Кончился этот этап разработки материализатора тем, что однажды в приёмной камере возникла противотанковая граната, тикнула взрывателем и разнесла аппарат вместе с квартирой. По счастью, профессор от взрыва не пострадал.

Из всего имущества Драфту позволили оставить лишь каменный топор, всё остальное пошло в уплату за нанесённый дому ущерб.

Оказавшись на улице в обгорелом костюме и с каменным топором на плече, Драфт впервые подумал о самоубийстве, потом решил сначала зайти к знакомому антиквару и там неожиданно получил за топор семьдесят пять тысяч. Топор признали подлинной древностью.

Дверь банка распахнулась, и на пороге появился широкоплечий мужчина в светло-сером костюме. На сгибе локтя у него висел туго набитый саквояж, крепкими руками он держал автомат с коротким стволом. Надсаживаясь от воя сирен, взвизгнула тормозами полицейская машина. Из распахнувшихся на ходу дверей, беспорядочно стреляя, посыпались полицейские.

Широкоплечий мужчина нажал на спусковой курок, и на дуле автомата заплясал огонёк. Послышались крики. Один за другим, обливаясь кровью, валились на землю полицейские. Пуля, выпущенная шофёром полицейской машины, тупо стукнулась о саквояж.

Мужчина улыбнулся, извлёк из кармана металлический портсигар, метнул его в открытую дверцу автомобиля и скрылся за углом.

Раздался взрыв. Полицейская машина исчезла в столбе пламени.

Сидя в удобном мягком кресле, Драфт с нетерпением ждал звонка. Через минуту в кинозале начнётся сеанс, и две тысячи зрителей, забыв обо всём, станут следить за происходящим на экране, снабжая его, Саймона Драфта, даровой энергией.

Как долго шёл он к этой минуте! Сколько сил стоило ему построить в номере рядом с этим огромным кинотеатром свой материализатор эмоций! Драфт с нежностью посмотрел на своё детище: двухметровый бронированный шкаф, дверца из прозрачного пластика, широкая приёмная платформа — на такой поместится целый сундук с сокровищами. Учтя печальный опыт с гранатой, Драфт модернизировал прибор и ввёл в него блок обратного действия — достаточно нажать красную кнопку на контрольной панели, и любой синтезированный продукт будет снова разложен на составляющие части, то есть эмоции.

Пора! Драфт сделал глубокий вдох, стараясь унять волнение, протянул руку к контрольной панели и включил аппарат.

Вспыхнул индикатор, заработали анализаторы, определяя среднее эмоциональное зрителей. Загудели трансформаторы приёмной камеры от всевозрастающей психокинетической нагрузки. Нестерпимо ярко засветился экран. «Сейчас, вот, сейчас, — ликовал Драфт, — вот он, успех…» Раздался долгожданный щелчок.

От изумления Драфт открыл рот. Он зажмурился, тряхнул головой, словно стараясь отогнать дурной сон, снова поглядел перед собой. Это был не сон.

В приёмнике, поправляя красный галстук, стоял широкоплечий мужчина в сером костюме. В руках он держал зловещего вида автомат с коротким стволом. Драфт в ужасе потянулся к красной кнопке, но было поздно. Сквозь пластиковую дверцу человек с сожалением смотрел на профессора. Потом, выломав её ударом ноги, обрушил могучий кулак на челюсть гениального изобретателя.

Драфт почувствовал, что летит вниз, но лишь оказавшись на мостовой, услышал звон разбитого стекла. С трудом приподнял голову и увидел, как из его окна на втором этаже, откуда только что вылетел он сам, легко выпрыгнул широкоплечий незнакомец. Приземлившись, тот изящно отряхнул свой светло-серый костюм, достал из нагрудного кармана платок и принялся смахивать пыль с носков ботинок.

— Где-то я его видел, — подумал Драфт и тут взгляд его упал на афишу кинотеатра. С рекламного холста на него смотрел супермен в сером костюме…

— Держите его, держите! — слабо закричал Драфт.

Человек прекратил свой туалет, ухмыльнулся и, бросив что-то в сторону своего создателя, в два прыжка исчез за углом.

— Золотой! — отметил про себя Драфт, разглядывая портсигар, очутившийся прямо перед его носом. — Да с каким бриллиантом! Вот он, успех! — восторженно прошептал он, прежде чем исчезнуть в столбе пламени.

Чёрное небо, словно бархатный фон, подчёркивало молочную ослепительность планеты, которая фарфоровым блюдцем улеглась посреди экрана. Неподалёку от блюдца разместилась голубоватая розеточка поменьше, с тёмными расплывчатыми пятнами, похожими на грубые, мазками написанные цветы.

«Что ждёт нас на этих двух планетах?» — в который раз попробовал угадать эколог Игорь Краснов, вглядываясь в приближающиеся диски, которые почему-то назвали по-староиспански: Кайобланко и Кайонегро — Белый Камень и Чёрный Камень. Игоря вдруг неудержимо потянуло туда, в чужой, незнакомый мир, чтобы немедленно, сейчас же испытать всё, что судьба уготовила их экспедиции.

— Боб! — позвал он. — А может, начнём с Кайонегро? Говорят, это планета гор. Сто лет не лазал по скалам.

Пилот Роберт Чекерс не ответил, но поза его красноречиво говорила, что он занят и его лучше не беспокоить с глупостями.

— Так что же, на Кайонегро не полетим? — горестно переспросил Игорь.

— Полетим. Только после Кайобланко.

— Ну, давай хоть туда, — вздохнул Игорь. — Только побыстрее бы…

— Когда намечено, тогда и прилетим.

— Гарантируешь?

— Если меня не будут постоянно отвлекать от дела праздношатающиеся учёные.

Игорь встал, крутнув вращающееся кресло, досадливо махнул рукой и вышел из рубки. Потом постоял в нерешительности, не зная, куда направиться: в лаборатории и вправду дел пока никаких нет, спать ещё рано, а из рубки Чекерс его почти что выставил. «Праздношатающийся»! Ничего, сядем на Кайобланко, посмотрим, кто будет работать, а кто — праздно шататься. Да, но делать действительно нечего. «Пойду в салон, — подумал Игорь. — Может, там Надя. Хоть поговорю с нормальным человеком».

Войдя в кают-компанию, Игорь увидел, что не ошибся: Надежда Сереброва, биохимик из его эколаборатории, сидела в мягком плюшевом кресле, уютно поджав под себя ноги, руки скрестив на груди. Голову её почти полностью скрывал видеошлем, лишь слегка подкрашенные приоткрытые губы выглядывали из-под его матовой полусферы, да упруго выбивалась короткая чёрная коса.

— Надюша! — позвал Игорь. Девушка не ответила. Игорь подошёл к креслу, поднял с ворсистого пола коробку от видеокассеты: «Легенды о майя, ацтеках и инках». Всё… От фильма её теперь не оторвать. Игорь послонялся ещё немного по кают-компании, от нечего делать сорвал ромашку в цветочной нише, сунул в коробку из-под «Легенд», улыбнулся и пошёл к себе.

Тягость вынужденного безделья для Игоря и Надежды, к их великому облегчению, окончилась наутро.

В 6 часов 23 минуты по бортовому времени Чекерс вывел корабль на орбиту вокруг Кайобланко и отключил ионную тягу. Ещё через час сорок закончилась расстыковка — дисколёт сбросил с себя в несколько раз превосходящую его по массе ношу, которую весь путь толкал перед собой. Отделившись от грузового прицепа, не только хранящего запас горючего, склады, мастерские, радиоаппаратуру, но и защищавшего корабль от возможных опасностей в открытом космосе, дисколёт сразу потерял в автономности и жизнеспособности. Однако груз, почти неощутимый в космическом пространстве, в условиях притяжения, близкого к земному, стал бы непосильной обузой. Да и у автономного дисколёта запас надёжности для планетарных условий более чем достаточный. Одним коротким ударом двигателей пилот сбросил дисколёт с орбиты и начал планирующий спуск. На высоте четырёх километров, когда атмосфера стала плотной, купол над центральной частью аппарата раздвинулся, и оттуда появились посаженные на одной оси друг над другом, пропеллеры. Бесшумно завращались в противоположные стороны мощные лопасти, и дисколёт сразу же обрёл опору и движение.