– Вот так просто?

– Мне больше сказать нечего.

– Нечего?

– Нет.

Она открыла сумочку и вытащила пачку сигарет. Марк встал и, склонившись над ее креслом, поднес ей спичку. Она откинулась на спинку кресла. Он снова сел.

– Значит, ничего больше ты мне не скажешь?

– Дольше это продолжаться не могло. У тебя пепельница есть?

– Стряхивай в камин.

Она стряхнула пепел о край каминной решетки и убрала прядь волос за ухо.

– Так-так, – улыбнулась она. – Значит, ты, оказывается, поддерживаешь в доме полный порядок?

– Это не я. Одна женщина приходит.

– А как насчет мытья посуды?

– Это я сам.

– Сегодня уже мыл?

– Сегодня? Нет.

– Давай я.

– Не надо.

Она вытянула ноги на ковре и выдохнула струю табачного дыма.

– А раньше я уже мыла посуду у тебя на кухне.

– Я помню.

Он закашлялся и постучал кулаком себя в грудь.

– Плохо, – сказала она.

– Бывает и хуже. Слушай, ты к Питу возвращаться не собираешься?

– Нет. Ты что-нибудь принимаешь от кашля?

– Нет.

Он прочистил горло.

– Я слышал, ты тут совсем загуляла.

– Называй так, если хочешь.

– А что, это правда?

– Если тебе интересно, я загуляла с человеком по имени Такер.

– Он с запада?

– Он краснокожий индеец.

– Так ведь я тоже.

– Ну уж нет.

– А кто же я?

Она снова стряхнула пепел в камин.

– Такер, значит?

– Такер. Больше сказать пока нечего.

– Ну, о чем-то всегда можно сказать больше, – сказал Марк.

– Может, и так.

– Давай свой окурок. Того и гляди пальцы обожжешь.

Он взял окурок из ее руки, погасил его и снова сел.

– Как дела в школе?

– У нас каникулы, – сказала она.

– А, ну да, конечно.

– У тебя, как я понимаю, тоже.

– Да, ты права.

– И затянувшиеся.

– Даже слишком, – сказал он.

– Когда на работу-то устраиваться собираешься?

– Скоро придется.

– И куда?

– Куда возьмут.

Она снова открыла сумочку.

– Я еще одну выкурю.

– Нет. Кури мои.

Склонившись к ней, он поднес спичку к ее сигарете.

– Спасибо.

– Симпатичное платье, – сказал он, садясь.

– Спасибо.

– Не за что.

Марк посмотрел на нее через комнату.

– Почему ты так на меня смотришь?

– По той же причине, по какой всегда так на тебя смотрел.

– Я стесняюсь, того и гляди покраснею.

– Зачем ты мне послала открытку?

– Хотела тебя увидеть.

– Зачем?

– А ты зачем мне позвонил?

– Я сказал Питу, что позвоню тебе.

– Да?

– Просто я захотел поговорить с тобой. Мы ведь уже сколько времени с тобой не говорили.

– Мы и раньше-то друг с другом почти не говорили, – сказала Вирджиния.

Он встал и потушил свою сигарету.

– Давай свою, – сказал он, – погашу заодно. Он взял недокуренную сигарету из ее руки и погасил. Потом сел.

– Скажи мне.

– Что? – сказала Вирджиния.

– Ты смогла бы пробежать по снегу, не оставляя следов?

– Думаю, да.

– Да, знаешь, я тоже думаю, что у тебя бы получилось.

– Вот и я так думаю.

– Ты уверена?

– А ты думаешь, у меня получится?

– Пожалуй, да.

– Ты всегда это знал.

– Я всегда это знал, – сказал он. – Я увидел это в твоих глазах.

– И что, это всегда было видно?

– Всегда. И в твоем теле.

– Это было видно по моему телу?

– Да, всегда.

– По твоему тоже, – сказала она.

– Правда?

– Да.

– Твое тело, – сказал он. – Это всегда было видно во всем твоем теле.

– Всегда.

– Я никогда не видел твои ноги выше колен.

– Никогда.

– Подними юбку.

– Что?

– Подними юбку.

– Вот так?

– Да. Давай.

– Вот так?

– Оставь так.

– Вот так?

– Сними ногу с ноги.

– Вот так?

– Значит, он считает меня дураком?

Они лежали в постели.

– Он всех считает дураками.

– Но он говорил тебе, что я дурак?

– Он много чего говорил.

– Нет, я хочу точно знать.

– Зачем тебе?

– Скажи.

– Я тебе сказала.

– Ты слышала, как он это говорил?

– Судя по тому, что он мне когда-то о тебе говорил, – сказала она, – я не могу сделать вывод, что он тебя уважает.

– Он меня не уважает и считает дураком.

– Ну как ты не понимаешь, – сказала она, – он никого не уважает. Он всех ненавидит.

– И все эти годы так было?

– Давай забудем о нем.

Марк сел на край кровати и почесал в затылке.

– Я вот чего никак не пойму, если он считает меня дураком, то какого черта он со мной общается?

– Он просто использует тебя, как и всех использует, – сказала она, касаясь его спины. – Забудь ты его.

– Что же за игру такую он ведет?

– Слушай, успокойся, – сказала она. – Что за черт, чего ты к нему привязался?

– Что ты имеешь в виду?

– Мне, по крайней мере, он ничего плохого не сделал. Я выжила.

– Да, ты права, но со мной – другое дело.

– Посмотри на меня. Иди сюда, давай еще полежим.

Марк посмотрел на нее.

– Ну что ты так к нему прицепился?

– Ты не понимаешь, – сказал он.

– Лично мне теперь на него наплевать.

– Ты хочешь сказать, после всего, что между вами было, после всего этого времени вместе с ним – нить просто оборвалась и все рассыпалось?

– Эта нить перетерлась.

Она обняла его и притянула к себе.

– Знаешь, чего бы я сейчас хотела?

– Чего?

– Я бы хотела, чтобы он вошел и увидел нас, – сказала она. – Голыми. Обнимающими друг друга.

– Ты бы этого хотела? Она обняла его.

– Пойми, – прошептала она, – ты должен взять от меня все, потому что наше «мы» продлится всего неделю.

– О чем ты говоришь? – сказал Марк. – Ты и я?

– Поцелуй меня. Марк поцеловал ее и сел.

– Я тебе одно скажу, – сказал он. – Он сделал ужасную ошибку. Я не дурак.

– Привет, Марк.

– Привет.

– Что делаешь?

– Да ничего.

– Зайти можно?

– Конечно.

Они спустились по лестнице.

– Ну, – сказал Пит, – и что ты с собой делаешь?

– Ты про что?

– В последнее время?

– Ничего.

– У тебя такой вид. будто ты что-то задумал или что-то скрываешь.

– Не обращай внимания. Марк сел за стол.

– Лен в больнице, – сказал Пит.

– Лен?

– Да.

– А что с ним случилось?

– С кишечником что-то не в порядке. Такая вот незадача приключилась.