— Верно, мальчик мой. — Какое счастье, что сыночку время от времени требуется передышка. Эмерсон удачно воспользовался паузой. — Говорил же я тебе, Пибоди, что это всего лишь очередная дурацкая шутка. Одно цепляется за другое — и пошло-поехало! Газетчики подняли шумиху, раззадорили еще какого-нибудь психа, вот он и решил принять участие...
— Не сомневаюсь, что...
— Отправляйся наверх, Рамсес.
— Да, мамочка. Благодарю тебя за снисхождение к моему...
— Сию секунду, Рамсес!
Ну наконец-то. Сыночек поцеловал нас и удалился, прихватив с собой ушебти.
— Пусть возьмет, — махнул рукой родитель. — Малыш переживает. Не иначе как задумал провести над «уликой» опыт. А идею он подал что надо, Пибоди! Сбегаю-ка я к Питри и Куибеллу — узнаю, не получали ли...
— Позже, Эмерсон! Ты и так опоздал. Ужин...
— Идем! — с готовностью отозвался профессор. — Повар наверняка нервничает. Обойдемся без переодевания!
* * *
Надеюсь, кто-нибудь когда-нибудь изучит таинственные способы распространения информации в таких семьях, как наша. Речь, конечно, не о Рамсесе, — это случай особый. Даже в Лондоне найдутся люди, готовые по примеру невежественных египтян уверовать в сверхъестественную способность Рамсеса проходить и слышать сквозь стены. Уж не знаю, от сыночка ли нашего или от той трусливой горничной, что возилась в ванной, только Гаргори был уже в курсе событий. Дворецкий изволил поддержать идею профессора:
— Ваша правда, сэр. Неплохо бы и других порасспросить. Вдруг они получили такие же штушеб... штучки, сэр. Если желаете начать сегодня же, можете на меня рассчитывать. Все письма будут немедленно доставлены.
— Благодарю, Гаргори. Вы очень любезны.
— Не за что, сэр. Всегда готов услужить, сэр. Дворецкий удалился на кухню за вторым блюдом, а я воспользовалась моментом:
— Напрасно ты посвящаешь Гаргори во все наши дела, дорогой. Вряд ли Эвелине понравится участие прислуги в беседе за столом.
— Да, но Гаргори же не Уилкинс. От нашего дворецкого никакого толку. "Не могу знать, сэр! — это все, на что он способен. А Гаргори — парень толковый. Кстати...
— Что?
— Интересно, не найдется ли у него лишней трубки? Всего лишь до завтрашнего утра, пока лавки не откроются.
Сразу после ужина мы прошли в библиотеку, но написать письма коллегам в тот вечер нам было не суждено. Вооружились бумагой, перьями... а кое-кто и трубкой, которой «толковый парень» был счастлив ссудить профессора. Устроились за столом...
— К вам джентльмен с визитом, сэр... мэм! — объявил вновь возникший в дверях Гаргори.
— С визитом?! — взревел Эмерсон. — В такое время?! Проклятье! Верх наглости!
— Не ты ли собирался в такое время слать гонцов к Питри и Куибеллу, дорогой? Кто пришел, Гаргори? Покажите визитную карточку.
— Карточки у него нет, мэм. — Презрительно фыркнув, дворецкий стал до смешного похож на нашего сноба Уилкинса. — Но он настаивает. Назвался О'Коннеллом, мэм...
— О'Коннеллом, значит... — Эмерсон зловеще сдвинул брови. — Возьмите-ка мистера О'Коннелла под белы ручки... минутку... одному вам не справиться. Вот что, Гаргори. Сначала пригласите лакея покрепче, а уж затем возьмите мистера О'Коннелла под белы ручки... и вышвырните вон!
— Погоди, Эмерсон. — Я поспешила вмешаться, пока Гаргори не бросился исполнять приказ своего идола. — Мистер О'Коннелл ни за что не осмелился бы заявиться к тебе в дом, да еще в столь поздний час, если бы у него не было на то достаточных оснований. Уверена, ему есть что сказать. Не желаешь выслушать?
— Гм... Пожалуй, Пибоди... Макнуть его веснушками в пруд я всегда успею. Лично. Давайте субчика сюда, Гаргори!
— Слушаюсь, сэр!
Эмерсон горящим взглядом уставился на дверь, то ли в надежде на хорошие новости, то ли в предвкушении расправы над несчастным репортером, — гадать не берусь.
О'Коннелл, как ни странно, при виде «неистового профессора» в ступор не впал. Гаргори только открыл рот, чтобы по всем правилам представить гостя, а ирландец уже влетел в библиотеку.
— Миссис Эмерсон! — заорал он во все горло. — Профессор!!! Полиция нанесла удар! Невиновный за решеткой!
Глава 8
Мне удалось убедить мистера О'Коннелла присесть и для начала разделить с нами вечерний глоток виски с содовой.
— Отдаю вам должное, друг мой. Выход достоин гениального актера. А теперь неплохо бы успокоиться и поведать нам все по порядку.
Да и Эмерсон тем временем придет в себя. Выпивка, согласитесь, располагает к диалогу. Даже мой муж как следует подумает, прежде чем топить в пруду гостя, с которым только что пил за здравие.
Гаргори принес все необходимое и удалился... оставив дверь приоткрытой.
После впечатляющей порции спиртного репортерские таланты вернулись к мистеру О'Коннеллу, и мы наконец услышали довольно связную версию его завтрашней статьи.
Полиция арестовала некоего Ахмета, члена лондонской общины египтян, среди сородичей известного под более чем красноречивым прозвищем «Вошь». Ахмет громко называл себя купцом, но, если верить Кевину, на деле был всего лишь торгашом самого невысокого пошиба, причем не слишком успешным. Причина торговых неудач, по-видимому, крылась в том, что часть товара, и немалая, шла непосредственно на прокорм хозяину.
— Опиум, гашиш и прочая гадость, — объяснил Кевин. — Одним словом, фрукт тот еще. Ради денег не задумываясь продаст друга, а если приспичит угоститься снадобьем, то и мать родную не пожалеет. Каюсь, я сам пользовался его услугами, когда время поджимало, а фактов для статьи не было. Пусть он негодяй, никто не спорит, но не убийца же! Да на такую расправу ему ни сил, ни смелости не хватит!
— О чем тогда речь? — процедил Эмерсон, терзая зубами позаимствованную трубку. — Разберутся во всем и выпустят.
— Не все так просто, сэр, — возразил ирландец. — После скандала в музее власти настаивают на скорейшей поимке преступника. Полиция в запарке. Разве им сейчас до разбирательств, кто прав, кто виноват? Схватят первого попавшегося — и дело с концом! Держу пари, профессор, что инспектор Кафф просто-напросто нашел козла отпущения. А бедный Ахмет...
— Полностью с вами согласна, Кевин! — воскликнула я. — Бедный Ахмет в опасности! Инспектор Кафф и на меня произвел не самое лучшее впечатление.
Ах ты, черт! Проговорилась! А Эмерсон, хоть и погрузился в задумчивость, припечатав палец к ямочке на подбородке, тут же навострил уши:
— Что?! Ну-ка повтори, Пибоди! Когда это ты...
— Потом расскажу, дорогой. Прислушайся лучше к словам мистера О'Коннелла. Невежественный египтянин никак не мог задумать и совершить эти убийства.
— Действительно... — отозвался Эмерсон. — Ну и что...
Кевин подался вперед:
— Сделайте что-нибудь, профессор! Справедливость требует! Никто не знает египтян лучше вас. Даже те, кому довелось побывать в Каире, не имели дела с местным населением, не знают языка и...
— Да, Эмерсон, да, да, да! Наш долг помочь полиции! Как представлю себе бедного Ахмета на допросе... в руках извергов-констеблей... он же не выдержит побоев...
— Прекрати молоть чушь, Пибоди. Британская полиция арестованных не пытает. — Грозный тон меня не обманул. Эмерсон уже готов был сдаться. — Чего вы, собственно, от меня ждете? Надеюсь, мистер О'Коннелл, даже вашей общеизвестной наглости не хватит, чтобы отправить профессора археологии в притон...
— ...субботним вечером, — закончила я. — Твоя деликатность глубоко меня тронула, дорогой. Для тебя самого святая суббота — пустой звук, и тем не менее ты не забыл, что я чту заветы Господа. Однако полночь не за горами, а с ней и конец праздника. Притоны же после полуночи наверняка открыты... впрочем, говорят, они открыты в любое время. Любители опиума, если не ошибаюсь, день от ночи не отличат.
— О ч-чем речь? — захлопал глазами Кевин. — П-почему п-притон?...
