Замысел удался. Вильно было захвачено Кейстутом, который провозгласил великим князем Ольгерда. Этот переворот был, видимо, обусловлен не только личными и семейными антагонизмами. Литовское государство находилось в опасном положении ввиду возобновившегося с новой силой напора немцев-крестоносцев. Под рыцарским замком пал Гедимин. Император Людовик грамотой подарил Ордену Литву, как край языческий, подлежащий покорению христианским мечом. Прусский орден развязал себе руки договором с Казимиром Великим, который в 1343 г. уступил рыцарям области Поморья, Хельминскую и Михаловскую земли — причину долгого раздора. Ливонцы столь же успешно закончили споры с Данией, добившись уступки себе Эстонской земли. Концентрация литовских сил была необходима, и ее осуществили Ольгерд с Кейстутом. Великим князем стал Ольгерд.

Но Кейстут, князь трокский и всей Жмуди, занял особое положение сравнительно с другими братьями. По договору с Ольгердом, все, «что придобудут грады и волости, то делити на полы», и, по свидетельству Витовта, все приобретения на Руси, действительно, делились «на полы» между Кейстутом и Ольгердом^{27}. Это дало Кейстуту средства для той энергичной и неустанной борьбы, которую он непрерывно вел с рыцарями во главе своей жмуди, служа с запада охраной для литовско-русских владений Ольгерда, для его широкой завоевательной и созидательной работы.

Территориальная, внешняя история Литовско-Русского государства во времена Ольгерда характеризуется прежде всего тем, что окрепший государственный центр служит опорой для южного направления политики. Утвердившись на северных позициях, выдерживая борьбу за их защиту с немцами (руками Кейстута и жмуди), литовская сила тут, на севере, не могла распространять свое влияние и властвование, т. е. влияние распространялось, например, в делах новгородских и псковских, тверских, смоленских, рязанских… и литовская политика подготовляла подчинение Литве этих областей…

Ольгерду немецкие источники приписывают сознательную цель — подчинить всю Русь, «nihil juris ordo sibi reservaret apud Ruthenos, sed omnis Russia ad Letwinos deberet simpliciter pertinere»[13]. Но преследование такой цели требовало чрезвычайной затраты сил на борьбу с растущей Москвой, со шведами и Ливонским орденом, не обещая в то же время непосредственного увеличения собственных сил и средств.

Зато юго-восток сулил, видимо, легкую добычу. Раздробленная на мелкие уделы, еще не испытавшая на себе объединительного влияния Москвы, Северщина под татарскою властью, ослабленной крупными раздорами в Орде, прежде всего сулила ряд успехов.

По-видимому, целью Ольгерда в его первых действиях был собственно Смоленск, но реальных результатов он добился прежде относительно связанного со Смоленском Брянска. В то время как из-за Смоленска началась упорная борьба с Москвой, тянувшаяся затем ряд столетий, Брянском «нача обладати великий князь литовский» в 70-х годах XIV в. К последнему десятилетию правления Ольгерда (умер в 1377 г.) следует отнести водворение литовских князей в Чернигове и Новгородесеверском, Трубчевске, Стародубе, Рыльске. Все это по смерти Ольгерда «литовские города». Дмитрия Ольгердовича видим князем брянским и трубчевским, Корибута — великим князем черниговским, новгородским и северским, Патрикея Наримунтовича — князем стародубским и рыльским.

Так западная Черниговщина перешла под власть литовских князей. В восточной сидят многочисленные мелкие князья Рюриковичи, которых Ольгерд стремится сделать подручниками хотя бы путем родственных связей, например, выдав дочерей своих за князей Ивана новосильского и Святослава карачевского. Своими волостями Ольгерд в послании к патриарху цареградскому называет Калугу и Мценск и жалуется на их захват Москвою, как и на измену «слуги своего» Ивана козельского^{28}. Вся эта область колеблется между Литвою и Москвою (отчасти Рязанью).

Важнее другое: как понимать связь обеих половин Черниговщины с Литвою? Это не инкорпорация. Не только русские князья восточной половины, но и литовские западной стоят вне строя собственно Литовского великого княжества и, опираясь на местные интересы и отношения, держат себя самостоятельными князьями, стоящими лишь в слабой зависимости от великого князя. Уделыцина черниговская перевоспитывает литовских ставленников, обруселых Ольгердовичей.

И, правда, уже по смерти Ольгерда, видим Андрея Ольгердовича в рядах московского войска в войне с Литвой, Дмитрия Ольгердовича — перешедшим на сторону Москвы, причем ему, правда, не удалось удержать северские волости, а получил он в кормление Переяславль-Суздальский (в 1388 г. он вернулся в Литву).

Позднее встречаем Александра Патрикеевича стародубского приятелем Москвы: Витовт арестует его во время литовско-московской войны, чтобы предупредить измену. Так тяга русских земель к новому московскому национальному центру увлекает даже князей литовской крови, парализуя силы литовского великого князя в борьбе с Москвою ненадежностью русских элементов, на которые приходилось опираться.

Одновременно с этим движением литовского влияния за Днепр идет, и с более прочными результатами, его стремление к югу Киевскую область мы видели под непосредственной властью татар: баскак тут сидит во времена Гедимина, хотя влияние Гедимина сильно на киевского князька Федора. 

Позднейшие и малонадежные компиляции сохранили известие, что в 1361 г. еще сидит в Киеве Федор, а потом Ольгерд: «Киев под Федором взят и посади в нем Володимера сына своего и нача над сими владети, им же отцы его дань даяху»^{29}.

Дата этого события неясна, записано оно в так называемой Густынской летописи в виде примечания к известию о победе Ольгерда над татарами в 1362 г., но это не дает еще основания относить его к тому же году. Но 60-е годы принять можно, тем более что уже в 50-х годах Ольгерд ведет энергичную русскую политику, особенно в вопросах церковного управления. Он хлопочет о поставлении особого митрополита для западной Руси, причем имеются любопытные намеки на участие в этом деле тверского князя или, по крайней мере, на сочувствие в Твери этой тенденции.

Литовские владения на Черной Руси — Новгородок-Литовский — стали опорной точкой для движения на юг, созданного, как и движение на Киевщину и Чернигово-Северскую землю, ослаблением господствовавшей тут татарской силы. Орда по смерти хана Бердибека (1359 г.) потрясена внутренними смутами. И подобно тому, как во времена Даниила, вожди татарской силы в западном Черноморье остались без опоры в тылу, в Золотой орде.