– Можете не просить прощения, дорогая. На вашем месте я поступила бы так же. Если хотите, я найду и принесу ваши вещи. Можете описать место, где устроили тайник?

Она дала мне такие обстоятельные указания, что найти тайник сумел бы и слепой.

– Я хотела наведаться туда вчера вечером. Но, выглянув из палатки, испугалась холода и зловещей тьмы. Кроме того, до меня донеслись странные звуки: крики, стоны...

– Это всего лишь шакалы, Энид. Обещайте мне, что никогда не покинете ночью палатку, что бы ни услышали.

Уходя от девушки, я захватила юбку от велосипедного костюма, объяснив, что сумею привести ее в порядок. Эмерсон по-прежнему рисовал схемы. На стене красовалось безобразное пятно, – видимо, мой нетерпеливый супруг от избытка усердия запустил в стену чернильницей.

– Терпенье и труд все перетрут! – напомнила я ему и поспешила на крышу.

Там я переоделась в юбку Энид и рассталась со своим поясом-патронташем, хотя без болтающихся на нем полезных предметов была как без рук. К зонтику я прикипела душой еще сильнее, но с ним меня опознали бы и в самом глубоком склепе. На нос я водрузила темные очки, на голову – пробковый шлем. Закончив преображение, спустилась во двор, пользуясь неровностями в стене как ступеньками. Показаться сейчас Эмерсону значило бы застрять до утра, отвечая на его вопросы.

Деревня еще не очнулась от послеполуденной дремы, хотя солнце уже клонилось к закату. Я сложила руки на груди, кое-как замаскировав главное различие наших с Энид фигур, и двинулась по пустыне – медленно и неуверенно.

На много миль вокруг царила полная неподвижность. О существовании жизни на Земле напоминали лишь стервятники, выписывающие круги в блекло-голубом небе. И все же, не преодолев и ста ярдов, я почувствовала, что за мной наблюдают. Инстинкт, о котором так убедительно пишут мистер Хаггард и другие авторы, чрезвычайно развит у всех, кому часто приходится спасаться от недругов. А меня преследуют, кажется, чаще, чем кого бы то ни было.

С шага я не сбилась, но волосы под пробковым шлемом слегка зашевелились. Эмерсон наверняка сказал бы, что во всем виноват пот. Шлем действительно нагрелся, как жаровня, но дело все равно не в этом. Взгляд невидимого наблюдателя был таким пристальным, что в конце концов я не выдержала и резко обернулась.

И обнаружила нашу кошку Бастет, зачем-то увязавшуюся за мной.

– Ты что здесь делаешь? – прикрикнула я на нее. Не получив ответа, приказала: – Немедленно домой!

Бастет по-прежнему на меня глазела. Пришлось повторить команду по-арабски. Только тогда кошка лениво поднялась, почесала задней лапой ухо в знак пренебрежения и удалилась.

Однако неприятное ощущение осталось. Я напряженно озиралась, но единственная доступная взгляду живность – Бастет – уже достигла лагеря. Значит, меня беспокоил не ее взгляд. Недаром я говорила Эмерсону, что зловещий Сети постоянно за нами наблюдает! Несомненно, он готовил новый удар. На роль козла отпущения – жертвы, которую следовало сдать полиции, – он избрал бедняжку Энид. Радуясь, что мои подозрения получают подтверждение хотя бы в виде шевелящихся на затылке волос, я продолжила путь.

Найти тайник Энид не составило труда – из песка опознавательным флажком торчал лоскут черной материи. Я выкопала сверток, то и дело оглядываясь и соображая, как поступила бы на моем месте сама Энид, если бы подверглась нападению. Врагу было где притаиться. Не помню, говорила ли я, каким количеством ям и прочих укромных местечек усеяна каменистая пустыня.

Тем не менее нападения я не дождалась. Оставаясь в чужой личине, я отнесла сверток в палатку Энид, чтобы спокойно его разобрать.

Судя по степени изношенности и, главное, по запаху, одежду египетской простолюдинки, включая чадру, носили долго и не снимая. Прежде чем прикасаться к этим тряпкам, следовало бы их выстирать, а еще лучше прокипятить. Однако я отложила зловонный ком в сторону. Никогда не знаешь, когда что пригодится.

Кроме одежды, я нашла в тайнике сумочку со всякими дамскими финтифлюшками. Пудра, губная помада, щетка для волос с ручкой из слоновой кости и тонкий носовой платок, наверное, хранились в сумочке всегда. Еще там лежали кое-какие драгоценности, в том числе золотые часики и медальон, украшенный жемчугом. Наибольший интерес представляла пачка банкнот на сумму более пятисот фунтов стерлингов.

Конечно, девушка слыла наследницей неплохого состояния, а имена ее портных свидетельствовали, что она не стеснена в средствах. Но зачем иметь при себе столько денег? Я задумчиво положила часы и деньги обратно в сумочку. Эта особа была далеко не так проста, как могло показаться. Возможно, деньги она захватила из-за сложного положения, в котором очутилась... Впрочем, с выводами спешить не стоит.

Приняв такое решение, я позволила себе еще раз покуситься на чужую собственность: открыла медальон, заранее зная, что лицо на маленькой овальной фотокарточке окажется мне знакомо. Так и вышло, несмотря на обрезанный подбородок и неспособность фотографии передать цвет волос.

Оставалось гадать, кто это – мистер Немо или тот, другой, так на него похожий. Кого из них (если не обоих) Энид называет своим кузеном Рональдом? И кто из этих двоих – негодяй Сети?

Признаться, некоторое время я просидела в недоумении. Но чтобы совершенно сбить меня с толку, потребовалось бы две дюжины таких медальонов, а поскольку медальон был один, я решительно надела его на шею и для большего сходства с Энид воспользовалась ее велосипедной накидкой. То, что она не застегнулась у меня на груди, оказалось только кстати: я хотела выставить медальон напоказ.

Присев на камень неподалеку от палатки, я приготовилась ждать. Не обязательно сегодня, но рано или поздно мои усилия должны были принести любопытные плоды. От внимания Гения Преступлений не ускользала ни одна мелочь, тем более такое важное обстоятельство, как присутствие Энид в Дахшуре. Ее маскарад должен был произвести на него не больше впечатления, чем на меня. Как говорится, ждущий да дождется. Вот я и ждала похищения, в худшем случае – нападения.

Без привычного пояса с полезными вещицами, тем более без зонтика, я чувствовала себя голой. Успокаивала, правда, тяжесть пистолета, оттягивавшего карман штанов. Внезапно за большим камнем по соседству что-то мелькнуло. С надеждой я повернулась к камню спиной, но, увы, никто и не думал нападать.

Скучно мне не было: скука селится только в праздной голове, а моя пухла от мыслей. Например, о том, где может находиться вход в «мою» пирамиду и как вечером я буду стирать тряпки Немо (и его самого). Или о том, как обеспечить безопасность Энид предстоящей ночью. Первоначальный план устроить ее ночевать в палатке рядом с нашей обнаружил изъяны. Я как-то упустила из виду, что Эмерсон наверняка отвлечет меня настолько, что я не услышу, как на девушку нападут. И уж тем более не сумею предотвратить нападение. Значит, следующую ночь Энид придется снова провести в доме. Так ей будет обеспечено выживание, а нам с Эмерсоном – блага законного брака.

Кроме того, любуясь, как отражаются от граней пирамиды лучи заходящего солнца, я думала о древнем монархе, чьи мумифицированные останки покоились некогда в погребальной камере пирамиды, о пышной церемонии погребения, о сверкании золота и драгоценных камней на прекрасном саркофаге... Потом я вспомнила другого фараона, чьим именем бесстыдно назвался ужасный человек, посланцев которого я сейчас поджидала. Гробница великого египетского правителя Сети находилась на юге, в Фивах, в знаменитой Долине царей. Открытая в 1817 году, она до сих пор является одной из главных достопримечательностей Египта. Судя по великолепным барельефам и росписям в этой самой роскошной из всех царских гробниц, похороны Сети были потрясающей по богатству и многолюдству церемонией. Но как недолговечна мирская слава! Прошла не одна тысяча лет с тех пор, как у фараона украли все его сокровища, а его бренные останки без всякого почтения засунули, вместе с останками его предшественников и потомков, в тесную пещеру, где они избежали окончательной гибели.