Мама сидела возле окна в своей спальне; полицейский не заметил ее, и слава Богу. За прошлую неделю она что-то часто подходила к окну. Может быть, тоже боялась. Норман пробовал говорить, что лучше ей не показываться людям, но не смог заставить себя объяснить почему. По той же причине он не мог растолковать Маме, почему ей нельзя заходить в мотель и помогать ему. Норман просто следил, чтобы она этого не делала. Ее место в доме, нельзя пускать Маму к незнакомым людям - теперь уж никак нельзя. К тому же, чем меньше они знали о ней, тем лучше. Как только он мог рассказать этой девушке…

Норман закончил бриться и снова тщательно вымыл руки. Он обратил внимание на то, что испытывал возросшее чувство брезгливости, особенно в течение прошлой недели. Ощущение вины. Прямо леди Макбет! Шекспир хорошо разбирался в психологии. «Интересно, разбирался ли он еще кое в чем, - подумал Норман. - Например, призрак отца Гамлета; может быть, и он был посвящен…»

Теперь не время думать об этом. Надо спуститься к мотелю и открыть его.

В течение прошлой недели было некоторое оживление. За ночь бывало занято три-четыре номера, не больше; это хорошо. Потому что Норману не пришлось пускать посетителей в комнату шесть. Комната шесть, где тогда остановилась девушка. «Надеюсь, никто никогда больше не войдет в ту комнату». Норман навсегда покончил с постыдными занятиями: подглядыванием и тому подобными извращениями. Они и привели к трагедии. Если бы он тогда не начал подглядывать, если бы он не напился…

«Ладно, что ж тут горевать над пролитым молоком; прошлого не переделаешь. Даже если пролилось не молоко, а…»

Норман вытер руки, быстро отвернулся от зеркала. Забыть о том, что было; не надо тревожить мертвецов. Сейчас все хорошо. Мама ведет себя как надо, он ведет себя как надо, они вместе, как и раньше. Целая неделя прошла без каких-либо неприятностей, гак будет и дальше. Особенно если он не отступит от своей твердой решимости вести себя как взрослый, а не как ребенок, не как МАМЕНЬКИН СЫНОК. А в этом он не отступит ни на шаг; так он обещал себе раз я навсегда.

Норман затянул узел галстука и вышел из спальня. Мама была в своей комнате, снова сидела возле окна. Сказать ей или не стоит? Нет, лучше не надо. Может начаться спор, а он пока еще не готов к этому. Пусть сидит и смотрит, если ей так нравится. Бедная больная пожилая леди, прикованная к своей комнате. Пусть видит мир хотя бы из окна.

Сейчас, конечно, он думал, как ребенок. Но Норман бьет готов на такой компромисс; лишь бы он продолжал вести себя как здравомыслящий мужчина и не забывал запирать все двери, когда покидал дом.

Всю прошлую неделю он запирал их, я это дало ему новое ощущение - ощущение защищенности от любых неприятностей. Он отобрал у Мамы ключи от дома и мотеля. Покидая дом, он знал, что она никак не сможет выбраться из своей комнаты. Она могла ничего не бояться, сидя в доме, а он - работая в мотеле. Пока он соблюдает все предосторожности, повторения того, что случилось на прошлой неделе, не будет. Он ведь делает это для ее же блага. Лучше сидеть взаперти дома, чем в психбольнице.

Норман пошел вниз по дорожке, зашел за угол и добрался до своей конторы как раз в тот момент, когда подъехал грузовик, раз в неделю развозящий чистое белье. Он уже все приготовил. Принял свежую смену и отдал в стирку грязное белье. Теперь они брали не только полотенца, но и простыни с наволочками. Очень удобно. В нынешние времена содержать мотель стало проще простого.

Когда грузовик уехал, Норман принялся за уборку четвертого номера - какой-то коммивояжер из Иллинойса заехал рано утром. Оставил после себя беспорядок, как обычно. Окурки на краю раковины, журнал на полу возле унитаза. Одно из этих научно-фантастических изданий. Норман, хихикая, подобрал его. Научная фантастика! Если бы они только знали…

Но, конечно, никто не знал. И никогда не узнают, нельзя, чтобы это узнали. Надо соблюдать все предосторожности насчет Мамы, и никакого риска не будет. Он должен охранять ее от людей, а людей - от нее. То, что случилось на прошлой неделе, подтвердило это. Теперь он всегда будет очень внимательным к осторожным. Так будет лучше для всех.

Норман направился в контору, оставил там лишнее белье. В каждом номере он уже все сменил. Все готово к приему гостей, если таковые появятся.

Но до четырех часов никто не появился. Он сидел за столом и смотрел на дорогу, так что под конец весь извертелся от скуки. Чуть было не решился немножко выпить, но потом вспомнил, что твердо обещал себе после того дня - ни капли спиртного. Когда что-то случалось, не обходилось без спиртного. Он не мог себе позволить выпить, даже совсем капельку. Спиртное убило дядю Джо Консидайна. Спиртное привело - косвенно - к гибели девушки. Поэтому с того самого дня он стал трезвенником Но выпить бы сейчас совсем не помешало. Всего одну…

Норман все еще колебался, когда по дорожке прошуршали шины. Номерной знак Алабамы. Супружеская пара средних лет. Они вышли из машины, подошли к конторе. Мужчина был лысым, носил толстые очки в темной оправе. Женщина - очень полная, вся покрыта потом. Норман показал им номер первый, на противоположном конце здания; десять долларов за двоих. Женщина визгливым жеманным голосом пожаловалась на духоту, но, кажется, успокоилась, когда Норман включил вентилятор. Мужчина притащил чемоданы и расписался в книге регистрации. Мистер и миссис Герман Притцлер, Бирмингем, Алабама. Это были обычные туристы, с ними не будет никаких проблем.

Норман снова сел, машинально листая страницы подобранного в номере научно-фантастического журнала. Был полумрак; теперь уже, наверное, около пяти. Он включил лампу.

На дорожке показалась еще одна машина; кроме сидящего за рулем, в ней никого не было. Наверное, еще один коммивояжер. Зеленый «бьюик», техасский номерной знак.

«ТЕХАССКИЙ НОМЕРНОЙ ЗНАК! Та девушка, Джейн Вилсон, тоже приехала из Техаса!»

Норман резко встал и подошел к стойке. Он увидел, как человек вышел из машины, услышал, как шуршит гравий под его ногами; ритм приближающихся шагов эхом отдавался в сердце.

«ПРОСТО СОВПАДЕНИЕ, - сказал он себе. - КАЖДЫЙ ДЕНЬ К НАМ ПРИЕЗЖАЮТ ИЗ ТЕХАСА. АЛАБАМА ВЕДЬ ЕЩЕ ДАЛЬШЕ ОТСЮДА».

Мужчина вошел в мотель. Высокий, тощий; на голове серая шляпа-стетсон, с широкими полями, закрывающими верхнюю часть лица. Несмотря на густую щетину, видно, что лицо покрыто загаром.

- Добрый вечер, - произнес он, почти не растягивая слова на техасский манер.

- Добрый вечер. - Норман, наполовину скрытый стойкой, в замешательстве переступил с ноги на ногу.

- Вы хозяин?

- Да, я. Хотите снять комнату?

- В общем, нет. Мне надо выяснить кое-что.

- Буду рад помочь, если смогу. Что вы хотите знать?

- Я пытаюсь разыскать девушку.

Норман конвульсивно сжал пальцы. Он не чувствовал их, они онемели. Он весь онемел, с ног до головы. Биение сердца больше не отдавалось в ушах, - кажется, оно вообще перестало биться. Стало очень тихо. Если он закричит, все пропало.

- Ее зовут Крейн, - продолжал мужчина, - Мери Крейн. Из Техаса, Форт-Ворс. Я хотел бы знать, не зарегистрировалась ли она у вас.

Норману больше не хотелось кричать. Ему хотелось громко смеяться. Он почувствовал, как снова забилось сердце. Отвечать было легко.

- Нет, - сказал он. - У нас никто с таким именем не останавливался.

- Уверены в этом?

- Конечно. В нынешние времена дела идут не очень-то бойко, мало народа. У меня хорошая память на постояльцев.

- Эта девушка могла появиться здесь примерно неделю назад. Скажем, в прошлую субботу, ночью, или в воскресенье.

- За прошлый уикэнд никто не останавливался. У нас тут погода была пасмурной.

- Вы уверены? Это девушка или, точнее, женщина примерно двадцати семи лет. Рост - метр семьдесят, вес - около шестидесяти, темные волосы, голубые глаза. У нее был «плимут», модель 1953 года, голубой, с помятым левым передним крылом. Номер машины…

Норман уже не слушал. Зачем он сказал, что в субботу никого не было? Этот человек описывал ту самую девушку, он все о ней знал. Ну и что? Как он докажет, что девушка была здесь, если Норман отрицает это? Теперь уж не остается ничего другого, как все отрицать.