– Ну что ж, – сказал Марк, поставив пивные кружки на стол, – похоже, в этом пабе все уже в курсе, что сегодня тут может появиться особый гость.

– Да, – сказал Пит, – Ангел Смерти уже пролетел над крышей.

– Интересно, ему налили за счет заведения? Твое здоровье.

– Знаешь что, Марк? Твое здоровье. Понимаешь, в чем суть твоих проблем?

– И в чем?

– Тебе хочется при жизни превратиться в миф.

– Это ты меня мифологизируешь.

– Хочешь, расскажу тебе, как нужно с этим бороться?

– Надеюсь, денег за совет не возьмешь?

– Ты меня слушай. Я есмь путь, и я есмь истина. Я есмь воскрешение и жизнь.

– Охотно верю.

– Это из евангелия, – сказал Пит. – Когда я родился, меня уже ждали, на пороге моего дома стояли люди с заполненным заявлением о приеме на работу. Я сказал, что соглашусь при двух условиях.

– Интересно, каких?

– Во-первых, мне нужна полная свобода действий. В том числе, конечно, свободное расписание – я буду посылать свои отчеты, когда мне будет удобно.

– И что они на это сказали?

– Ну, прямого ответа мне не дали. Но с тех пор они повсюду следовали за мной и записывали каждое слово.

– Это подстава, – сказал Марк. – А какое второе условие?

– Я хотел в напарники толкового Иуду.

– Ну и?

– Что – и? Я так и не нашел ни одного нормального предателя, который бы соответствовал условиям заявки; когда все сказано и сделано, они отказываются выполнять условия договора.

– И что было, когда все сказано и сделано?

– Последнее слово осталось за Богом.

– Что, он сказал его тебе? Ушам своим не верю.

– Бог! – сказал Пит. – Послушай! Он сам виноват во всех своих бедах – голову на плечах иметь надо. А если он не может понять, что я – его единственная надежда, что только я могу вытащить его из той задницы, в которой он оказался, то мне остается лишь посочувствовать. Давай стакан.

Он пошел к бару. Настала очередь Марка взглянуть на себя в зеркало сквозь чужие плечи и лица. Приглядевшись повнимательнее, он решил согнать с лица хмурое выражение, для чего постарался разгладить морщины на лбу, помогая себе руками.

– Локти убери.

– Ну как, осыпали тебя почестями в связи с назначением на такую должность? – спросил Марк.

– На должность?

– Адъютанта Бога. Эй, погоди, так ведь ты, значит, и есть Святой Дух.

– Да пошел ты со своим Святым Духом, – сказал Пит, садясь. – Нет, на самом деле, если хочешь знать, я со всем этим покончил. Поприкалывались – и хватит. Ты лучше вот что послушай. Раньше я думал, что я гений. Оказывается – нет. Я посредственность. В этом-то весь секрет. Но в глубине души, старик, я уже готов к тому, чтобы шагнуть вперед. Мое место там, наверху. Не хочу ощущать себя ничтожеством, пылью. Цены на меня падают. Но я готов отказаться от самого себя как человеческой особи. Дело в том, что я хочу жить так, чтобы вознести себя на вершину этой жизни. Да. И еще, раз уж речь зашла об этом. Я, бывало, отзывался о тебе весьма нелицеприятно, а то и срывался на грубости. Брать их обратно я не собираюсь. Но правда вот в чем. Помимо плохого, есть в тебе и много хорошего, и все твои недостатки не умаляют значимости твоих достоинств.

– Нету у меня никаких недостатков, – сказал Марк. – Я состою из свойств и характеристик. Не вздумай навешивать на меня моральные ярлыки. Недостатков у меня нет.

– Ну-ну. Одним таким заявлением ты от меня не отвяжешься, потому что твои недостатки покрывают плотным слоем всю твою наглую рожу. Вот попробуй их отмыть. Я только думаю, что такой парень, как ты, будет делать совсем без лица?

– Ты хоть кости мне не ломай, – сказал Марк. Он удалился к бару и вернулся с двумя двойными порциями виски.

– Ну ничего себе.

– Возражения не принимаются, – сказал Марк.

– Ладно, за кого тогда выпьем?

– Предлагаю тост за Вирджинию.

– Идет.

– Какой будет тост?

– Строгий и аскетичный, – сказал Пит. – Простота – высшая добродетель.

– Вот как? И каков будет порядок слов в этом предложении?

– За Вирджинию.

– Образцовый тост, прямо для учебника.

– Ну не знаю, а ты что думаешь?

– Что думаю?

– Будут уточнения?

– Нет, мне нравится.

– Вот и отлично. Они подняли стаканы.

– По-моему, тост правильный, тебе как кажется?

– Тост для учебника, – сказал Марк.

– Ты прав.

– Надо бы время от времени и за Лена выпивать.

– За него можно и пивка тяпнуть, – сказал Пит.

– Конечно.

– Но сначала виски допьем.

– Идет.

– О'кей.

– Подожди-ка, – сказал Марк. – Чокаться будем?

– Нет. Это было бы отходом от принципа минимализма.

– И не говори.

– Готов?

– Да.

Они подняли стаканы.

– За Вирджинию.

– За Вирджинию.

– Отличное виски, – сказал Пит.

– Теперь за Лена.

– Да.

– Нельзя же просто так сказать: «За Лена».

– Согласен, не следует повторяться.

– Это нехорошо.

– Придумал, – сказал Пит.

– Что?

– За Вайнблатта.

– Отлично.

Они подняли кружки.

– За Вайнблатта.

– За Вайнблатта.

– Интересно, как он там сейчас, – сказал Марк.

– Скорее всего сидит на Триумфальной арке и наяривает на своей флейте.

– Слушай, а ты понимаешь, где ты сейчас находишься?

– И где же это?

– В центре Лондона – в буквальном смысле слова. В очаге культуры.

– А у меня уже никаких чувств к нему не осталось. Так, притворяюсь для виду.

– У меня сейчас пиво из ушей польется.

– А я тебе вот что скажу, – сказал Пит. – Пространство – это чистое восприятие. А время – не что иное, как формальное условие.

– Пит, – сказал Марк, – когда я просыпаюсь по утрам, на меня со всех сторон наваливается столько дребедени. Я могу это прямо сказать.

– Наверно, поэтому, какой вопрос ни задай, ответа «нет» ты не принимаешь.

– «Нет» – это не ответ, потому что это всегда «да». «Нет» – это не «нет». «Нет» – это ничто, а когда ты ничто, то и вопросов нет. «Нет» в качестве «нет» – это «да», и это так. Если бы дело обстояло не так, к тебе бы при рождении никто не пришел, и все их «нет» были бы просто не нужны.

– Ну уж нет, отрицать отрицание – это значит спорить с громовержцем, – сказал Пит. – Это была его большая ошибка.