Эти слова заставили меня снова вернуться в настоящее.

Я огляделся, всё было по-прежнему, та же комната с белыми стенами и стекло, за которым сидел мой собеседник, а я всё так же сидел возле стены на полу.

– Что? Я не понял тебя.

– Какой период своей жизни ты вспомнил? – продолжил человек за стеклом.

– Самый лучший, – я посмотрел на смятую пачку сигарет. – Эх, сейчас бы сигаретку.

– Посмотри на смятую тобой пачку.

– Не думаю, что там будет хотя бы одна целая, – с сожалением сказал я.

– Ну, может одна-то найдется, специально для тебя.

Неохотно встав, я подошёл-таки к валявшейся в углу смятой и раздавленной пачке сигарет.

– Да! – воскликнул я, удивившись. – Одна не сломана, отлично!

– Вот видишь, маленькое, но чудо, совсем небольшое, чтобы в него не поверить. Тебе определённо сегодня везёт.

В ответ я только усмехнулся.

– Ну да, я счастливчик! Сижу неизвестно где, беседую неизвестно с кем, как сюда попал – абсолютно не понимаю. А какие у меня перспективы?

– Какие?

– Туманные, вот какие. Может, ты меня отсюда никогда не выпустишь? Возможно я в плену у маньяка. Точно, ты взял меня в заложники и теперь тешишь своё больное воображение различного рода манипуляциями, заумными словами. Вся эта обстановка: светлая комната, стекло, за которым ты находишься, лица твоего опять же не видно, всё это атрибуты…

Тут я замолчал.

– Ну, продолжай. Атрибуты чего? – спросил он.

– Да чертовщина это какая-то! – резко и громко сказал я.

После я подошёл к разорванному журналу и очень осторожно и аккуратно начал собирать его по кусочкам, словно это была самая дорогая и близкая мне вещь во всём мире. Когда я собрал по крупицам, словно мозаику, обложку журнала, с него на меня смотрела женщина всей моей жизни.

– Что-то есть в этом символичное, – прервал тишину человек за стеклом.

– Не понял? – я был так увлечён своим делом, старался разглядеть каждую деталь её лица, что не расслышал слов своего собеседника. – Ты что-то сказал?

– Возможно.

– Ну вот, опять, все твои двусмысленные изречения. Определённо, в плену у психопата… – задумчиво говорил я.

– Теперь я уже психопат! Кем же я буду в следующий раз? Но я не обижаюсь. Наоборот ты от души позабавил меня!

– А мне вот не до смеха.

– Не драматизируй, ты строишь из себя слишком важную персону. Ну, надо же, в плену у маньяка-психопата! Мой друг, у тебя богатое воображение.

– А если серьёзно, – раздражённо сказал я.

– А если серьёзно, то ты всё поймешь в свое время.

– Другого ответа я и не ожидал.

– Мы немного отошли от темы, – заметил мой собеседник. – Скажи, а какие чувства ты испытал, когда вспомнил, как познакомился с ней?

– Только самые приятные, – моментально ответил я, даже ни сколько не удивившись проницательности моего таинственного собеседника, ведь я не сказал ему о том, что вспомнил именно момент знакомства с ней.

«Забавно, – подумал я. – Тогда она называла меня таинственным знакомым, теперь я общаюсь с таинственным собеседником, впрочем, это всё чушь, полнейшая чушь».

– А что же было дальше? Рассказывай, – он снова прервал ход моих размышлений.

– Будто ты не знаешь? – усмехнулся я.

– Мне важно услышать это от тебя, так сказать из первых уст. Я могу знать лишь сухие факты: даты, числа, имена. Всю полноту красок способен передать только ты, и никто более. Я лишь сторонний наблюдатель.

– Наверно я был недостоин такого счастья, которое внезапно свалилось. Она была слишком хороша для меня, – с грустью заметил я.

– Что за вздор ты говоришь?

Мои слова явно огорчили человека за стеклом, чувствовалось, что он разгневался, даже будто заёрзал на своём стуле.

– А почему тогда всё так получилось? – настойчиво наседал я. – Почему? Я у себя тысячу раз спрашивал об этом! Теперь вот спрашиваю у тебя! Может, ты мне ответишь? Что, нечего сказать? – разгорячённый, я вскочил и подошёл к стеклянной стене.

Надо сказать, мои слова возымели на него некоторое действие. Мой собеседник тоже поднялся и встал напротив меня. На несколько секунд мы очутились лицом к лицу. К сожалению, я так и не смог разглядеть его, темнота по ту сторону не позволила мне этого сделать, зато я почувствовал его приближение, вопреки всем законам физики, будто этого толстенного стекла и не было. Да, не скрою, холодок пробежал по моему телу. От него исходил необычайной силы магнетизм, присущий личностям уверенным и крепким духом. Я же в этот момент ощутил себя настолько ничтожным и беспомощным, что отскочил от стекла как ошпаренный.

– А теперь сядь на место и заткнись, – он впервые заговорил грубо.

Мне оставалось только покорно повиноваться.

– Еще раз повторюсь – ты сам всё испортил. Мой друг, ты, наверное, забыл, как позвонил ей тогда и наговорил много чего неприятного. Ах, да ты ведь тогда был мертвецки пьян!

Он верно сказал, я тогда действительно был пьян, и это ещё мягко сказано. По правде говоря, я в тот день напился до беспамятства, совершенно себя не контролировал, вёл себя как полный кретин. Я позвонил своей любимой девушке, той, которая принесла в мою жизнь радость, свет и тепло, и наговорил таких отвратительных вещей… Из меня вылилось столько желчи, ненависти и злобы, я и сам не знал, что во мне её столько, совершенно непонятно, откуда всё взялось. Но, как ни прискорбно говорить, это было внутри меня, в моей голове и в моём сердце. Она даже не знала, как отреагировать на мои слова, была в полнейшем замешательстве, сначала даже сочла всё это неудачной шуткой, а потом начала просить, умолять успокоиться, прекратить этот поток отвратительных и ужасных слов, но меня уже было не остановить. Ужасные слова: я говорил, что она, моя любовь, издевается надо мной, смеётся за моей спиной, насмехается и причём делает это постоянно, всё рассказывает своим подружкам. Но каким подружкам? У неё ведь их никогда и не было, кроме одной, да и с той она никогда не была до конца откровенна, а с тех пор, как мы познакомились, они почти перестали видеться. Но в тот момент я даже не задумывался об этом. И всё продолжал выливать на неё грязь, она заплакала, я всё слышал и не только не остановился, наоборот, меня это только разгорячило, поток желчи стал ещё больше. Как же это отвратительно! Я ненавижу себя за это! Но самое главное впереди. Когда всё закончилось, когда я бросил трубку! Я! Не она, а я! У неё хватило сил и терпения, чтобы выслушать меня, она вела себя в высшей степени достойно, конечно, она заплакала, но это естественно. Самое главное, что она не ответила грубостью на грубость, злобой на злобу. На следующий день, когда я проснулся, привёл себя в порядок, избавился от головной боли, я даже не подумал извиниться, ни на секунду в моей голове не проскользнула такая мысль. Первый день после того страшного разговора я чувствовал свою правоту. Было двадцатое августа, до начала занятий оставалось одиннадцать дней, а в школе мы бы обязательно встретились, даже если бы и не хотели этого. Рано или поздно мы столкнулись бы лицом к лицу. Но это всё в будущем, а пока шли дни, я сидел дома, в полнейшем одиночестве, никого не хотел видеть. Ходил из угла в угол, выглядывал в окно, смотрел на телефон… Я ждал. Чего же? Это покажется полнейшим абсурдом, но я ждал её звонка. Да, да, да, всё было именно так. В тот момент я говорил себе следующее: «Если я ей нужен, если она хочет продолжить отношения со мной, если она хочет видеть меня, то пусть САМА сделает первый шаг, пусть САМА позвонит мне, первой свяжется со мной». Полнейший бред, гордость говорила во мне, она меня душила, душила моё сердце, которое рвалось к ней, той одной-единственной, рядом с которой я был счастлив и спокоен. День ото дня гордость всё больше и больше одолевала меня и, в конце концов, она победила, взяла своё, закрыла сердце на замок, и я начал забывать её. Лето закончилось, и снова начались школьные будни, ни в первый день, ни в течение двух первых недель я не видел её. Мне уже было решительно наплевать на неё. Если быть точным, мне только так казалось, но казалось настолько сильно, что я проникся этим безразличием, гордыня пропитала каждую клетку моего тела. Началась третья неделя сентября, был понедельник, закончился предпоследний урок, шестой я решил прогулять, я вышел на крыльцо, достал сигарету и закурил, и в этот момент из школы вышла она. Я отвернулся, не хотел смотреть в её сторону, но не выдержал и повернул взгляд на неё, она стояла в нескольких метрах и смотрела на меня, всё теми же любящими глазами. Но всё-таки в тот момент у меня сложилось впечатление, что что-то в ней изменилось, трудно сказать, что именно. Она стояла и смотрела прямо на меня, не говоря ни слова, и ждала, ждала хотя бы нескольких слов, например «привет», «как дела», «что нового» или что-нибудь в этом роде. Наше молчание длилось несколько минут и, наконец, я прервал его, сказав самое глупое, что только можно было сказать.