглощающей страстью.

– Милорд, милорд! – Это был такой знакомый и любимый голос. – Фаял сказал мне, что ты здесь, но я не поверила. Ах, милорд, это действительно ты. Я уж и не думала вновь увидеть тебя в такой дали, в этой варварской стране. Аллах милостив. Он посчитал нужным вернуть тебя мне. Валлахи! Он предопределил конец моим страданиям.