Космические Волки вскинули на плечи ракетные установки и прицелились в неповрежденного гиганта. Скарссен, указав на его голову, отдал команду, почти неслышную в общем шуме. В воздухе закружились спиральные струи реактивных газов, прогрохотали взрывы, голова дернулась назад, однако обошлось без заметных повреждений.

— Повторить! — скомандовал Скарссен.

— Этим их не возьмешь! — закричал Ариман.

— Ты ни разу не охотился на фенрисианского кракена, верно?! — крикнул в ответ Скарссен.

— Какой ты догадливый, — огрызнулся Ариман, пригибаясь, чтобы укрыться от летящих осколков. Космический Волк упал на землю рядом с ним, но тотчас поднялся. — А какое это имеет отношение к данной ситуации?

— Один корабль на такой охоте наверняка будет разбит в щепки, а его экипаж закончит свои дни в пасти чудовища. — Командир Волков говорил с таким видом, будто сражение доставляло ему величайшее удовольствие. — Но у дюжины судов есть шанс преуспеть. Вот тогда ломается чешуя, рвется плоть, хлещет кровь, чудовище слабеет и умирает. И каждый гарпун имеет значение, от первого до последнего.

А потом в сознании каждого воина раздался такой мощный пронзительный вопль, исполненный вековечной тоски и боли, что исчезли все мысли.

Это был крик сотен погибающих миров. Родовой крик ужасного и жестокого бога, предсмертный вопль блаженства, исчезнувшего еще в те дни, когда раса людей была совсем юной. Ариман еще никогда не испытывал такой боли. Сметающий все преграды звук проникал в самые отдаленные уголки не только мозга, но и всего тела и буквально сбивал с ног. С трудом восстановленный хрупкий контроль рухнул, и перед мысленным взором вспыхнули картины погибающей цивилизации, горящих миров и гигантской империи, разрушенной собственной слабостью.

Жесточайший вопль не пощадил никого, ни Космических Волков, ни тем более Тысячу Сынов, пострадавших еще сильнее. Эта боль за одно мгновение едва не свела Аримана с ума.

А потом все закончилось. Отголоски крика, словно буруны перед волноломом, быстро возникли, но так же быстро и затихли. Ариман, сморгнув выступившие от боли слезы, с удивлением обнаружил, что валяется на земле.

— Великий Волк, что это было?! — взревел Скарссен, нависая над ним, словно ничего и не произошло.

Космические Волки не переставали удивлять Аримана.

— Не могу сказать точно, — сказал он и заморгал, стараясь прогнать яркие пятна перед глазами, возникшие из-за лопнувших сосудов. — Вероятно, какой-то психический крик.

— Ты можешь его блокировать? — спросил Скарссен и протянул ему руку.

— Нет, он слишком мощный.

— В этом нет необходимости, — вмешался Утизаар.

Ариман принял руку Скарссена и поднялся на ноги, хотя голова еще сильно болела от давления таинственного боевого клича. Утизаар кивнул ему и указал в сторону долины.

Главный библиарий взглянул поверх раскаленных добела камней, служивших укрытием и Космическим Волкам, и ему с Утизааром. В застывающей стеклянистой массе, образованной жаром излучения титана, торчали острые, как лезвия, диски, величиной приблизительно в рост человека. Сильнейший удар вызвал вибрацию, и диски продолжали негромко гудеть.

Часто моргая, Ариман осмотрел долину. Верхние продолговатые секции гигантских машин почернели от огня, броня треснула, украшенные драгоценными камнями головы раскололись. Он уловил в воздухе горячий металлический привкус сверхмощного эфирного разряда и с гордостью увидел, как навстречу титанам шагает Магнус Красный, держа перед собой окутанные пламенем кулаки.

Машины охватил призрачный огонь, непрерывные взрывы выбивали крупные куски из их керамической брони, и из пробоин уже сочилась омерзительная черная жидкость.

— Видишь! — взревел Скарссен. — Они истекают кровью!

— Этого недостаточно, — ответил Ариман. — И не важно, сколько гарпунов ты в них загонишь!

— Посмотрим! — крикнул Скарссен и ничком рухнул на землю, уклоняясь от ревущей стены света, накрывшей их убежище.

Раскаленная шипящая волна с громким хлопком высосала из воздуха большую часть кислорода.

— Идет Шторм! — закричал Судьбостроитель. — Буря подает нам знак!

Магнус в одиночку противостоял гигантским машинам. Его плащ из перьев колыхался за спиной, подобно орлиным крыльям. Все его существо переполняла энергия, и в какой-то момент показалось, что он сравнялся ростом с титанами. Его распущенные волосы поднялись огненной гривой, а по рукам пробегали огоньки. Примарх Тысячи Сынов слегка отвел руку назад и выпустил струю голубоватого пламени прямо в грудь ближайшему титану.

Колоссальная машина была великолепным произведением военной науки давно забытых веков, и мастерство ее создателей вызывало восхищение, но такому невероятно мощному удару она противостоять не могла. Корпус взорвался, ребра, изготовленные из неизвестного материала, разбились, словно фарфоровые, и осыпались почерневшими осколками. Величественная голова сорвалась с шеи и рухнула на скалы.

Боевая машина упала и рассыпалась на части, ударившись о скалы, где стояла на страже дольше, чем мог представить себе человек. Обвалившиеся фрагменты подняли тучи пыли, скрывшие второго титана.

На некоторое время над полем боя повисла тишина, словно никто не решался поверить, что титан мертв. Но тишина продлилась недолго.

Спустя пару мгновений Космические Волки огласили долину триумфальным волчьим воем, однако Ариман не ощутил радости.

— Ужасно видеть гибель такого колоссального создания, — произнес он.

— Ты жалеешь о нем? — спросил Судьбостроитель. — Разве охотник не испытывает радость в момент убийства?

— Я не испытываю ничего, кроме сожаления, — ответил Ариман.

Охтхере Судьбостроитель посмотрел на него с искренним замешательством, его печаль в момент великой победы задела чувства жреца.

— Это существо погубило твоих воинов. Отмщение требовало его смерти. Можно уважать своего врага, но скорбеть о нем бессмысленно.

— Может, и так, но с его уничтожением мы утратили многие секреты.

— А нужны ли нам эти секреты? — усомнился Скарссен. — Уж лучше уничтожить это создание вместе с его секретами, чем вникать в колдовство чужаков.

Дым, вызванный разрушением гигантской машины, начал рассеиваться, и из-за клубящихся туч послышался нарастающий протяжный вой, в котором одновременно звучали горе и ярость. Вскоре показался второй титан. Он был ранен и истекал черной блестящей жидкостью, но, как всякий раненый хищник, оставался чрезвычайно опасным.

Рука гиганта, державшая копье, легко повернулась, и дуло направилось точно в грудь Магнусу. Ариман заметил, что отражение очередного удара потребовало от примарха немалого напряжения. Его лицо сильно побледнело, огненно-медный блеск сменился потускневшей бронзой. Магнус опустился на одно колено, словно приносил присягу могущественному божеству войны.

Гигант шагнул, и под его ногами опять задрожала земля. Он нагнул голову и стал изучать ничтожное существо, которое осмелилось дать ему отпор. Из обрубка руки вылетали искры и клубы дыма. Обгоревшие крылья обвисли и едва виднелись над плечами; как будто разбитый ангел смерти пришел освободить Агхору от последних признаков жизни.

Но на кончике орудия стал разгораться огонь, и послышался свист втягиваемого воздуха.

А потом сверкнуло ослепительное копье, и огонь смел Магнуса с лица земли.

Тысяча Сынов закричали.

Их примарха окутало пламя миллионов звезд. Не важно, что он был одним из двадцати шедевров искусства генетики, выдающимся воином со сверхчеловеческими способностями. Такой атаки не мог перенести никто. Невероятно мощный всплеск жидкого огня превратил в стекло даже часть самой Горы.

Всепоглощающий ужас отвратил Аримана от Исчислений; в его душе смешались горе, гнев и ненависть. Титан обрушил на Магнуса смертельную волну огня, и Ариман понимал, что более ужасного зрелища он не видел в своей жизни и больше никогда не увидит.