– Следы грабителей? – У Вандергельта загорелись глаза.

– Очень может быть. В гробницах этого периода бездонные колодцы не редкость, так что воры должны были подготовиться заранее. Не знаю, удалось ли им добраться до усыпальницы. Пока этому нет никаких доказательств. Я обнаружил лишь глухую стену с портретом Анубиса.

– М-да... – Вандергельт по привычке пригладил бородку, и на куртку, давно утратившую щегольской вид, потекла очередная сероватая струйка. – Что ж это выходит? Либо дверь замаскировали под стену с рисунком, либо усыпальница где-то в другом месте – например, на самом дне шахты.

– Именно. Нужно прощупать каждый фут потолка и пола. Чем ближе усыпальница, тем больше шансов нарваться на западню. Работы по горло, а значит...

– ...принимаемся за дело! – выпалила я.

– Угадала, Амелия.

Не только угадала, но и уловила сарказм в профессорском тоне. На этот раз издевка сошла ему с рук – передо мной мерцали звезды научных открытий! Запал археолога затуманил мозги сыщику, и только очутившись у своей мусорной кучи на площадке перед гробницей, я сообразила, что о невероятном признании Артура Баскервиля мои муж так ничего и не знает.

Не страшно, решила я. Время терпит. В конце концов, Артур обещал дождаться встречи с Эмерсоном, а до тех пор не предпринимать никаких опрометчивых шагов...

Перелистав несколько страниц, недоброжелательные личности вполне могут обвинить автора в преступном легкомыслии. Но позвольте – где же здесь моя вина? Способностями меня бог не обидел, грех жаловаться, однако пророческим даром не наделил. Откуда же мне было знать, чтопроизойдет за этот длинный рабочий день? Впрочем, явись к Эмерсону сама Кассандра со зловещими предсказаниями, мой муж попросил бы ее подождать до вечера. Я не преувеличиваю, поверьте! Вы в этом убедитесь, услышав, как он отнесся к сногсшибательной новости о юном лорде Баскервиле.

Поговорить с Эмерсоном удалось только во время обеденного перерыва. Мы устроились на покрывале под тентом, который спасал меня от солнечного удара. Мэри спустилась в гробницу, чтобы, воспользовавшись отсутствием рабочих – а следовательно, и клубов пыли в воздухе, – зарисовать последний из портретов на стене коридора. Карл, ясное дело, не отходил от нее ни на шаг. Вандергельт, мигом расправившись с обедом, снова нырнул в пещеру, да и Эмерсон не задержался бы...

– Погоди! – Я вцепилась ему в рукав. – Не хочешь узнать, что рассказал мне Артур?

– Проклятье! Я же запретил тебе выходить из дома! И Абдулла хорош! Вот погоди, доберусь я до него!

– Он тут ни при чем.

– Ну еще бы! С тобой сам дьявол не справится!

– Тем более. Хватит шуметь, лучше послушай, не пожалеешь. Артур признался...

– Артур?! Да ты, как я погляжу, с убийцей на дружеской ноге! Минуточку... Какой Артур? Разве он не Чарльз?

– Я сказала – Артур, потому что если бы ты услышал титул, то вообще бы ничего не понял. Чарльз Милвертон – вовсе не Чарльз Милвертон.

Эмерсон с нетерпеливым вздохом вытянулся рядом и закатил глаза, но стоило мне добраться до сути, его деланно скучающая мина слетела в два счета.

– Боже правый! Если он не врет...

– Думаю, нет. Какой смысл?

– Никакого... Все легко проверить. Ну и дела. Незавидное положение у парня – это-то хоть он понимает?

– Разумеется. Готов даже пойти к властям. Кому открыться – вот вопрос.

– Гм... – Эмерсон ткнул пальцем в подбородок. – Пожалуй, лучше сразу обращаться в Каир. Представляю, какой это будет сюрприз!

– Сюрприз в том, что наследник лорда Баскервиля инкогнито жил в Баскервиль-холле. А о существовании племянника наверняка уже известно. Как это я сама не догадалась... Кому выгодна смерть лорда Баскервиля? Прежде всего наследнику. Вывод? Артур – главный подозреваемый.

– При том условии, что лорд Баскервиль действительно убит. А кто мне доказывал, что преступник – Армадейл?

– Вспомнил! – возмутилась я. – Когда это было! Мы ведь ничего не знали о Милвертоне... то есть об Артуре Баскервиле! Он, конечно, утверждает, что не убивал...

– Неужели?

– А ты чего ожидал? Чистосердечного признания?

– Я-то нет. Тыожидала, если мне память не изменяет. Ну ладно. Вечером поговорю с этим олухом, подумаем, как ему выкрутиться. А сейчас за работу.

– Мне кажется, откладывать опасно...

– А мне не кажется. Переживай лучше за гробницу.

Мэри справилась с заданием и вернулась в Баскервиль-холл, мужчины не вылезали из пещеры, а я не покладая рук перебирала мусор. Ближе к вечеру среди камней и россыпи известняка стали попадаться глиняные осколки, кусочки синего фаянса и масса крохотных бусинок. Я как раз вылавливала одну из таких бусинок, когда над корзинкой с моими находками нависла тень.

– Ах, какая жалость, какая жалость! – Мистер О'Коннелл приветственно взмахнул шляпой и устроился на корточках рядом со мной. – Ну можно ли портить прелестные дамские ручки грубой работой!

– Напрасно стараетесь, – парировала я. – Ваше ирландское обаяние, мистер О'Коннелл, на меня не действует. Зачем явились? За вами глаз да глаз, опять какую-нибудь беду накаркаете. Несчастья за вами по пятам ходят!

– Сжальтесь над несчастным, миссис Эмерсон! Я сам не свой сегодня... и точка! О-ох! – Он протяжно вздохнул.

Мой план привлечения пронырливого репортера на нашу сторону требовал изменения тактики. Я улыбнулась:

– Что, не удалось вернуть симпатии мисс Мэри?

– Прозорливая вы леди, миссис Эмерсон. Да, да, да! Так и есть! О, моя богиня, владычица моей души! Она все еще гневается!

– Поклонников ей хватает, скучать не приходится. А вспоминать нахального рыжего журналиста и вовсе времени нет.

– Спасибо на добром слове, – мрачно буркнул О'Коннелл. – То-то и оно. Я пришел прямо из Баскервиль-холла. Мисс Мэри не хочет меня видеть. Даже не вышла поздороваться! Прислала записку и потребовала убираться вон из дома, иначе, мол, слуги вышвырнут. Я сражен, миссис Эмерсон. Меня уложили на лопатки – и точка. Умоляю, помогите, миссис Эмерсон. Согласен на любые условия.

Я чуть ли не носом зарылась в корзину. О'Коннелл наверняка решил, что мне попался на редкость любопытный археологический экземпляр, на деле же я прятала от него довольную улыбку. Вот повезло так повезло! Вместо того чтобы идти на компромисс, я сама могла диктовать условия!

– И что вы предлагаете?

Настал черед О'Коннелла разыгрывать спектакль. Он мялся, теребил края куртки, утирал пот... но когда наконец открыл рот, речь его полилась подозрительно гладко. Этот пройдоха подкатил с заготовленным планом.

– Обаяния мне не занимать, сами знаете, миссис Эмерсон, – потупив голубые глазки, скромно заявил он. – Только как же я пущу его в ход, если мне на дверь указали? Вот получить бы приглашение в Баскервиль-холл... да пожить бы там немного...

– Ой-ой-ой! – Я сделала круглые глаза. – Вы требуете невозможного, мистер О'Коннелл!

– С леди Баскервиль проблем не будет, – возразил ирландец. – Она меня обожает!

– В отличие от Эмерсона.

– И его уломаю.

– Хотела бы я знать как.

– Н-ну... скажем, пообещаю все свои статьи перед отправкой в Лондон показывать профессору.

– Неужели пойдете на это?

– Чертовски... ох, прошу прощения, мэм, от чувств обезумел... Оченьне хотелось бы, но что поделаешь. Ради мисс Мэри...

– Любовь, любовь! – Я позволила себе подпустить шпильку: – Верно говорят, что она даже преступника наставит на путь истинный.

– Сказали бы лучше – даже мудрецу размягчит мозги. – О'Коннелл неожиданно печально, без намека на шутовство, улыбнулся. – А вам ведь, миссис Эмерсон, обаяния тоже не занимать. И доброты... Прячьте не прячьте – меня вам не провести!

– Вздор! – отрезала я. – Идите-ка подобру-поздорову, мистер О'Коннелл, пока на Эмерсона не нарвались. Вечером я с ним поговорю.

– А прямо сейчас нельзя? – заныл хитрец. – Умираю от тоски!

– Не искушайте судьбу. Завтра появитесь в это же время... может, я вас и обрадую.