Элис ап Синан оказался обаятельным молодым человеком, открытым, как маргаритка в полдень. Кадфаэль задержался, желая разговорить его, что получилось у него без особого труда и принесло обильные плоды. Теперь Элису нечего было скрывать, его собеседником был снисходительный старший соплеменник, так что юноша выкладывал все начистоту.

– Я сильно поспорил с Элиудом по поводу этого опрометчивого шага, – горестно сказал Элис. – Он заявил, что затея эта нехороша для Уэльса и, какую бы добычу мы ни захватили, она не окупит и половины нанесенного ущерба. Как всегда, он оказался прав, но почему-то это не обидно – вот что удивительно! На Элиуда невозможно сердиться. По крайней мере, я не могу.

– Дети, выросшие вместе, часто близки, как родные братья, я это знаю, – заметил Кадфаэль.

– Гораздо ближе, чем братья. Мы как близнецы. А ведь Элиуд и впрямь появился на свет на полчаса раньше меня, и он всегда ведет себя как старший. Он сейчас из-за меня с ума сходит, так как думает, что я утонул в ручье. Хоть бы поскорее совершился этот обмен и Элиуд узнал, что я жив и по-прежнему буду его изводить.

– Наверное, тебя оплакивает кто-то еще кроме твоего друга и брата. Ты еще не женат? – спросил Кадфаэль.

Элис состроил рожу, как шаловливый мальчишка:

– Угроза брака уже висит надо мной. Мои родные еще ребенком обручили меня, но сам я не спешу с этим делом. Правда, таков общий жребий, и, когда человек достигает зрелости, нужно думать о землях, владениях и браке.

Он говорил об этом как о бремени, которое рано или поздно придется на себя взвалить. Элис определенно не был влюблен в свою невесту. Вероятно, они вместе играли в детстве, но теперь она его совершенно не занимала.

– А быть может, она больше тревожится о тебе, чем ты о ней, – предположил Кадфаэль.

– Ха! – усмехнулся Элис. – Только не она! Если бы я утонул в ручье, ей бы подыскали другую партию, ничуть не хуже. Ни она меня не выбирала, ни я ее. Однако я не говорю, что она против. Нам обоим могли сосватать кого-нибудь и похуже.

– Кто же эта счастливица? – сухо осведомился Кадфаэль.

– Ну вот, ты уже начинаешь меня подкусывать, поскольку я с тобой откровенен, – весело упрекнул его Элис. – Я же не говорю, что я подарок! Вообще-то, эта девушка хороша. Маленькая темноволосая особа, умная и по-своему красивая. Ну что же, если мне все-таки придется жениться, она вполне сойдет. Ее отец – Тудур ап Рис, владетель Трегейриога в Синллейте. Он из Повиса. Тудур – близкий друг Овейна и придерживается тех же взглядов, что и принц. А ее мать из Гуинедда. Девушку зовут Кристина. Она считается одной из лучших невест, – без всякого воодушевления сказал Элис. – Да так оно и есть на самом деле, только я бы мог пока что подождать.

Они прогуливались по двору крепости, стараясь согреться. Погода была прекрасная, но подмораживало. А Элис ни за что не хотел заходить внутрь, пока можно. Он шел запрокинув голову и глядел в ясное небо над башнями, походка его была легкой и упругой, словно он ступал по дерну.

– Мы бы могли тебя тут еще подержать, затянув переговоры о нашем шерифе, – лукаво предложил Кадфаэль. – И ты бы тут отсиживался сколько угодно.

– О нет! – расхохотался Элис. – Нет, только не это! Лучше жена в Уэльсе, чем свобода здесь! А еще лучше Уэльс без жены, – воскликнул этот жених поневоле, все еще смеясь над собой. – В конце концов, женюсь я или нет – все едино. У меня все же останутся моя охота и мои друзья.

«Да, – подумал Кадфаэль, покачав головой, – невеселое будущее ожидает эту малютку по имени Кристина, если ей требуется от мужа больше, чем может дать добродушный юнец, готовый терпеть ее, но совершенно не расположенный любить. Впрочем, многие счастливые браки начинались не лучше, чем этот».

Они дошли до арки, ведущей во внутреннюю часть крепости, и прямо к их ногам лег луч солнца, яркий, но холодный. Тут, в угловой башне, располагались покои Жильбера Прескота. Шериф предпочитал их дому в городе. Солнце осветило узкую дверь между зубцами стены, которая вела в жилище Прескота. В этот миг на пороге появилась девушка – полная противоположность маленькой валлийке. Высокая и стройная, как березка, с нежным овалом лица и ослепительными серебристыми волосами. Солнце засияло в этих волнистых волосах, когда девушка задержалась на пороге, поеживаясь от холода.

При виде этой картины Элис застыл на месте как вкопанный. Глаза его округлились, рот приоткрылся. Девушка запахнула плащ и, закрыв за собой дверь, быстро направилась к арке, ведущей в город. Кадфаэлю пришлось дернуть молодого человека за рукав, чтобы вывести его из оцепенения, так как они стояли у девушки на пути. Монах хотел таким образом напомнить Элису, что тот слишком пристально смотрит на девушку и она может оскорбиться, если заметит. Юноша послушно отошел в сторону, но, пройдя несколько шагов, повернулся и снова замер.

Девушка прошла под аркой, улыбаясь такому прекрасному утру, однако в лице ее читались тревога и печаль. Элис отошел не настолько далеко, чтобы остаться незамеченным, и девушка, ощутив чье-то присутствие, резко обернулась. На короткое мгновение взгляды их встретились, и Элис увидел, что глаза у нее темно-синие, как барвинки. Девушка замедлила шаг и нерешительно улыбнулась Элису, словно доброму знакомому. Нежный розовый румянец окрасил ее щеки, но она тут же опомнилась и, отведя взгляд, поспешила к выходу.

Элис смотрел ей вслед, пока она не прошла в ворота и не скрылась из виду.

Юноша густо покраснел.

– Кто эта леди? – нетерпеливо спросил он, и в голосе его ощущалось благоговение.

– Эта леди – дочь шерифа, того самого, который, как мы надеемся, жив и находится в плену у валлийцев, – ответил Кадфаэль. – Именно его мы собираемся обменять на тебя. Жена Прескота приехала в Шрусбери как раз по этому делу и привезла с собой падчерицу и маленького сына, надеясь вскоре приветствовать своего повелителя. Это его вторая жена. Мать девушки умерла, не подарив шерифу сына.

– Ты знаешь ее имя? Имя этой девушки?

– Ее зовут Мелисент, – ответил Кадфаэль.

«Мелисент!» – беззвучно произнесли губы молодого человека. Вслух он сказал, обращаясь скорее к небу и солнцу, чем к Кадфаэлю:

– Ты когда-нибудь видел такие волосы? Они как серебряная пряжа, тоньше осенней паутинки! А лицо у нее как снег и розы… Сколько ей лет?

– Откуда мне знать? Судя по всему, лет восемнадцать. Полагаю, она ровесница твоей Кристины, – сказал Кадфаэль, не слишком-то мягко напоминая юноше о действительном положении вещей. – Ты окажешь ей большую услугу, если благодаря тебе к ней вернется отец. А насколько мне известно, ты горишь от нетерпения попасть домой, – с ударением заключил он.

Элис с усилием оторвал взгляд от угла, за которым скрылась Мелисент Прескот, и заморгал, ничего не понимая, словно только что пробудился от глубокого сна.

– Да, – неуверенно отозвался он и зашагал дальше, все еще пребывая в оцепенении.

В середине дня, когда брат Кадфаэль пополнял на зиму свой запас целительных снадобий, в сарайчик вошел Хью. Из растворенной двери потянуло сквозняком – дул восточный ветер. Захлопнув дверь, Хью согрел руки над жаровней, налил себе вина из фляжки Кадфаэля и без приглашения уселся на широкую скамью у стены. Он чувствовал себя как дома в этом полутемном мирке, где пахло деревом и шуршали сушеные травы. Кадфаэль проводил тут много времени, а Хью нигде так хорошо не думалось, как в сарайчике монаха.

– Я только что был у аббата и выпросил тебя на несколько дней.

– И он охотно меня одолжил? – с интересом осведомился Кадфаэль, закупоривая еще теплый кувшинчик.

– Да, охотно. По уважительной причине и ради благой цели. Он, так же как я, болеет за то, чтобы найти и вернуть Жильбера. И чем скорее мы убедимся, что такой обмен возможен, тем лучше для всех.

С этим Кадфаэль не мог не согласиться. Он с легким беспокойством размышлял об утренней встрече Элиса и Мелисент. Видение, столь непохожее на все привычное и валлийское, могло ослепить молодые впечатлительные глаза. Но не следовало забывать о прежних обязательствах и о долге чести, которого так строго придерживаются в Уэльсе. А хуже всего то, что Жильбер Прескот питал к валлийцам застарелую ненависть.