– Есть. Но молодой человек, – Рухнов кивнул на Угарова, – утверждают-с, что нельзя стреляться оружием, знакомым одному из противников.

– Я дал пояснения, – приподнялся в своем углу Шулявский. – Подаренную пару выиграл в карты недавно и стрелял сегодня из пистолета в первый раз, впрочем, как и господин Тучин.

– Да, это несколько нарушает правила, – задумчиво произнес генерал. – Но в них же сказано, что оружие должно быть одинаковое. Где мы другие пистолеты возьмем? Ни у кого нет?

Как и в случае с картами, все покачали головами. Генерал подошел к богато инкрустированной шкатулке, несколько часов назад подаренной молодой чете, вынул пистолеты и заглянул внутрь. Кроме них, там лежали два зарядных шомпола, деревянный молоток, пороховница с меркой, отвертка, пулелейка, запасные кремни, склянка с маслом, какая-то щеточка и пакля. Имелись и уже отлитые свинцовые пули.

Генерал осмотрел пистолеты, первый от второго отличался лишь цифрой на стволе:

– Лепаж! Кому-то из вас повезет! Быть застреленным из такого оружия очень даже куртуазно, – пошутил Веригин.

– Но господин генерал… – Угаров пытался найти какой-нибудь предлог, чтобы расстроить дуэль.

– Не из ружей же стреляться! – оборвал его Павел Павлович. – Не верить дворянину, пусть и польскому, оснований нет. Можно считать, что с оружием соперники знакомы одинаково. Остальные условия определили?

– Да, – ответил Рухнов. – Господин Тучин настаивает на подвижной дуэли. Сходятся с тридцати шагов.

– Хм, – расстроился генерал. – Разве это дуэль? С тридцати шагов лишь трусишки стреляются.

– Барьеры на расстоянии десяти.

– Вот это по-нашему!

– С десяти шагов? – ужаснулся Роос. – Это же убийство!

– Пан Шулявский не возражает, – закончил Рухнов.

– Прекрасно. Господа, время позднее. Чего тянуть? Пойдемте в парк, – предложил генерал. – Доктора, надеюсь, с нами? Вдруг раненым понадобится помощь?

Веригин взглянул на Глазьева. Тот заснул в кресле с очередным бокалом «медведя» в руках.

– Похоже, доктор у нас остался один. Опытом обладаете? – Павел Павлович подошел к Тоннеру.

– Да, – ответил Илья Андреевич. – И большим. В последнее время появилась мода стреляться в присутствии доктора. Потому в Петербурге почти не высыпаюсь! Все дуэли, как на грех, ранним утром.

– По дружбе ездите или за деньги? – уточнил с издевкой Терлецкий.

– Встать в полпятого могу лишь за вознаграждение, – сказал Тоннер.

– Доктора всегда извлекали выгоду из дуэлей. – Генералу вспомнилась очередная байка. – Я тогда полком командовал. Мой ротмистр Иванов-четвертый…

– Имя Иванов, а фамилия Четвертый? – уточнил, как всегда, записывающий Роос.

– Тьфу, дурак! – в сердцах выругался генерал на родном языке. – Мало того, что перебивает, так еще чушь несет. – И снова перешел на французский: – Иванов! Фамилия такая, очень распространенная, оттого во всех полках Ивановых как собак нерезаных. Вот и приходится различать. Первый, кто поступит, – Иванов-первый, следующий – Иванов-второй. Так вот, ротмистр Иванов-четвертый не поделил со штаб-ротмистром Ивановым-пятым некую девицу, Труболыс ее фамилия. Понять даму можно! С такой фамилией хочется поскорее замуж выйти, но Труболыс эта, как буриданова ослица, не могла решить, за какого из Ивановых? И посему каждому подарила надежду. На этой почве между четвертым и пятым возникла непримиримая вражда. Оба ходили от ревности бледные, с глазами, налитыми кровью, и держались петухами. Долго сие, сами понимаете, продолжаться не могло, и однажды один другого по пустячному поводу вызвал на дуэль. Четвертый выстрелил первым и прострелил пятому бедро. Тот упал, но вы знаете, раненый имеет право свой выстрел и лежа сделать. Прицелился и тоже прострелил четвертому бедро. Оба попали в лазарет. Я сумел разбирательство замять, уж больно офицеры были хорошие, рапорт написал, что несчастный случай произошел на стрельбах. Но приказал штаб-лекарю поместить их в одну палатку – мы тогда в лагерях стояли, не на квартирах. Лежат они бок о бок, ослица та, труболысая, к обоим ходит, пирожки домашние носит. Долго лечились! И так, знаете, сдружились, что по выходе из лазарета решили, чтобы впредь не ссориться, с этой дамочкой обоим лямур закрыть.

– И стоило стреляться? – пожал плечами Терлецкий. – Надо было с самого начала труболысихе той от ворот поворот дать! Я только не понял, при чем тут выгода докторам?

– А вот при чем, – усмехнулся Веригин. – Брошенная обоими Ивановыми, эта самая Труболыс вышла замуж за лечившего их штаб-лекаря. Он как раз Ивановым-шестым оказался.

Место для поединка было выбрано быстро. Почти полная луна ярко освещала кусок аллеи. Угаров воткнул захваченную из княжеской усадьбы саблю в землю и стал отмерять шаги. Хмельной Рухнов громко их отсчиты-вал:

– Восемь, девять, десять.

Денис воткнул в землю вторую саблю. Потом в том же направлении отмерил еще десять шагов и палкой провел черту. Вернувшись к первой сабле, Угаров сделал десять шагов уже в противоположную сторону, обозначив черту и там.

Михаил Ильич попытался открыть шкатулку, но чуть не уронил, хорошо Николай ее на лету поймал.

– Боюсь, мой секундант зарядить пистолет не в состоянии, – констатировал Шулявский.

– Не беспокойтесь, милостивый государь. Заряжу в лучшем виде, – пролепетал Рухнов.

Поляк покачал головой и обратился к Веригину:

– Не будете ли против правил, если оба пистолета зарядит ваш адъютант?

– Думаю, нет, – ответил генерал. – Оружие заряжают либо секунданты, либо специально приглашенный оружейный мастер. Никто не будет против, если его роль исполнит Николай?

Все согласились. Адъютант справился с заданием быстро. Сначала меркой отмерил порох и в каждый из пистолетов засыпал по золотнику. Затем принялся за пули. Каждую обернул в кожаный пластырь и, легонько постукивая деревянным молотком по шомполу, протолкнул по очереди в стволы.

Секунданты о чем-то тихо посовещались. Угаров подошел к Веригину:

– Ваше превосходительство! И я, и Михаил Ильич неопытны в дуэлях. Поэтому просим вас стать распорядителем!

Генерал внимательно посмотрел на Угарова:

– Похоже, не врал. Выпил три бокала – и ни в одном глазу. Несчастный ты человек! Даже напиться не можешь! Хорошо, так и быть. Принимаю командование на себя.

Генерал занял командный пункт, встав ровно посередине между саблями, но сойдя с аллеи почти на аршин. За его спиной разместились адъютант с доктором. Роос, отойдя подальше, достал свой блокнот. Веригин прокашлялся:

– Господа дуэлянты, снимите с себя все, что может задержать пулю.

Шулявский вынул из кармана фрака пухлое портмоне и вкупе с какой-то бархатной коробочкой отдал Рухнову. Тучин снял длинный, сковывавший движения темный сюртук и отбросил в сторону, оставшись в сорочке.

– Теперь, господа дуэлянты, займите свои места.

– Я очень прошу, не убивайте моего друга! – обратился Угаров к Шулявскому. – Александр чересчур высокого мнения о себе и потому вспыльчив.

Поляк ответил серьезно:

– Если я его не убью, он наверняка застрелит меня с десяти шагов. Сожалею, но выполнить просьбу при всем желании не смогу. – В глазах Угарова появились слезы. Он надеялся, что ему удастся уговорить Шулявского. – Однако соглашусь принять извинения.

– Я попробую убедить Александра, – с надеждой сказал Угаров. – Спасибо.

Генерал тем временем продолжал:

– Секунданты, отнесите своим доверителям оружие.

Рухнов взял из рук Николая пистолет и отправился к Шулявскому. Угаров быстро раскланялся с поляком, добежал до адъютанта, схватил пистолет и устремился к Тучину. Отдав оружие, стал яростно ему что-то доказывать. Но Александр лишь мотал головой в ответ.

– Все, все, все, – воскликнул генерал. – До окончания поединка дуэлянты обязаны сохранять молчание. Секунданты! Займите свои места.

Рухнов и Угаров встали по разные стороны от дороги, рядом с барьерами-саблями.

Генерал напомнил правила: