Когда Чаке исполнилось девятнадцать лет, ему довелось участвовать в облаве на леопарда, который забрался на дерево. Юноша не стал ждать появления взрослых, а с двумя метательными копьями и тяжелой палицей подобрался к хищнику на расстояние пятнадцати ярдов. Сверкая глазами, леопард рычал на собак, прыгавших под деревом. Первое копье Чаки попало хищнику в бок, но не затронуло его сердце. Леопард спрыгнул с дерева и с характерным ворчанием бросился на Чаку. Собаки ни на шаг не отставали от зверя, но только смерть может остановить разъяренного леопарда. Чака хладнокровно переложил второе копье в левую руку, а правой охватил свою тяжелую палицу. Еще мгновение – и леопард налетел грудью на копье, наставленное недрогнувшей рукой. Другой рукой Чака со всего размаху ударил леопарда палицей по голове и в один миг покончил со зверем.
Когда на место происшествия прибежали взрослые охотники, они не поскупились на похвалы и решили, что Чака должен сам отнести шкуру старейшине Нгомаану для передачи королю, – шкуры убитых леопардов считались его собственностью.
Нгомаан, очень любивший умного и энергичного юношу, в знак особого благоволения подарил ему корову. Это была первая собственная корова Чаки, и он с гордостью погнал ее домой, к своему приемному отцу Мбийе, который радостно поздравил его. Мбийя был единственным человеком, относившимся к Чаке по‑отечески, за что юноша платил ему глубоким уважением. Мбийя несомненно повлиял на Чаку – в этом мы убедимся в дальнейшем.
К двадцати одному году рост Чаки достиг шести футов трех дюймов. Его сильное, пропорционально сложенное тело состояло, казалось, из одних мускулов, сухожилий и костей. Властная, исполненная достоинства осанка, блеск умных глаз говорили о том, что у зулусов появился настоящий вождь.
Хотя Чака был чрезвычайно энергичным и деятельным юношей, он много времени проводил в одиночестве, то предаваясь мечтам, то погружаясь в мрачные раздумья. Гордый дух Чаки не мог примириться с бедностью, его одолевало желание отомстить своим прежним мучителям и наградить тех, кто был добр к нему и к Нанди.
Глава 3
Молодой воин. Пампата. Ассегай
Вождем племени мтетва, среди которых жил Чака, был Джобе. Родные сыновья устроили против него заговор. Один был казнен, а другой – Годонгвана – бежал. Он взял себе другое имя – Дингисвайо («Странник»). После смерти Джобе Дингисвайо вернулся па родину и в 1809 году стал вождем. Он призвал возрастную группу Чаки и сформировал новый полк Изи‑ц'ве («Людей из кустарников»). Так Чака стал воином.
Полк его, которым командовал Буза, имел свой крааль под названием Эма‑Нгвени. Чаке выдали овальный щит размером пять футов девять дюймов на три фута и три метательных копья. Он носил форму полка – хвосты белых быков на лодыжках и запястьях, бахрому из хвостов диких животных, кожаный колпак с черными перьями и сандалии из бычьей кожи. Солдаты никаких пайков не получали и сами заботились о своем пропитании. Кроме того, они получали «продовольственные посылки» из дому. Чаке их доставляла его сестра Номц'оба или ее подруга Пампата, которая очень хорошо относилась к нему и его родным. Когда они явились в крааль Мбийи, она первая принесла им еду. Чака с первого взгляда понравился одиннадцатилетней девочке, и с тех пор она всячески ему помогала, уверяя, что его ждет великое будущее.
Поскольку в жизни Чаки, которого можно сравнить с Александром, Дингисвайо сыграл роль Филиппа[37], нужно сказать несколько слов об этом замечательном человеке. Хлуби – родичи лала и свази, приютившие Дингисвайо, когда он стал изгнанником, почитали его за смелость и решительность и в правление короля Бунгаана избрали старейшиной. Однажды в краале Бунгаана появился белый человек[38]. Он ехал на коне и был вооружен ружьем – невиданное зрелище для хлуби. Дингисвайо вызвался проводить белого к побережью, но в пути незнакомца убили по приказу короля г'вабе Кондло. Дингисвайо завладел конем и ружьем и, обогащенный познаниями, которые он извлек из бесед с белым, вернулся к своему племени и стал его вождем.
Дингисвайо был замечательным человеком – способным, наблюдательным, вдумчивым, честолюбивым, наделенным богатым воображением. Переживания юности и последующие странствия послужили ему хорошей школой. Покинув родное племя, он встретился с новыми людьми, познакомился с их образом мыслей, что заставило его задуматься над многими недостатками общественного и политического строя, к которому он с детства привык. Взгляды и мировоззрение его отличались широтой, отношение к людям было окрашено исключительным альтруизмом и благожелательностью. Со времени прихода к власти планы Дингисвайо не ограничивались узкими пределами территории мтетва. Он проявлял заботу и о нуждах соседних племен.
Дингисвайо несомненно беседовал с доктором Коуэном о политике, и это значительно расширило его кругозор. Придя к власти, он вступил в торговые сношения с Делагоа[39], наладил производство ряда предметов и провел военную реформу, разделив войско на несколько дисциплинированных полков. Эти части вскоре превзошли войска его противников настолько же, насколько римские легионы превосходили орды кельтов. Дингисвайо покорил часть окружающих племен, а остальных убедил вступить в конфедерацию, создав таким образом pax Mtetwa[40]. Его сюзеренитет был тактичным и необременительным, управление – гуманным, он всегда предпочитал дипломатию силе. В конце концов Дингисвайо объединил под своей властью все говорившие по‑зулусски кланы к югу и западу от реки Блэк Умфолози.
Чака быстро отличился в рядах полка Изи‑ц'ве. Он отказался от традиционных боевых приемов и использовал метательное копье в качестве колющего оружия. Вместо того чтобы избегать сближения с противником, он стремился войти в соприкосновение с ним. Заметив, что сандалии мешают ему, он отказался от обуви и в результате стал передвигаться гораздо быстрее. Отражая щитом удары метательных копий, он бросался вперед, отводил в сторону щит противника, зацепив его своим щитом, и протыкал врага насквозь, испуская страшный боевой клич: «Нгадла!» («Я поел!»). Однажды враги отрезали Чаку от своих и едва не окружили. Но его спасли два товарища, перенявшие его приемы, – Нг'обока и Мгобози‑овела‑энтабени. И Чака их не забыл.
Командир Чаки – Буза, да и весь полк, разумеется, заметили мужество молодого воина; он получил право открыть сольным танцем (гийя) праздник победы. Чака был доволен своими успехами, но его тревожило, что легкие метательные копья ломались, когда он изо всех сил вонзал их в тело врага. Метать же ассегай в противника, находящегося на расстоянии, как это делали все остальные воины (причем, как правило, без всякого результата), было, с его точки зрения, равносильно тому, чтобы выбрасывать оружие. Хроника передает, что именно в это время у Чаки родилась идея вооружить каждого воина одним ассегаем с массивным клинком и прочным коротким древком. Такое оружие требовало рукопашного боя со смертельным исходом.
Убив врага, Чака должен был «обтереть топор» (сула изембе)[41], то есть иметь сношение с женщиной, иначе он считался нечистым, не имел права участвовать в общественной жизни племени и пить молоко; он был ограничен и в некоторых других отношениях. Всякая незамужняя женщина, к которой воин обращался с просьбой совершить этот обряд, была обязана дать свое согласие. Солдату надлежало иметь сношение с первой встречной женщиной, но, как сообщают зулусские хронисты, Чака позаботился о том, чтобы ему попалась на глаза Пампата; она со своей стороны тоже приложила к этому усилия. Во всяком случае, девушка, конечно, не случайно оказалась поблизости, когда стало известно, что Чаке надо «обтереть топор». Пампата всегда была высокого мнения о Чаке и предсказывала ему блестящее будущее. Чака же видел в ней не только красивую девушку, но и способного, рассудительного человека. «Более умного, – как он говорил, – нежели советник с кольцом на голове», а для Чаки это было важное красоты. К тому же он был благодарен Пампате за то, что она хорошо отнеслась к нему, его матери и сестре, когда они были всего‑навсего голодными бродягами.
