Он выбрался из машины и пошел к подъезду. Ему навстречу уже шли Петр со Стасом.
– Живой я, живой, – тусклым голосом успокоил он их.
Услышав это, оба облегченно вздохнули. Обрадованный Крячко совсем уже было собрался сказануть что-нибудь по поводу его вида, но увидел у себя перед носом увесистый кулак Орлова и смолчал, хоть и с трудом.
– Пошли, – предложил им Лев Иванович. – Не объясняться же на улице.
В квартире Гуров решительно заявил:
– Занимайтесь, чем хотите, а я в душ.
Он снял грязную одежду, скрылся в ванной и долго не мог хоть немного прийти в норму. Выйдя, он обнаружил, что Стас запихивал его грязные вещи в полиэтиленовый пакет.
Крячко увидел его и объяснил:
– А мне не привыкать твои вещи в химчистку таскать. Если бы не я, то так и ходил бы изгвазданный, как чушка. Деньги гони!
– Сам в бумажнике возьми, – отмахнулся Лев Иванович и пошел в спальню, чтобы одеться – не сидеть же с мужиками, завернувшись в полотенце, как в бане.
Гуров вернулся в спортивных брюках и футболке. Он увидел, что в зале уже никого нет. Зато из кухни доносились какие-то звуки и довольно вкусный запах.
Лев Иванович зашел туда, поморщился и заявил Петру, возившемуся у плиты:
– Зря старался. Я на еду вообще смотреть не могу. Как вспомню, так…
– А мы тебе для аппетита кое-что приготовили, – сказал Крячко, доставая из морозильника бутылку водки. – Да и нужно тебе сейчас, чтобы нервы отпустило, – добавил он, наливая Льву полстакана.
– Меня развезет на голодный желудок, – предупредил Гуров.
– Лева, в таком состоянии тебе для этого и бутылки будет мало, – со знанием дела заметил Орлов, ставя перед ним сковороду с жареной картошкой и сосисками. – Извини, все нашел у вас в холодильнике. Не смущайся, мы и так знаем, что Мария хозяйка на редкость замечательная. Давай! Прими для успокоения нервов и ешь.
– Попробую, – сказал Гуров, которому не хотелось вообще ничего.
Водку он кое-как в себя затолкал, начал вяло ковыряться в сковороде. Постепенно у него появился аппетит, и он как-то незаметно все съел. Потом Гуров получил еще полстакана, которые прошли значительно легче. Он почувствовал себя намного бодрее. Стас забрал пустую сковороду и поставил перед ним бокал с крепким чаем.
Тут Орлов сказал:
– Подробности нам не нужны. Мы уже все знаем. Скажи только одно: кто?
– А вот этого как раз я не знаю, – прихлебывая обжигающий чай, ответил Лев Иванович. – Александров там свои разборки чинить будет. Настроен он, как я видел, крайне серьезно. Они с Поповым давние друзья. Я ему все наводки дал, а дальше он решил сам действовать. У них там всяких специалистов полно, авось не оплошают. Меня до завтрашнего утра отдыхать отпустили, только вот расслабиться никак не могу, все время думаю, как там Попов. Господи! Только бы выжил! – Лев Иванович с трудом сглотнул и предложил: – Давайте о чем-нибудь другом, а то сейчас из меня весь обед обратно пойдет.
– На, запей! – тут же сказал Стас, наливая ему еще полстакана.
– Да что я все время один пью? – возмутился Гуров. – Как алкаш какой-то!
– Лева, ты сейчас не пьешь, а лечишься, – наставительно проговорил Орлов, дождался, когда Гуров покорно выпьет, и продолжил: – А чтобы тебя отвлечь, я расскажу, что мы нарыть успели. Мотю мы в федеральный розыск объявили, пока глухо. Квартиру, в которой он с младенчества жил, обыскали самым тщательным образом, только что кафель не отдирали и линолеум не поднимали.
– Деньги нашли? – быстро спросил Лев Иванович. – Мне сказали, что у него в последнее время появились солидные суммы.
– Денег там нет. Никаких документов, записных книжек и всего подобного. Вся квартира забита техническими прибамбасами. Мотя был у Халвы специалистом по электронике, любую сигнализацию на раз отключал. Компьютер у него с виду довольно старый, но, как сказали специалисты, очень даже усовершенствованный. Только жесткий диск снят. Значит…
– Значит, подорвал, – подытожил Гуров. – Почувствовал, что запахло жареным, и сбежал. Надо будет Монаху позвонить и сказать, что он живой, пусть продолжают искать.
– Да подожди ты! – остановил его Стас. – Мы все кассы проверили, не выезжал он из города.
– Монах сказал, что Мотя – парень неглупый, значит, мог на попутках налегке уйти. Как мне сказали, все его вещи на месте, – возразил Лев Иванович. – К дальнобойщикам в компанию напроситься не так уж и трудно. При желании есть масса возможностей унести ноги из города. Может, он вообще у кого-то в Москве или области отсиживается.
– Баба его отпадает, – уверенно заявил Стас. – Она тертая, сиделая, понимает, что мы ерундой не занимаемся. Я ее только что наизнанку не вывернул. Не знает она ничего. Мотя пропал внезапно, никакого номера телефона, адреса или чего-то подобного ей не оставил. Обыск у нее был не менее тщательный, чем у самого Моти. О его делах она ничего не знает, но ноги на всякий случай я за ней поставил.
– Черт! Как же трудно работать, когда не сам ведешь дело! – не сдержался Гуров. – Давайте предположим, что она знала о том, что у Моти появились деньги. От постоянной женщины такое, как ни старайся, не скроешь. Он пропал, день его нет, второй, на звонки не отвечает. А у нее мог быть ключ от его квартиры. Естественно, она пошла туда. Моти нет, а вещи на месте. Прибрала к рукам все, что можно, включая и деньги, и отнесла к себе. Все просто. Пустую квартиру пусть шмонают, вернется Мотя – отдам, нет – так не пропадать же добру. К ней люди Монаха пожаловали, но обыск-то они не проводили. Посмотрели только. Она поняла, что ее сердечный друг вляпался во что-то очень серьезное, и все, что у нее было, перепрятала. Возможный вариант? И ведь такое по каждому пункту может быть!
– Ну, извини! – Крячко развел руками. – Выше головы я прыгать не умею. Теперь по его родне. Насчет отца – темна вода во облацах. В деле о нем ни слова. Может, его официально вообще не было. В адресе Мотя жил с матерью. Та погибла, когда он только-только в колледж поступил. Обычный уличный разбой. Наркоману одному на дозу не хватало, он у нее сумку выдернуть хотел, а она в нее вцепилась и не отдавала. Вот он ее ножом и пырнул. Сейчас сидит. Сестер-братьев у Моти не было. Наличие дальних родственников сейчас устанавливаем. Списки учеников его класса и параллельных, а также тех, кто был на год старше или младше, мы в школе запросили. По дому еще работают, в смысле, соседи, ровесники и так далее. Все они его жалеют, хвалят и защищают только что не с пеной на губах.
– Теперь по подельникам. Все еще сидят, он первый вышел, – вступил в разговор Орлов. – Я его уголовное дело смотрел и много любопытного нашел. Тебе сказали, что они краденые машины на юг продавали, а вот там ни малейшего намека на это нет. Есть только доказанные эпизоды, что ребята угоняли тачки и разбирали их на запчасти или возвращали за выкуп. Все осужденные – русские.
– Ну, знаешь, я в таких делах уголовникам как-то больше верю. – Гуров даже оторопел. – Итак, Мотя начинал под Кирпичом, а у того с кавказцами вечно терки были. Трофим их тоже не жаловал, значит, это наработки самого Халвы. Когда его взяли, следаку хорошо отстегнули, чтобы он кое на что закрыл глаза. Халве и остальным пообещали шикарный грев, да и срока там должны были быть небольшие. Вот и получается, что Моте было к кому ткнуться, когда к нему кто-то обратился со столь деликатной просьбой. Монах что-то узнает, мне позвонит. А меня ждет дорога недальняя к одному человеку. Если сам он и не в курсе происходящего, то вполне может навести справки.
– Ох, Лева, не доведет тебя до добра связь с уголовниками. – Орлов вздохнул.
– Петр, ты это так сказал, словно я с ними на дело хожу, – с усмешкой ответил Лев Иванович. – А что по Халве?
– Леонид Сергеевич Паршин – бывший автогонщик, что и объясняет его тягу к машинам, – продолжил Петр. – После аварии ушел по здоровью. Долгое время нигде не работал. Видимо, решил, что в таксисты или инструкторы по вождению идти западло. А вот криминал показался ему более почетным занятием, за что и сел.
