Земля оказалась обитаема. Когда Риней впервые увидел удивительных хвостатых существ, он не поверил своим глазам. Разноцветные наги с поблескивающей на солнце чешуей казались на первый взгляд вполне доброжелательными. Но это была их территория. И, решивший не считаться с этим Риней дорого заплатил за свою инициативу.

Горгоны начали выходить на землю. Вначале было тяжело – легкие горели огнем, а по ночам их сводило жуткой болью. Привыкать пришлось постепенно – от нескольких минут до нескольких часов, проведенных на суше. Наги неодобрительно относились к вылазкам, но пока решительных действий не предпринимали. Пока однажды между одним из них и Аларом не разгорелась ссора.

К ней подключились все остальные, и вскоре все это действо превратилось в самое настоящее сражение. Силы были неравны – помимо ядовитых зубов у обеих сторон магия нагов создавала им дополнительное преимущество. В тот день несколько горгоньих тел остались лежать мертвыми на окровавленном сыром песке. Риней видел это и не мог ничего поделать, борясь одновременно с тремя взрослыми нагами, но когда ядовитые клыки одного из них сомкнулись на горле Алара, и тут же брызнула черная кровь, он не сдержался, охваченный ужасом и болью.

Горгон метнулся к опадающему телу, поддерживая его руками и уже понимая, что ничем не сможет помочь. Он сам был виноват в том, что Алар умирал. Сам натолкнул их на выход из моря…

Но тот уже не открывал глаз, и лишь тяжело, прерывисто дышал. Жабры его вздулись и наполнились кровью. Вторая ипостась таяла на глазах, и вскоре на руках Ринея лежал мертвый юноша, такой, каким он помнил его из жизни Заокеанья…

Обе стороны отступили, горгоны – пятясь к воде и признав, наконец, поражение, а наги – подальше от кровавого зрелища. Лишь один, который укусил Алара, остался стоять чуть поодаль с забрызганным кровью хвостом. Тогда Риней на секунду встретился с ним взглядом. И тогда, смотря в насмешливые желтые глаза, он поклялся себе, что не успокоится, пока не уничтожит их всех. Всех, до единого. За Алара, которого больше нет…

Он несколько дней не выходил из подземного грота, не показываясь никому на глаза. Только тогда, когда минула половина луны, Риней предстал перед своими сородичами. Горгоны не умели жалеть, но ему уже не нужна была жалость. Прежний Риней исчез без следа.

Горгон вплотную занялся приручением морских ящеров, поняв вскоре, что твари питаются только чужой плотью. Это означало, что придется снова и снова наступать на клан, и было неизвестно, на чьей стороне теперь будет победа, когда горгоны управляют столь сильными морскими хищниками. Но для начала, чтобы заставить их работать на себя, он принялся отлавливать в морских глубинах крупных рыб и животных, которыми в основном и питались ящеры. Попытка прикорма пошла на пользу – убивать самих горгонов они перестали. Оставалось сделать так, чтобы они начали убивать нагов.

В конце концов, Риней добился того, чего хотел. Все вышло даже лучше – вышедшие из воды огромные ящеры разорвали на месте несколько десятков нагов, утащив их в море. Наблюдающий за этим горгон лишь ядовито усмехнулся, приметив среди остальных знакомый хвост…

Но это стало началом открытой войны между двумя видами. Войны, которую было уже не остановить.

Кровавая месть не успокоила Ринея, и его ярость регулярно выплескивалась если не на врагов, то на собственных сородичей. За малейшую измену или предательство он без колебаний скармливал их морским ящерам. А в битве он и подавно казался самим воплощением дьявола, наводя ужас даже на сдержанных, спокойных нагов. Он ненавидел их так, как только можно было ненавидеть, и бил в самые больные места – родовые убежища, стремясь отнять у них самое дорогое, что только было.

А потом к нему явился наг. Сам по себе, одинокий, изгнанник своего клана. Сын того, кто отравил Алара… Риней в предвкушении осклабился, продумывая сотни вариантов, что можно было бы сделать с ним… скормить ящерам – мало, отравить самому – недостаточно, сделать слугой и заставить работать на себя… да, это было то, что нужно. Внести раздор в клан, забрав одного себе, целиком и полностью присвоив его – это вполне тешило его жажду мести.

Наг был наивным. Похоже, он сам до конца не понимал, на что шел. И когда Риней впервые коснулся его хвоста скользкой холодной рукой, он встретил лишь недоумение в зеленых глазах. Гнев овладевал им так же быстро, как и похоть. Отомстить за Алара, отомстить за всех убитых горгонов… пусть так, но это лучше, чем ничего, это… очень сладко…

И запах крови сводил его с ума, заставляя черных змеек жадно шипеть в предвкушении. А потом он уходил, не оборачиваясь, оставляя нага униженным в луже собственной крови и черной слизи…

Никто не знал, что жестокий горгоний тиран, покидая своего наложника, лишь только входя в собственную пещеру падал наземь почти без сил, захлебываясь дикими спазмами, слезами и рвотой, до крови расцарапывая собственное тело, которое он так презирал… Единственное, о чем он думал в такие моменты, так это о смерти. Но умереть самому – значило предать весь свой род, своих горгонов. Гибель Алара и так сильно ослабила их…

Потом он засыпал, а наутро не подавал и вида о своей слабости, оставаясь все таким же сильным, уверенным и жестоким, каким и казался всем.

***

Риней планировал пройтись по подземным туннелям, осмотреть, все ли в порядке в убежище горгонов. Но неожиданно раздались голоса, и он моментально насторожился. Звуки доносились, судя по всему, из пещеры Шааса, и Риней, не медля, направился именно туда.

Однако внутри был только наг, сжавшийся в углу и обвивший себя хвостом за плечи. Шаас поднял на него привычный вопросительный взгляд, в котором до сих пор плавали толики страха. Он все еще боялся – приятно кольнула мысль, страх – лучшее оружие…

- С кем ты говорил?

- Сам с собой. Ты запер меня здесь, и мне скучно.

- Можешь выйти в море, - недобро усмехнулся Риней. – Если выживешь там.

Выживу ли я, подумал про себя Шаас, видя за спиной горгона легкое вспенивание волн. Вопрос в том, выживешь ли ты сам…

- Ты знаешшшь, что нет, - огрызнулся он. – Делай, что тебе нужно, и уходи.

- Ты в последнее время на редкость послушен, - Риней поднес свою руку к его лицу, но наг ловко перехватил ее кончиком хвоста и обнажил ядовитые зубы.

Горгон рассмеялся, но в глубине души даже радовался такому повороту. Одно неловкое касание кожи зубов – и ему больше не придется ни о чем беспокоиться… Но нет, только не от зубов нага… Только не сейчас…

- Оставь свои игры!

- Ты забываешься, Шаас, - злобно прорычал горгон и наотмашь ударил его по лицу.

Наг вскинул голову, гневно глядя на него, а с губ его стекала струйка крови. Но он не сопротивлялся больше, позволив рывком опрокинуть себя на живот, и даже не вскрикнул, когда Риней без всякой подготовки резко вошел в его тело, насильно раздвигая чешуйчатый покров и двигаясь все глубже, все сильнее, пока даже ему не станет больно. А дикий, опустошающий оргазм в конце был с примесью крови на губах, которые он сам же искусал в забытьи.

Риней ненавидел слабость, в которую погружалось его тело после подобной встряски, сладкую негу, которая охватывала все его существо. Момент, когда ему хотелось лишь опуститься на нага всем своим телом, подгрести под себя и долго лежать, пока тела не начнут слипаться от засыхающей слизи и крови. Но вместо этого он всегда уходил, не оборачиваясь и совершенно не думая о том, как чувствовал себя наг.

Но в этот раз колени ослабли, и горгон даже не мог подняться, устало опустившись рядом. Он знал, что рискует, ведь наг мог прикончить его в любую секунду, но это тоже совершенно не волновало его. Он только хотел отдышаться немного, а затем вернуться к себе.

Внезапно в тишине раздался тихий голос, принадлежащий Шаасу.

- Убийства нагов тебе не помогут. Ты не вернешшшь его.

Наг медленно перевернулся набок и пристально посмотрел на своего мучителя. На какой-то миг ему показалось, что черты лица горгона вдруг стали мягче, но это быстро прошло.