– Он – червь.

– Я знаю. Он бросил тень на доброе имя Лайтвудов и лгал нам обоим. Он опозорил маму и уничтожил ее. Но нам не нужно быть такими, как он.

Габриэль отпрянул от брата, неожиданно сверкнув зубами, обнажившимися в свирепом оскале.

– Ты не слушаешь меня, – прошипел он. – Он червь. Червь. Такое длинное чудище, похожее на змею. С тех пор как Мортмейн прекратил присылать лекарство, ему становилось все хуже. Он менялся. Язвы сначала появились у него на руках, а затем стали покрывать все тело: руки, шею, лицо… – Зеленые глаза Габриэля обратились к Уиллу. – Это сифилис, так ведь? Ты ведь все о нем знаешь! Разве ты не эксперт?

– Ну, не то чтобы я его изобрел, – начал Уилл. – Просто я уверен, что демонический сифилис существует. Есть свидетельства… В библиотеке можно найти упоминания…

– Демонический сифилис? – в замешательстве переспросила Сесили. – Уилл, о чем он говорит?

Уилл открыл рот и слегка покраснел. Тесс украдкой улыбнулась. Сесили прибыла в Институт несколько недель назад, но Уилл до сих пор не привык к ее присутствию и расстраивался каждый раз, когда она напоминала о себе. Похоже, он не понимал, как вести себя с младшей сестрой, которую помнил совсем ребенком, и твердил, что не рад ей. И все же Тесс замечала, что он не спускает с Сесили глаз и смотрит на нее с такой же заботой, как временами на Джема. Само собой, меньше всего на свете ему хотелось объяснять Сесили, что такое демонический сифилис и каким путем он передается.

– Тебе об этом знать не обязательно, – буркнул он.

Габриэль перевел взгляд на Сесили, и рот его от удивления приоткрылся. Тесс заметила, что юноша изучает ее. Должно быть, родители Уилла были очень хороши собой: ведь и Сесили, и Уилл отличались удивительной красотой – их черные, как смоль, волосы блестели, а глаза отливали небесной синевой. Сесилия смело встретила взгляд Габриэля, гадая про себя, кто этот юноша и почему он не любит ее брата.

– Отец мертв? – не унимался Гидеон. – Этот демонический сифилис его убил?

– Не убил, – покачал головой Габриэль, – а изменил. Он его изменил. Несколько недель назад переехали в Чизвик – отец так пожелал, хотя и не объяснил нам причины. А несколько дней назад он заперся в кабинете и не выходил даже на обед. Сегодня утром я поднялся в кабинет, чтобы попытаться встряхнуть его, но дверь была сорвана с петель. По коридору тянулся… какой-то склизкий след. Я пошел по нему, спустился вниз и вышел в сад. – Он оглядел собравшихся, ни один из которых не проронил ни звука. – Наш отец превратился в червя. Вот что я пытаюсь сказать.

– Но не случится ли так, – проговорил Генри, – что кто-то… э-э… наступит на него?

Габриэль с отвращением взглянул на него.

– Я обыскал весь сад и нашел несколько слуг. Вернее, то, что от них осталось. Они все были разорваны на… на кусочки. – Сглотнув, он посмотрел на свою окровавленную одежду. – Потом я услышал какой-то высокий вой, повернулся и увидел, что ко мне приближается нечто – огромный слепой червь, похожий на дракона из легенд. Он широко раскрыл пасть, внутри блестели острые зубы. Я побежал к конюшням. Он полз за мной, но я вскочил на козлы и направил экипаж в ворота. Эта тварь не стала меня преследовать. Видимо, боится предстать перед взором общественности.

– Ага, – с удовлетворением кивнул Генри. – Значит, размеры не позволят на него наступить.

– Не стоило мне убегать, – пробормотал Габриэль, смотря на брата. – Нужно было остаться и сразиться с ним. Или, может, с ним можно договориться. Может, еще не поздно достучаться до отца.

– А может, он разорвал бы тебя, не моргнув глазом, – заметил Уилл. – То, что ты описываешь, – это превращение в демона, последняя стадия сифилиса.

– Уилл! – всплеснула руками Шарлотта. – Почему ты об этом не рассказывал?

– Знаете, в библиотеке полно книг о демоническом сифилисе, – оскорбленно буркнул Уилл. – Я никому не запрещал их читать.

– Да, но раз уж ты знал, что Бенедикт превратится в гигантскую змею, мог бы хотя бы упомянуть об этом, – укоризненно произнесла Шарлотта. – Мог бы по меньшей мере просветить нас.

– Во-первых, – возразил Уилл, – я понятия не имел, что он превратится именно в червя. Последняя стадия демонического сифилиса предполагает превращение в демона, но демон может выглядеть как угодно. Во-вторых, процесс преображения занимает несколько недель. Я полагал, что даже такой конченый идиот, как Габриэль, заметит это и сообщит кому-нибудь.

– Кому сообщит? – веско спросил Джем.

Во время разговора он подошел ближе к Тесс. Теперь они стояли бок о бок, слегка касаясь друг друга руками.

– Конклаву. Почтальону. Нам. Кому угодно, – ответил Уилл, раздраженно взглянув на Габриэля, который понемногу приходил в себя и теперь был вне себя от ярости.

– Я не конченый идиот!..

– Вряд ли протесты помогут тебе доказать наличие ума, – пробормотал Уилл.

– Я же сказал, отец закрылся в кабинете и неделю не выходил…

– И ты даже не подумал обратить на это внимание? – поинтересовался Уилл.

– Ты не знаешь нашего отца, – произнес Гидеон тем ровным тоном, на который переходил всякий раз, когда не мог уклониться от разговора о своей семье.

Он повернулся к брату и, положив руки на плечи Габриэля, что-то тихо сказал ему – так что больше никто из собравшихся не расслышал его слов.

Джем коснулся мизинцем пальцев Тесс. Это выражение привязанности было так хорошо знакомо девушке, что в последние месяцы она неосознанно протягивала руку Джему всякий раз, когда он оказывался рядом.

– Это твое свадебное платье? – едва слышно спросил он.

Тесс не пришлось отвечать, потому что в это мгновение в прихожую вошла Бриджет со стопкой одежды в руках – боевым облачением Охотников. Повернувшись ко всем остальным, Гидеон сказал:

– Чизвик. Нужно спешить. Мы пойдем вдвоем с Габриэлем, если никто больше не вызовется.

– Только вы? – произнесла Тесс, не сдержав удивления. – Но почему? Не лучше ли взять с собой кого-то еще?

– Конклав, – лаконично ответил Уилл, в синих глазах которого плясало пламя. – Он не хочет, чтобы Конклав узнал о его отце.

– А ты бы хотел? – запальчиво спросил Габриэль. – Если бы это была твоя семья? – Губы его изогнулись в усмешке. – А, забудь. Откуда тебе знать, что такое верность…

– Габриэль, – укоризненно произнес Гидеон, – не говори так с Уиллом.

Габриэль, казалось, удивился, и Тесс не могла его винить. Гидеон, как и все в Институте, слыхал о проклятии Уилла и полагал, что именно этим объяснялись враждебность и резкость юноши, но никто из посторонних не был посвящен в эту тайну.

– Мы пойдем с вами. Само собой, пойдем, – сказал Джем, отпуская руку Тесс и делая шаг вперед. – Гидеон оказал нам услугу. Мы этого не забыли, правда, Шарлотта?

– Конечно, нет, – ответила Шарлотта и повернулась к служанке. – Бриджет, доспехи…

– Какая удача, что я уже в доспехах, – заметил Уилл.

Генри тем временем снял жилет и обменял его на защитный камзол и портупею, Джем последовал его примеру – и внезапно всё вокруг пришло в движение. Шарлотта что-то тихо сказала Генри, прикрывая живот рукой. Тесс отвернулась, чтобы не смущать их, и заметила, как Джем, склонившись к Уиллу, наносит руну на шею друга. Сесили взглянула на брата и нахмурилась.

– Я тоже в доспехах, – заявила она.

Уилл дернул головой, из-за чего Джем негодующе вскрикнул.

– Ни в коем случае, Сесили.

– Ты не имеешь права мне запрещать. – Глаза девушки вспыхнули. – Я иду с вами.

Уилл посмотрел на Генри, но тот лишь виновато пожал плечами.

– Она имеет право. Она тренируется почти два месяца…

– Она же совсем дитя!

– Но ведь ты в пятнадцать делал то же самое, – тихо заметил Джем, и Уилл снова повернулся к нему.

Казалось, все – даже Габриэль – на миг задержали дыхание. Джем выдержал взгляд Уилла, и не в первый раз Тесс почувствовала, что они безмолвно разговаривают друг с другом.

Наконец Уилл вздохнул и полуприкрыл глаза.