Полицейский обернулся, и Дайна, подавив неразумное желание убежать, стряхнула с плеча руку взволнованной Сальвы и вышла из-за пальмы.

Старая Франция все еще присутствовала в Ливане. Полицейский офицер, представленный заикающимся администратором как инспектор Ахуб, приподнял фуражку и склонился над рукой Дайны.

— Всего лишь несколько рутинных вопросов, — успокаивающе произнес он. — Администратор сообщил, что вы остановились в номере 24, не так ли? Вы уже знаете... — его глаза скользнули по пальмовым листьям, из которых, словно причудливый цветок, торчало любопытное личико Сальвы, — вы знаете о том, что произошло в соседней комнате? Тогда я должен спросить, не слыхали ли вы ночью каких-нибудь необычных звуков?

— Я слышала, как его убивали, — неохотно ответила Дайна; по ее телу пробежала дрожь.

Инспектор, все еще держа ее руку в своей, сочувственно цокнул языком:

— Но тогда вы, разумеется, этого не поняли. Наверное, это известие было для вас ударом. Пожалуйста, присядьте, месье Дюпре принесет нам бокал вина, и вы мне обо всем расскажете.

Вино пошло Дайне на пользу. После нескольких маленьких глотков она расслабилась, и сумбурные мысли начали понемногу проясняться. Она закинула ногу на ногу и едва не усмехнулась, поймав быстрый взгляд инспектора. Хотя Дайна специально не разглядывала инспектора, она заметила, что, несмотря на округлое туловище и смуглое мясистое лицо, он отнюдь не казался тюфяком и глаза смотрели твердо.

Пока Дайна рассказывала свою историю, инспектор потягивал вино со скучающим видом, но это ее не обманывало. Он внимательно слушал. Администратор и его очкастый помощник также слушали с интересом, и, когда Дайна упомянула о том, как она вышла в коридор после крика о помощи, месье Дюпре испуганно ахнул.

— Но, мадам, quelle folie![13] — выбегать одной на такой крик... Почему вы не позвонили дежурному?

— Это выглядит глупо, — признала Дайна. — Думаю... потому что кричали по-английски.

Она посмотрела на собеседников и увидела на лицах администратора и его помощника явное недоверие. Но взгляд холодных обсидиановых глаз инспектора был понимающим. И Дайне казалось, что он склонен ей верить.

— Потом, — продолжала она более уверенно, — когда я увидела этого мужчину — ночного администратора, — то решила, что сделала все возможное. Он... Подождите, вы ведь все это знаете. Он, наверное, вам рассказал.

Неверный ход. Что-то не то. Черные глаза инспектора вновь сделались непроницаемыми.

— Ночной администратор? — вежливо переспросил он.

— Да, высокий, очень... очень красивый брюнет. Я не знаю его имени...

— Его имя, — тем же вежливым тоном произнес инспектор Ахуб, — мистер Уоттар. — Пухлая рука выразительно указала на очкастого человека, уставившегося на Дайну с открытым ртом. — Мистер Уоттар — единственный ночной администратор в этом отеле, мадемуазель.

Экскурсия по прекрасному городу Бейруту лишилась одного участника. Покуда гид демонстрировал остальным туристам базары, памятники и красивые дома, Дайна тупо смотрела в окно автобуса, видя перед собой мертвое лицо.

Она не могла себе представить, зачем вообще поехала на экскурсию. Но инспектор Ахуб, услышав, что Дайна записалась на нее и уплатила вперед, проявил неожиданную любезность. Он отвез ее в отель, чтобы она успела на автобус, и даже заикнулся насчет ленча, но оставил эту мысль при виде позеленевшего лица Дайны.

Городской морг был скверной заменой ленчу. Ничто другое не могло более действенно избавить ее от аппетита. Не то чтобы покойник выглядел очень страшно — ему закрыли глаза и причесали редкие пепельные волосы, а в изрезанном морщинами неподвижном лице ощущалось определенное достоинство, которым, как подозревала Дайна, оно не отмечено было при жизни. Сетка крупных и мелких морщин выглядит непривлекательно, когда ее обладатель двигается и дышит.

Дайна бросила на мертвого один взгляд и отвернулась.

Она говорила правду, и тем не менее ее одолевали сомнения. Лицо со впалыми щеками, тонкими губами и запавшими веками казалось смутно знакомым. Дайна очень скоро поняла причину — мертвец походил не на какого-то конкретного человека, а на ученого, которому приходилось работать руками, короче говоря, на археолога. Некоторые друзья ее отца выглядели точно так же.

— Я никогда не видела его раньше, — повторила Дайна. Но она боялась, что инспектор, судя по выражению ее лица, заметил мимолетное колебание и неверно его понял.

Автобус остановился на перекрестке рю де Дама и авеню Фуада I. Следующей остановкой был археологический музей, и пассажиры по призыву гида начали выходить из автобуса. Дайна вздохнула и последовала за ними.

Обычно она наслаждалась музеями и с нетерпением ожидала этого посещения, так как в бейрутском археологическом музее хранились экспонаты, найденные во время раскопок по всему Ливану. Но сегодня мозаика казалась ей тусклой, а фрагменты греческих и римских статуй мрачными, подобно изуродованным останкам человеческих тел. Даже находки из Библоса не улучшили ее настроения. Угрюмо изучая резной саркофаг царя Ахирама, который правил Библосом в тринадцатом веке до нашей эры, она вспоминала вырубленное в камнях помещение и неопрятного молодого маньяка, приставшего к ней.

Его бешенство теперь обрело определенный смысл. Неудивительно, что ее невольное замечание насчет первого Генри Лейарда вызвало у него такое негодование. Быть может, интерес к своему знаменитому тезке Остину Генри пробудил в несчастной жертве убийства интерес к археологии. Ибо этот Генри Лейард тоже был археологом, прежде чем какое-то несчастье сломило его и сделало алкоголиком. Последние двадцать лет он опускался все ниже и ниже, покуда не кончил свой путь в номере бейрутского отеля с ножом в сердце.

Согласно утверждению инспектора Ахуба, охотно делившегося информацией, владельцем ножа, очевидно, был некий Али — еще одно имя, упомянутое маньяком. Инспектор назвал ей второе имя Али, но она его позабыла, так как вообще с трудом запоминала арабские имена. Двое мужчин остановились в отеле вчера. Лейард был хорошо известен не только в Бейруте, но и в Дамаске и Иерусалиме — настолько хорошо, что осторожный администратор потребовал задаток, прежде чем предоставить ему комнату. Об Али не было известно ничего, кроме того, что у него иорданский паспорт и что утром, когда испуганная горничная обнаружила труп, Али отсутствовал.

Дело казалось таким же очевидным, как слон в узком переулке. Поэтому экспонаты бейрутского музея не производили впечатления на Дайну, чей ум был занят другим. Двое мужчин, не пользовавшихся хорошей репутацией, поссорились, и в результате один прикончил другого... Самый вероятный подозреваемый исчез. Элементарно, мой дорогой Ватсон. Откуда же такой интерес к мисс Дайне ван дер Лин, девице безупречной репутации, не обладающей ни единым мотивом?

Плетясь следом за гидом, Дайна думала, что знает кое-какие причины, по которым ее история могла прозвучать неубедительно. Любая нормальная робкая молодая девушка повторила бы крик о помощи, вместо того чтобы выбегать в коридор, отзываясь на него. Конечно, столь странная реакция могла быть принята как образчик необъяснимого поведения ненормальных западных женщин, если бы не рассказ о загадочном «ночном администраторе». Такой человек никогда не работал в отеле пи на какой должности. Куда все это приведет ее?

Туда же, где она находилась ранее, сказала себе Дайна, садясь в автобус. Ахуб может подозревать ее в чем угодно, может телеграфировать в Вашингтон и Филадельфию, но он не обнаружит ничего, о чем бы она ему уже не рассказала — кроме, возможно, маленькой детали, о которой ей не представился шанс упомянуть и которая не имела отношения к злосчастной гибели опустившегося ученого. Завтра она должна уехать из Бейрута — начиналась первая часть специального экскурсионного тура, который должен закончиться в Иерусалиме, заветной цели многих пилигримов. Дайна не опасалась, что ей придется пропустить этот тур. Учитывая отсутствие мотива и обладание таким непопулярным, но впечатляющим документом, как американский паспорт, ее не могли задержать даже как свидетеля, тем более что она ничего не видела.