Лемюэль почувствовал, что хватка Аримана ослабла. Подняв голову, он прочел на его лице сожаление. Тогда Лемюэль попытался расширить свою ауру, чтобы передать Ариману свое сочувствие и боль, вызванную отношением Тысячи Сынов к Каллисте. Эффект получился незначительным, но Ариман обратил на него взгляд, в котором восхищение смешивалось с состраданием.

— На меня это не подействует, — заговорил Ариман. — Ты многому научился, но у тебя не хватит сил, чтобы повлиять на меня.

— И ты позволишь этому продолжаться?

— У меня нет выбора. Этого потребовал примарх.

— Лем, они убьют ее, — простонала Камилла.

Ариман повернулся в ее сторону:

— Она уже мертва, госпожа Шивани. — Затем он кивнул Амону. — Пусть эфир вольется в нее с полной силой. Мы должны узнать все.

Советник Магнуса отвернулся к машине, и все переключатели поставил в положение «ноль». Иглы повисли в воздухе, светящиеся шары мигнули и погасли. Стеклянные шкалы на приборах мгновенно затянуло инеем. Лемюэль ощутил неземной холод.

Реакция Каллисты последовала мгновенно. Ее спина выгнулась дугой, глаза распахнулись, и из них вырвались лучи ослепительного света, как будто внутри зажглась яркая горелка. Зеленовато-голубой свет залил всю палату, отбрасывая на стены тени от несуществующих предметов. Из горла Каллисты вырвались завывания миллионов монстров, и Лемюэль почувствовал отвратительный запах горящей человеческой плоти.

Тело Каллисты окуталось густым дымом, и даже Астартес испуганно отшатнулись. Ее плоть вздувалась и пузырилась, падала с костей почерневшими хлопьями, как будто под струей невидимого огнемета. Шипящие брызги летели во все стороны, кипящий жир стекал ручейками, и тело быстро истончалось.

Но она все еще кричала.

Она кричала еще долго после того, как легкие и мозг превратились в обугленные сгустки. Звук, похожий на скрип множества когтей по грифельной доске, вонзался в Лемюэля раскаленным ножом, пронизывал все его внутренности, звенел в голове с такой силой, что он упал на колени. Камилла тоже кричала, а ее пальцы клещами сжимали руку Лемюэля.

Затем раздался последний ужасный вопль, и все стихло.

Лемюэль поморгал, прогоняя цветные пятна перед глазами. От запаха горелого мяса, оставшегося в воздухе, у него к горлу подступила тошнота. Лемюэль боялся смотреть, но он должен был увидеть, что стало с Каллистой Эридой, и он медленно поднялся с колен.

От красивой женщины-летописца не осталось ничего, кроме черного силуэта на постели и дымящихся фрагментов отвалившейся плоти, свисавших с кровати длинными тягучими веревками.

— Что вы наделали? — прошептал он, и по лицу покатились слезы. — Ах, Каллиста, бедная моя девочка.

— Мы сделали то, что должны были сделать, — прошипел Анкху Анен. — И я не намерен извиняться.

— Нет. — Лемюэль повернулся к Камилле и помог ей подняться. — Вам и не надо этого делать. Это было убийство, простое и откровенное.

Камилла рыдала, уткнувшись лицом в его плечо и вцепившись пальцами в спину.

К ним подошел Ариман.

— Я сожалею, друг мой, — произнес он.

Лемюэль уклонился от его руки и направился к выходу, заботливо поддерживая Камиллу.

— Не прикасайся ко мне, — сказал Лемюэль. — Мы больше не друзья, и я сомневаюсь, что были друзьями раньше.

Магнус сидел в центре Отражающей пещеры, позволяя резонансным гармоникам молчащих кристаллов наполнять его душу спокойствием. Его медитации продолжались уже две ночи, и теперь он достиг необходимого спокойствия для совершения следующего путешествия. Он был не один: девятьсот траллсов заняли определенные места в пещере, держа мерцающие кристаллы, в которые направляли свою жизненную силу.

Больше траллсов не удалось собрать, поскольку все те, кто принимал участие в прошлом ритуале, погибли от истощения. Магнус хотел бы, чтобы их было больше, но ему придется обойтись девятью сотнями. Другого выхода не было.

Составленное им заклинание требовало жертв. Такого сильного заговора он не употреблял еще никогда — ни в уединении своего санктума, ни в те дни, когда старался спасти Легион от ужасных мутаций.

Платой за него должны стать жизни траллсов, но эту жертву они приносили добровольно. Их собратья погибли напрасно, когда Магнус пытался спасти Хоруса. Эти траллсы умрут ради того, чтобы Магнус смог предупредить об измене Императора, и ни один не жалел света собственной жизни ради своего повелителя.

Магнус открыл глаз, и Ариман подошел ближе.

— Все готово? — спросил примарх.

Ариман, одетый во все белое, нес перед собой на вытянутых руках «Книгу Магнуса», словно драгоценное приношение. Беспокойство Аримана не укрылось от Магнуса, но из всех воинов лишь ему одному можно было доверить чтение заклинания, поскольку только Ариман обладал достаточной ясностью мышления и прочной связью с Исчислениями, позволяющей с абсолютной точностью воспроизвести заговор.

— Да, мой лорд, — ответил Ариман. — Но я хочу спросить еще раз: нет ли другого пути?

— Почему ты сомневаешься во мне, сын?

— Нет, я вовсе не сомневаюсь в тебе, — поспешно заверил Ариман примарха. — Но я внимательно изучил магическую формулу. К таким мощным силам мы еще не прибегали. Последствия...

— Последствия падут только на меня, — прервал его Магнус. — А теперь делай так, как я прошу.

— Мой лорд, я всегда готов повиноваться, но заклинание для входа в чуждую сеть путей требует заключения сделки с самыми ужасными существами Великого Океана, — существами, чье имя переводится как... демоны.

— Ариман, от тебя мало что может укрыться, но все же есть вещи, о которых ты еще не знаешь. Тебе, как никому другому, надо понять, что «демон» — это бессмысленное слово, придуманное глупцами, которые не знают, с чем имеют дело. Давным-давно я познакомился с силами Великого Океана, которые считал затонувшими концептуальными материками, но со временем понял, что это огромные средоточия разума, существа настолько могущественные, что они затеняют самые яркие звезды нашего мира. Вот с такими существами можно договариваться.

— Но что может понадобиться столь могучему созданию? — спросил Ариман. — И можно ли быть уверенным, что подобная сделка будет прибыльной?

— Я уверен в этом, — решительно ответил Магнус. — Мне уже приходилось заключать с ними соглашения. И это ничем не отличается от предыдущих. Если бы мы смогли сохранить врата на Агхору, в данном заклинании не было бы необходимости. Я мог бы просто войти в сеть и выйти из нее на Терре.

— При условии, что на Терре тоже есть врата, — заметил Ариман.

— Безусловно, они там есть. Иначе зачем бы отцу возвращаться на Терру и продолжать исследования?

Ариман кивнул, но Магнус видел, что его продолжают терзать сомнения.

— Сын мой, другого пути у нас нет. И мы уже говорили об этом раньше.

— Я помню, но меня пугает то обстоятельство, что приходится прибегать к запретным силам, чтобы предупредить Императора. Поверит ли он информации, доставленной таким способом?

— А ты хочешь, чтобы я доверился превратностям астротелепатии? Ты же знаешь, какими ненадежными могут быть интерпретации. Я не могу доверить сообщение такой важности простым смертным. Только я обладаю достаточной силой, чтобы переместить свою сущность в лабиринт чужаков и добраться до Терры с известием о предательстве Хоруса. А чтобы отец мне поверил, я должен говорить с ним напрямую. Он должен убедиться в четкости моих видений и должен узнать все, что знаю я. Передача сообщения через третьи, четвертые или пятые руки посредников только ослабит впечатление от известий, и тогда будет поздно что-то предпринимать. Вот поэтому остается только один путь.

— Значит, мы должны это сделать, — заключил Ариман.

— Да, должны, — подтвердил Магнус.

Он поднялся с пола и вместе с Ариманом прошел к центру, где точно под площадью Оккулюм висело бронзовое устройство. Магнус посмотрел сквозь зеленый кристалл, словно надеялся увидеть Терру.