Река, оказавшаяся очень извилистой, несколько раз разливалась в пресные озера, гораздо меньшие, чем горное озеро, ставшее могилой Лери. Дней пути уже не считали, начали даже путаться в последовательности событий на дороге вдоль реки. Паладиг вместе со своим поредевшим кружком часто обсуждал более ранние события, относящиеся к стычке с египтянами. Все‑таки азиаты сумели немного отомстить своим былым мучителям. А рассказ Вальтиа прояснил, почему воины так упорно преследовали беглецов на протяжении полутысячи стадий. Они надеялись спасти своего архитектора или хотя бы его папирусы. Очевидно, их содержание было очень ценным описанием всей экспедиции египтян и даже указанием на месторождения золота. Паладиг уже понимал, что следовало либо сохранить все папирусы и потом извлечь из них ценность в переговорах с врагами, либо бросить их вместе с трупом Нана на виду, и преследователи сразу отстали бы от них. Вот плоды опрометчивых поступков.

Большое озеро, встреченное азиатами уже после полнолуния, оказалось соленым. Это сильно озадачило ассирийца. Морем или бухтой оно быть не могло – высокие противоположные берега замыкали чашу. Внимательнее рассмотрев карту, Паладиг убедился, что и на ней река не доходит до самого моря, что он принимал желаемое за действительное. Но если вода соленая, значит, озеро бессточное, следовательно, опять идти к морю придется наугад. На восточном краю озера встретилось несколько полноводных ручьев, очень порадовавших путников, и наполовину пересохшее извилистое русло речки. Страх перед пустыней, уже не раз угрожавшей гибелью, заставил идти по руслу, выделявшемуся полосами и пятнами зелени, но самой травы приходилось избегать из‑за множества колючек. Местность становилась безлюдной, с высоких холмов можно было оценить все величие окружавшей их пустыни. Горы далеко за спиной уже исчезали, высокие холмы казались игрушечными бугорками по сравнению с великанами горной страны. Набрав стоячей воды в последний раз, азиаты покинули гостеприимное русло, взобрались на плоскогорье. Теперь опять приходилось идти от рассвета до полудня и от уменьшения жары до заката. Но, продолжив во второй половине дня путь, Паладиг стал каким‑то странным, рассеянным, все время озирался, словно желая просверлить холмы взглядом. До заката оставалось еще два часа, когда вожак, к общему удивлению, скомандовал привал для ночлега. В качестве повода он указал на вход в пещеру по левую сторону пути. Там все расположились, начали собирать топливо и готовить ужин, а Паладиг велел Гато взять два кувшина и объявил товарищам, что отправляется на поиски воды.

Шумер, ничего не подозревая, пошел за предводителем на восток. Тот шел торопливо, не отвечая на вопросы, и все время словно принюхивался. Пройдя гряду холмов и серовато‑черных скал, азиаты вышли к широкой холмистой равнине. Ассириец стал похож на хищника, выследившего добычу. Он вдруг сорвался с места, обогнул ближайший бугор и издал торжествующий крик – перед ними был некрутой склон, ведущий к широкой воде. Гато пожал плечами: отчего его товарищ, всегда такой сдержанный, столь бурно радуется виду озера, словно умирает от жажды? Но пришлось еще больше удивиться, когда Паладиг чуть не кубарем скатился со склона и влетел по колени в воду, а затем и нырнул в нее.

Удивленный и даже обеспокоенный, шумер последовал за товарищем. А тот уже протягивал кувшин, полный воды: пей! Гато хлебнул и тут же выплюнул: вода была горько‑соленой.

– Опять соленое озеро!

– Озеро? А это что? – вожак сунул товарищу под нос гладко обточенный камешек. – А это видел? – он выловил из воды какую‑то студенистую лепешку. – Это медуза!

До шумера постепенно стала доходить истина.

– Море?!

Вместо ответа вожак дал другу подножку и опрокинул его с головой в воду.

– Ныряй, плыви! Это море, за которым – Азия!

Гато принялся напряженно всматриваться в горизонт, но огромное пятно воды было замкнуто кольцом холмов, лишь на северо‑востоке угадывался разрыв в каменной стене. Он набросился на товарища с вопросами.

– Это морской залив, очень длинный.[25] Нужно идти вдоль него, тогда мы выйдем и к открытому морю, и к месту, где Азия протягивает палец к Африке. И вырвемся поскорее из этой проклятой страны!

Оставив в кувшине немного морской воды, друзья поспешно поднялись по склону и почти побежали к пещере. Неизвестно, кому больше не терпелось довести до всех эту потрясающую весть. Но Паладиг заранее решил молчать, чтобы наблюдать со стороны за реакцией азиатов. Когда они двое добежали, солнце уже сильно склонилось к горизонту, а на востоке уже вставала бледная, неполная луна. Товарищи испекли мясо антилопы, разложили сухари (бывшие лепешки) и с нетерпением ждали разведчиков. Но новость сразу заставила всех забыть об ужине, и два с половиной десятка людей, словно обезумев, побежали на восток. Паладиг еле успел оставить Гато и Оя стеречь пещеру, а сам кинулся догонять товарищей. Берега они достигли уже в сумерках, но луна оставляла дорожку на слегка колышущейся воде. Где, где там Азия?

Предводителю вновь пришлось объяснить, что перед ними только залив (кстати, обозначенный на египетской карте), очень глубоко вдающийся в сушу, своего рода посланец моря к страждущим путникам. Сам же он всматривался более практичными глазами: еще засветло он заметил на северо‑востоке большое огороженное селение, а сейчас наблюдал за огоньком разведенного там костра.

– Давайте тише, мы ведь не знаем, кто там – друзья или враги. Мы выясним это утром. А сейчас надо быстрей уходить к пещере, наступает час хищников.

Это сообщение отрезвило спутников. В последние ночи они часто слышали отдаленное рычание, а днем встречали остатки кровавого пиршества гиен. Хорошо, что все они автоматически похватали оружие, убегая из лагеря. Теперь, сбившись в кучу, выставив копья и напрягая зрение, они размеренным шагом пошли обратно. И действительно, какой‑то хищник попытался выскочить из ближайших зарослей высокой травы, но, получив сразу три стрелы, с визгом ретировался. Возле костра устроили веселое пиршество. Уже ничто не казалось страшным или трудным, ведущим чувством теперь было нетерпение.

А уже на рассвете все азиаты, засев в тростниках, наблюдали за селением. Вокруг ходили часовые‑негры. Затем открылись деревянные ворота, и пастухи начали выгонять лошадей, коров и коз, вышли женщины в расшитых набедренниках и отправились к посевам. Азиаты гадали, под каким бы предлогом подойти к селению, когда сама судьба послала им подарок. Чуткое ухо горца издалека уловило цокот копыт, и, прокравшись по кустарнику сотню локтей, он увидел лошадь с оборванным поводом. По знаку Вальтиа азиаты окружили небольшую поляну и устроили поимку. А уж обращаться с лошадьми эти люди научились еще на родине. И очень скоро Нафо и один сириец, оба одетые в египетские плащи, вели за повод приземистое, но сильное животное к селению. Все вместе показываться они пока не стали, памятуя о боевой тревоге возле нубийской столицы. Уже издалека они услышали призывные крики и лай собаки, а потом трое темнокожих юношей и низкорослый короткошерстый пес, обшаривавшие местность, вышли на открытое место и остановились в нерешительности при виде незнакомцев. Однако Нафо замахал приветливо руками и стал указывать то на лошадь, то на юношей, предлагая забрать трофей. Хозяева сразу подошли, перехватили повод и приглашающим жестом указали на селение, но пес явно пытался показать усердие и ворчал. Несколько египетских слов были, по‑видимому, поняты, но восприняты со смехом, а в ответ послышались незнакомые гортанные звуки.

Вообще, негры во многих селениях были смешливыми и музыкальными, любили петь и плясать.

Появление гостей вызвало оживление. Часовые у ворот вежливо раскланялись и жестами попросили немного подождать, пока подойдут старейшины. Два пожилых человека, одетых в раскрашенные явно ритуальные плащи, вышли с достоинством и заговорили на ломаном языке Та‑Кемта. Сначала Нафо ограничивался обычными приветливыми фразами, но, услышав вопрос типа: «Что заставило вас вернуться?», мигом сообразил: аборигены приняли его за одного из египтян, прошедших через их селение недавно на запад. Тут же войдя в роль, он объявил, что его спутники благополучно миновали горы, а он с соответствующей вестью возвращается назад. Мол, их двоих ожидает корабль в месте, где через море виден противоположный берег. Они могут пройти к условленному месту вдоль берега, но это долгий путь. Не знают ли местные жители более короткую дорогу? Один из старейшин солидно кивнул, и у халдея перехватило дыхание. Неужели все так близко к осуществлению? Но, не желая выдавать истинных чувств, он только небрежно спросил, не может ли кто‑нибудь проводить их, гонцов. Старейшины, тоже не желая уронить достоинство, для вида посовещались на родном языке, а затем сказали, что молодежь давно просит их организовать большую охоту в горах. Если гости пойдут с охотниками, то смогут увидеть желанное место. Нафо стоило больших трудов не показать своей радости.