…Африканский колдун нарисовал на теле жертвы сложный рисунок. Затем жертву распяли между двумя столбами. На ее глазах колдун сделал из глины маленькую человеческую фигурку и стал медленно накапывать на нее тот же самый узор. В такт его движениям рисунок на теле распятого человека начал покрываться кровью. Наконец колдун закончил свою «работу» и глубоко вонзил иглу в сердце глиняной фигурки. Тело жертвы забилось в судорогах, и осужденный человек скончался.

Почему погиб человек? Колдун к нему не прикасался, не гипнотизировал, он просто исполнял определенный, хорошо известный осужденному ритуал, и этого оказалось достаточно, чтобы физически здоровый человек умер в течение нескольких минут.

Способностью убивать человека, не прикасаясь к нему, обладают не только африканские колдуны. Магические действия с образом врага, приводящие к его болезни или смерти, были известны многим народам. Индейцы Северной Америки верят, что, нарисовав чью-нибудь фигуру на песке, золе или глине, а затем проткнув ее острой палкой или нанеся ему какое-нибудь другое повреждение, они причиняют соответствующий вред изображенному человеку.

Зулусский колдун

У так называемых цивилизованных и образованных людей тоже существуют механизмы, включение которых может привести человека если и не к гибели, то к затяжной болезни уж точно. Причем делается это, если так можно сказать, на значительно более «низком уровне», чем колдовство шаманов. Вспомним еще совсем недавно происходившие массовые сеансы экстрасенсов. В их непостижимые возможности верили тысячи людей, заполнявших залы.

Но все-таки как можно увязать слова, наговоры, произносимые еще сохранившимися шаманами и колдунами или современными магами и экстрасенсами, «врачующими» в наших городах, с болезнями или даже со смертью, реально возникающей у людей?

Этот феномен удалось объяснить Петру Гарееву – родоначальнику так называемой квантовой генетики. Все началось с того, что в результате серии поставленных опытов ученый экспериментально доказал, что генетическая молекула оставляет информационно-энергетический след. Причем очень сильный и определенный.

Резонанс от его открытия можно сравнить с переполохом, который случился в физике в начале прошлого века, когда выяснилось, что атом не является мельчайшей, неделимой частицей материи. Тогда, оттолкнувшись от классической физики, возникла квантовая, имеющая дело не с материей, а с полем.

Сегодня нечто похожее происходит с биологией, точнее, с генетикой. На базе классической генетики возникла квантовая: ученые, каждый на своем пути, приходят к пониманию энергетической природы мира.

Классические генетики исходили из того, что генетические молекулы, ДНК, имеют вещественную природу. Это как бы вещественная матрица, на которую записан наш генетический код. С точки зрения квантовой генетики ДНК работает не как вещество, а как энергия. Это можно сравнить с пластинкой. Вот мы ставим ее на патефон и слушаем музыку. И она на нас как-то влияет. Но влияет-то не вещество, не графит или из чего там эта пластинка сделана, а музыка, которая на ней записана. Нечто невещественное – звуковая волна. Эта звуковая волна выражает определенное содержание – именно эту музыку, а не другую, иными словами, она имеет информационно-энергетическую природу.

«Сегодня, – утверждает ученый, – мы убедились, что к генетическому аппарату нужно подходить как к звучащей речи, как к звучащей музыке. Это мы подтвердили экспериментально. Мы доказали, что гены могут существовать в форме электромагнитного и акустического полей…

С точки зрения квантовой генетики на человека можно воздействовать на уровне фундаментальных качеств личности. Их можно исказить при длительном и сильном воздействии. Дело в том, что наш мозг – это в основном нейроны. А в нейроне важнейшая часть – клеточное ядро, то есть ДНК. И если вы создадите необходимые условия и войдете в семантическое поле другого человека, вы можете вводить в него любую информацию. И на нее отреагирует в том числе и его генетический аппарат. Но оказывается, есть ограничение – нельзя вводить запрещенную информацию…

Существует целая монография о воздействии речи на генетический аппарат. Она написана на достаточно большой экспериментальной базе. Например, все эти россказни о наговорах, внушениях и так далее – это все не пустые бредни: генетический аппарат реагирует».

Несколько столетий назад мир поразила страшная эпидемия, названная «одержимостью демонами», рассказывает М. Шойфет. Ведьмовство и массовая охота христианской церкви на ведьм в Средние века и в эпоху Ренессанса охватили едва ли не всю Францию. Но и по сей день этому явлению нет научного объяснения…

К числу самых знаменитых монастырских эпидемий относятся случаи коллективной истерии во Франции: в Эксе (1609 год), Лилле (1610), Лудене (1633), Лувье (1643) и т. д.

Вообще говоря, средневековая Европа знала множество психических эпидемий. В Италии свирепствовал тарантизм, ужасная болезнь, приводящая к безнравственности и разврату. Толпы мужчин и женщин, кривляясь, теряли всякое человеческое достоинство, своей плотской необузданностью превосходя даже животных.

Нечувствительность к боли была самым главным признаком, который заставлял признать вмешательство дьявола и распознавать тех, кто носил на себе его печать. Для этого в тело несчастных вонзали острые иглы, прикладывали к нему раскаленное железо, и, когда врач Великой инквизиции находил на трепетавшем теле хоть одну нечувствительную точку, торжество было полное: костер можно зажигать. Палач был удовлетворен. И новая колдунья шла по стопам своих сестер.

(Мы знаем сегодня, что такая нечувствительность к боли, соединенная с некоторыми другими нервными и мускульными расстройствами, служит едва ли не самым точным признаком истерии.)

Вот что рассказывает о демонических (правильнее их назвать истеро-эпилептическими) припадках Эспри-де-Бороже, патер-капуцин, в обязанности которого входило заклинать монахинь Лувье от дьявола. «В день Троицы 1644 года, Дагань (так называли демона, вселившегося в сестру Малого монастыря Святого Духа) предпринял в течение целых четырех часов самые ужасные беснования, какие только можно себе представить, и это для того, чтобы помешать девушке приобщиться к Святому таинству. Все время он подвергал ее страшным конвульсиям, несколько раз бросал на пол, заставлял делать сотни прыжков, сотни раз бегать вокруг церкви, толкать и сшибать с ног народ…

Милосердный Боже! Какие удивительные движения! Какие странные кривляния, какое бешеное верчение, какие частые и интенсивные судороги в таких нежных созданиях и при таких многократных, ужасных страданиях! Я готов был бы согласиться, уверяю вас, с мнением разумных и рассудительных людей, желающих объяснить все эти конвульсии болезнью, а все эти страшные движения и кувыркания – скоморошьим ломанием. Но что наглядно убеждает в противном, против чего нет возражения и что громогласно признается лучшими врачами, так это полнейшая невозможность того, чтобы конвульсии, в особенности столь интенсивные, были естественным следствием болезни».

Но это была чистой воды болезнь, названная впоследствии учеником Жана-Мартена Шарко (знаменитого невропатолога XIX века) Полем Рише (1849–1936), возглавлявшим лабораторию клинических болезней нервной системы парижского госпиталя Сальпетриер, «большая истерия»: «Все тело трепещет и сильно вздрагивает; все мускулы сокращены и до того напрягаются, что кажется, вот-вот порвутся. Громадные скачки, ужасающие крики и рев, неясные восклицания, необычайные кривляния, на какие, казалось бы, не способно ни одно человеческое существо, – такова картина истерических припадков».