— Использовать для чего?

Она пожала плечами.

— А вам известно о трастовом фонде музея?

Анна кивнула.

— А что этот фонд становится неприкасаемым сразу же после основания?

— В мире не существует неприкасаемых фондов.

— Но если Тейнет как председатель совета директоров вдруг захочет наложить вето…

— Председателем такого совета всегда является директор музея, — поправила она. — И новый директор может смотреть на вещи иначе.

— Например, Лангтон?

— О нет. Только не он. Он в некотором смысле еще хуже Тейнета.

— Но откуда вам известны все эти подробности?

— Дэвид Барклай рассказал.

— Очень мило с его стороны, — заметила Флавия. Миссис Морзби пропустила эту ее ремарку мимо ушей.

— И когда же это было?

— Кажется, в прошлую среду. Типично для Артура: обсуждается узкосемейный бизнес, и я узнаю об этом только от адвоката.

«Этим ваши отношения не ограничиваются», — подумала Флавия и спросила:

— Вы, конечно, возражали?

— Да ничего подобного. Знала, что бесполезно. Нет, я сказала ему, что это замечательная идея, вот только не хотелось бы навредить репутации Тейнета, а заодно — и музея. И разочаровать тем самым Артура.

— Как думаете, у кого были причины убрать вашего мужа? — спросил Аргайл.

Анна Морзби снова пожала плечами с таким видом, словно убийство супруга было всего лишь незначительной деталью в общей схеме.

— Не знаю. Если вас интересует, кто ненавидел Артура до такой степени, то список имен, уверяю, просто бесконечен. На ум не приходит ни один человек, который любил бы его. А ненавидели… о, очень многие! Но ведь вас, очевидно, интересует личность, которая бы выиграла от смерти Артура. И я просто теряюсь в догадках. А этот слизняк, его сынок, он ведь, кажется, был на вечеринке?

Аргайл кивнул.

— Лодырь! — презрительно фыркнула она, давая понять, что столь же низкого мнения и о Морзби-младшем. — В пристрастиях прост и незатейлив. Пиво, клетчатые ковбойки, пьяные драки в барах. Ну и типичное для всех Морзби понимание ценности денег. Я бы поставила на него.

Анна догадалась, что Флавия что-то обдумывает.

— О, он не имеет ко мне никакого отношения. Он сын третьей жены Артура. Третьей из пяти жен. Звали ее Анабел. Вечно хныкающее, жалкое создание. Умерла рано, что типично для таких личностей. И сынок унаследовал худшие из качеств родителей. Надо сказать, Артур его просто не выносил.

— Счастливая семейка, — заметил Аргайл.

— Да, так уж вышло. Типично американский расклад семейной жизни.

— Скажите, а вы были счастливы в семейной жизни? — спросил Аргайл.

Она подозрительно покосилась на него.

— О чем это вы?

— Ну, просто я…

— Послушайте и зарубите себе на носу. Мне до смерти надоели люди, сующие нос в мою личную жизнь! Этот небритый придурок из полицейского управления тоже плел тут черт знает что, выдвигал самые оскорбительные предположения. Моя личная жизнь никого не касается и уж определенно не связана с фактом убийства мужа. Ясно вам?

— О да, — промямлил оробевший от такого напора Аргайл.

Миссис Морзби злобно раздавила окурок в пепельнице.

— Ладно, хватит. И так потратила на вас уйму времени. Идемте, провожу. — И она поднялась с дивана, подошла к двери и распахнула ее перед посетителями.

— Молодец, Джонатан, ничего не скажешь, — язвительно заметила Флавия, когда они оказались на улице. — Как обычно, проявил море такта.

— Извини.

— Да ладно, теперь уже не важно. Я в любом случае не рассчитывала, что мы узнаем от нее что-нибудь полезное. Кроме того, мы уже опаздываем на ленч.

Аргайл предпочел бы ленч в компании детектива Морелли, а не в обществе человека, похожего, например, на Тейнета. Последний непременно предложил бы что-нибудь изысканное, французское, — столик со свечами, карту дорогих вин и неизбежно сопровождающую подобное мероприятие атмосферу некой неловкости. Морелли же происходил из совсем другого круга, и у него были свои понятия о вкусной еде. Он повел Флавию и Аргайла в захудалое заведение под названием «У Лео».

Местечко немного напоминало придорожную забегаловку для дальнобойщиков, и посетители были все как на подбор крупные, как и подобает водителям грузовиков. Люди, которые отроду не слыхивали о холестерине и всю свою жизнь старались переварить как можно больше еды. И никаких свечей в поле зрения. Карта вин отличалась выразительной краткостью, официанты не представлялись, но и не хихикали, и не перешептывались в уголке, пока клиенты ели. А уж еда была выше всяких похвал, так вкусно Флавия давно не ела. Устрицы и бараньи ребрышки, и все это запивалось мартини — последнее, возможно, было самым существенным вкладом Америки в мировую цивилизацию. Видя энтузиазм, с которым Аргайл поглощал блюда, Морелли немного оттаял. Не так уж много людей пьют теперь мартини, мрачно заметил он. Эта страна катится в пропасть.

Аргайл опустил соломинку во второй бокал и счастливо улыбнулся. Флавия ела и задавала вопросы.

— Что теперь собирается делать полиция?

— Мы собираемся арестовать Барклая и Анну Морзби, — ответил Морелли.

— Но удастся ли вам предъявить им веское обвинение?

— Надеюсь. Нет, лично я предпочел бы немного выждать…

— Зачем?

— Я не убежден, что мы собрали достаточно улик. Чтобы убедить жюри присяжных, потребуется проделать еще много работы. Но начальство волнуется. Им надо что-нибудь предъявить прессе. Вам известно, что у нас в стране прессократия?

— Простите?..

— Прессократия. Все делается и организуется исключительно в интересах прессы. Скорее даже телевидения. И нужно кого-нибудь арестовать, чтобы подогреть интерес, так что на меня сильно давят сверху.

— Какую же вы избрали тактику? О!.. Как мило! Еще устрицы.

Морелли откинулся на спинку стула, элегантно вытер губы салфеткой и изложил свое видение проблемы. Мотив простой: возможно, Морзби знал, что у его жены роман, а он не тот человек, чтобы смириться с этим. У него уже было пять жен, и ему ничего не стоило обзавестись шестой. С учетом того, что был организован трастовый фонд для музея, финансовое будущее Анны Морзби оказывалось под угрозой.

— Мы знаем, что Анна Морзби не могла убить мужа, ведь если Альфредо говорит правду, то она в этот момент находилась в машине, по дороге домой. Но она могла заранее сговориться обо всем с Барклаем и даже вручить ему свой пистолет. Удобный случай подвернулся, когда Морзби пригласил Барклая в кабинет Тейнета. Он пришел туда, и Морзби ему заявил, что, первое, он уволен, и, второе, с Анной Морзби покончено раз и навсегда. Барклай был в шаге от миллиардов этой милой семейки, ему лишь оставалось дождаться, когда старик умрет и он сможет жениться на скорбящей вдове. А вечеринка тем временем была в самом разгаре. Что ему оставалось делать? Он знал, что отговорить Морзби не получится, такой уж это был человек, раз приняв решение, стоял насмерть. Так что или сейчас, или никогда. Барклай стреляет в старика, а потом бежит к гостям и заявляет, что нашел его в кабинете мертвым. Траста не существует — Барклай был одним из немногих, кто знал, что бумаги еще не подписаны, — так что Анна Морзби наследует почти все. Победа!

Настала пауза. Аргайл почти доел устрицы, Флавия смотрела настороженно.

— В чем дело? — спросил ее Морелли.

— О, тут многое не сходится, — нехотя ответила она.

— Что именно?

— Ну, например, камера. Ее выключили раньше. До того, как кто-либо мог узнать, что Морзби пойдет в кабинет Тейнета. Поэтому ваша теория о том, что Барклай принял неожиданное решение, не выдерживает критики.

— Если я не ошибаюсь, — неуверенно добавил Аргайл, — гости на вечеринке утверждали, будто Барклая вызвали к телефону, и он вернулся ровно через пять минут.

— Это приблизительно. На самом деле прошло восемь минут.

— Ну хорошо, пусть будет восемь, — согласился Аргайл. — На то, чтобы зайти в кабинет, поссориться с Морзби, застрелить его, у Барклая ушло восемь минут. Но ему еще надо было придумать, что делать с ди Соузой — зачем?.. И потом, украсть этот бюст — снова зачем? Надо было еще вернуться и поднять тревогу. Просто я хочу сказать, возможно ли это? Нет, вообще, наверное, возможно, он сумел бы управиться за это время, но только надо было сначала все отрепетировать. Уже не говоря о том факте, что Лангтон большую часть времени находился вне стен музея, мог видеть, кто входит и выходит. И я не понимаю, как удалось ускользнуть Анне Морзби или Барклаю, застрелить Гектора да еще спрятать его тело. Кроме того…